...или Зачем Парагвай стрелял себе в ногу
Многим читателям наверняка известно, что в 2017 году в Испании случился общественный раскол по вопросу перезахоронения останков Франсиско Франко.
Менее известный факт: парагвайские власти намерены вернуть на родину останки Альфредо Стресснера, военного лидера, установившего продолжительную антикоммунистическую диктатуру с 1954 по 1989 и похороненного в Бразилии.
В контекстеИспания начала борьбу с Франко Новый премьер Испании начал борьбу наследием диктатора Франсиско Франко, режим которого до сих пор имеет много сторонников в стране и за её пределами. Педро Санчес поддержал проект переноса останков диктатора из гробницы в монументальном комплексе «Долина Павших» близ Мадрида.
В Парагвае давно существует общественный запрос на возвращение останков Альфредо Стресснера домой. Он оформился в 2000-е и поначалу был достаточно маргинальным.
Однако Стресснер постепенно становился всё более популярной и обсуждаемой фигурой. Не в последнюю очередь это было обусловлено политическим застоем в Партии Колорадо — наследнице стронистского режима и основной правой политической силой в стране. Коррупция росла.
Оказалось, что многие полезные и важные достижения, которые парагвайцы привыкли считать естественными, держались на Стресснере и его политическом и экономическом наследии.
Политика левых режимов региона в отношении Парагвая не внушала доверия. Поддержка европейцами и частью американцев тренда на легализацию латиноамериканских террористических группировок и картелей, которые десятилетиями убивали людей, торговали ими, практиковали рабство и расправы, — тоже не способствовали смягчению сердец парагвайцев.
В какой-то момент колорадисты осознали, что ситуация становится слишком странной: Стресснер становился всё популярнее, для колорадистов он по-прежнему являлся непререкаемым авторитетом, которого, однако, временно спрятали в шкаф и сделали неназываемым.
Большинство инфраструктурных, промышленных объектов и политических институтов в стране были либо буквально созданы в эпоху стронизма, либо создавались под её влиянием.
Наконец растущая популярность покойного каудильо нашла выражение на последних выборах в Республике Парагвай.
Её президентом стал кандидат от Партии Колорадо, Марио Абдо Бенитес, открыто симпатизирующий Стресснеру. Сам же Стресснер при этом был похоронен в Бразилии, что делало ситуацию абсурдной.
В контекстеДипломатический парагвайско-израильский скандал Задача Партии Колорадо — научить молодого президента политическому этикету и преданности традициям и преподать ему небольшой, но чувствительный урок истории. Экс-президент Орасио Картес уже назвал поступок Абдо Бенитеса отступничеством от воли парагвайского народа и предательством Израиля.
Наконец, после продолжительных дискуссий, политики расшевелились и объявили, что тело Альфредо Стресснера будет возвращено в Парагвай. Очевидно, что особую роль в этом деле сыграл новый президент страны, Марио Абдо Бенитес.
С момента прихода к власти он чётко демонстрировал, что вдыхает вторую жизнь в стронистскую политическую традицию. Он, очевидно, запланировал возвращение останков Стресснера как часть своей пиар-кампании, демонстрируя при этом стильный, моложавый, динамичный, демократичный и этнически разнообразный политический стиль (у Марио Абдо Бенитеса ливанские корни), отчасти в модном нынче Дональд Трамп-духе, отчасти — в духе латиноамериканской технократии.
Однако одним из первых шагов нового президента стал выпад против Израиля — традиционного союзника Парагвая, с которым у Стресснера были очень тёплые отношения.
Марио Абдо Бенитес объявил, что отменяет перенос парагвайского посольства в Иерусалим и возвращает его в Тель-Авив,
вызвав критику как в Израиле, так и в Парагвае, со стороны консервативных колорадистов и в частности экс-президента Орасио Картеса. Аналитики задались вопросом, что же делает новоизбранный лидер государства, и я решила не оставаться в стороне.
Triple Frontera, Хизбалла и картели
В контекстеДля поклонников «социализма XXI века» нет будущего в Латинской Америке Наибольшая опасность для демократических сил континента существовала в начале текущего столетия, когда в Венесуэле пришел к власти Уго Чавес. Используя колоссальные нефтяные ресурсы, он начал подкупать правительства других латиноамериканских стран. Сейчас ситуация иная.
На границе Парагвай-Бразилия-Аргентина существует конфликтная и крайне криминальная зона, называемая Triple Frontera. Здесь настоящий логистический рай для нарко-, оружейного и человеческого траффика, криминальной транспортировки тел, торговли детьми, фальшивыми документами, экзотическими животными и т.д.
Мощным влиянием в регионе обладает ливанская диаспора.
Со стороны Парагвая она концентрированно проживает в городе Сьюдад дель Эсте, который был основан и построен при Стресснере. Парагвай нуждался в специалистах, власти привлекали иностранных специалистов и создавали комфортные условия для иммигрантов-профессионалов. В результате в стране возникла ливанская диаспора — влиятельная, богатая, обладающая солидным влиянием, помимо всего прочего, и в строительном бизнесе — в нём поднимался и Марио Абдо Бенитес.
Ливанская диаспора не раз пыталась давить на правительство, дабы оно снизило интенсивность отношений с Израилем, а в идеале начало прижимать местных евреев, однако режим Стресснера жёстко подавлял любые попытки начать межэтнический конфликт.
Сегодня на границе трёх стран действуют международные наркокартели, наподобие Синалоа и Сетас, местные криминальные группы, ультралевые и исламистские террористические организации, такие, как Хизбалла. Хизбалла, в свою очередь, является иранской прокси-огранизацией, и воспринимать её как «самостоятельную силу», разумеется, нельзя.
Это хорошо накачанная деньгами, воспитанная инструкторами из КСИР, террористическая и траффикерская структура, обслуживающая иранские власти.
В южноамериканском регионе исламисты, в особенности шииты, тесно сотрудничают с левыми и совместно организуют нарко-, оружейный, денежный и человеческий траффик.
Стоит отметить, что некоторые картели относятся к исламистам с недоверием или даже враждебностью. С одной стороны, это обусловлено нежеланием пускать на свою территорию настолько мощного конкурента. С другой, не последнюю роль играют идеологические причины: некоторые боссы и «центровые» бойцы наркобанд являются католиками, притом весьма набожными; или же являются радикальными националистами, как мексиканские ацтекские группировки.
Картель Синалоа, однако, известен своими связями с исламистами.
Парагвай и трансграничный регион, позволяющий перебегать между тремя странами, скрываясь от правосудия, стали для преступников настоящей находкой. Хизбалла и её партнёры используют регион преимущественно в качестве технической, хакерской и финансово-отмывочной базы, а не полигона для террористических учений, поэтому даже при высокой концентрации исламистов, они предпочитают комбинировать политические, коррупционные и криминальные методы, не прибегая к джихадистскому террору.
Правый поворот. Аргентина
В контекстеБазовая ценность Огненной Земли С военной точки зрения необходимость создания трех военных баз США в Аргентине не очень понятна, она находится в достаточно дружеских отношениях с соседями. На сегодня самый существенный дестабилизирующий фактор в Латинской Америке – Венесуэла. Но руководству этой страны вряд ли придет в голову напасть на Аргентину.
В середине нынешнего десятилетия в Латинской Америке вошёл в силу правый политический поворот.
В Аргентине к власти пришёл Маурисио Макри, который ведёт последовательную работу с армией и устраивает ей аккуратный ребрендинг и реинтеграцию в аргентинское общество — впервые с 1980-х. Также Макри неплохо вложился в полицию, и она стала эффективнее.
Разумеется, такие реформы не следует проводить без плана и цели, и
результатом работы правительства в этом направлении стал, в частности, план безопасности на водных границах, в особенности на реке Парана.
План включает в себя обновление технопарка, конкретно — поступление израильских патрульных катеров типа Шальдаг, повышение квалификации персонала, тоже обучающегося в Израиле, а также классическое для Латинской Америки взаимодействие между военными и гражданскими институтами в области логистики, строительства и ремонта дорог и мостов в проблемном регионе.
Это важный ход для латиноамериканской страны, ведь участвуя в гуманитарных проектах армия добывает доверие со стороны граждан, получает возможность участвовать в диалоге и обретает силу для реинтеграции в общество.
Наконец, правительство Макри, совместно с бразильцами и парагвайской судебной системой, решило нанести удар по клану Баракат — влиятельной ливанской фамилии, подозреваемой в контрабандистской деятельности в районе Тройной границы, отмывании денег, финансировании терактов и организации терактов против еврейской общины в Аргентине в 1992 и 1994 годах.
Аргентинская сторона начала проверять казино, через которые, предположительно, шла отмывка денег, а также заморозила счета более чем десяти человек, связанных с кланом Баракат.
Глава клана Баракат, Асад Ахмад, известный как бухгалтер Хизбаллы в Латинской Америке, был задержан в Бразилии в сентябре нынешнего года по парагвайскому судебному ордеру.
Боливия — неучтённый актор
Есть ещё один интересный факт, который, кажется, не освещался в русскоязычной прессе: с момента прихода к власти Маурисио Макри, отношения между Боливией и Аргентиной становились всё хуже.
В отличие от Николаса Мадуро, который не стал особенно повышать градус истерии и враждебности в Венесуэле после победы Макри, обычно спокойный Эво Моралес вдруг начал нервничать. С каждым годом отношения становились всё холоднее — при том, что они начались с того, что Моралес обозвал Макри чуть ли не путчистом, на что
аргентинские власти отреагировали тезисом о необходимости слезать с боливийской газовой иглы.
Оскорбления и угрозы с боливийской стороны дошли до того, что Моралес начал намекать на то, что боливийская диаспора в Аргентине может стать проблемой, если он этого захочет; в ответ аргентинские власти рекомендовали президенту Боливии не вмешиваться во внутренние дела Аргентины.
В контекстеЭквадор: показательный референдум Когда разразился громкий коррупционный скандал, связанный с вице президентом Х.Гласом, Л.Морено не счел этичным и возможным вмешиваться в дела независимой судебной инстанции. Это первый эпизод за десятилетие, когда реально заработала система сдержек и противовесов, разделения властей.
Причина столь странного поведения боливийского лидера проста:
аргентинские власти ломают сложившуюся за много лет логистику и мешают перевозить наркотики,
а кроме того — поднимают темы противостояния терроризму, транснациональным картелям и репрессивным режимам на континентальном уровне.
В Боливии действует несколько крупных картелей со всей округи: здесь и бразильцы Primer Comando Capital и Comando Vermelho, и мексиканские Sinaloa и Jalisco Nueva Generación, и колумбийцы, и перуанцы, и парагвайцы, и собственные, боливийские наркобригады, часто состоящие из завербованных коренных жителей.
Деньги отмываются самыми разными способами, от соцпомощи до футбола. Производство и логистика не просто были хорошо налажены — они оттачивались годами, в условиях абсолютной лояльности со стороны левых, контролировавших Континент с 2000-х по середину 2010-х.
Объёмы перевозимых веществ и отмываемых денег были колоссальными, как вдруг всё это начало рушиться, быстро и со всех сторон.
Моралес мог бы смириться с появлением Макри, хотя режим Киршнер был реально ему близок и местами институционально родственен, но ему стало совсем тяжело после смены власти в Эквадоре.
Он долгое время был ещё одним траффикантским раем, с его влиятельной и богатой ливанской диаспорой, державшей серьёзную долю в портовой контрабанде, удобным расположением, продажными правительствами и расслабленной коррумпированной провинциальностью.
При Рафаэле Корреа в стране спокойно отдыхали и обстряпывали свои дела венесуэльцы, шиитские боевики, заезжие ультралевые из Колумбии.
Будучи политиком левых взглядов, Ленин Морено, однако, поступил как принципиальный человек. Он отказался покрывать соратников по партии, создал условия для масштабных антикоррупционных расследований и озаботился безопасностью страны.
Предсказать, что из этого выйдет, сложно, но при хорошем развитии событий террористические организации и траффиканты в ближайшие несколько лет будут чувствовать себя в Эквадоре не так уютно, как раньше.
Правый поворот. Бразилия
В контексте«Спорные» негодяи Его родной дед, Жуселину Кубичек ди Оливейра, 5 лет был президентом Бразилии. Позже хунта его убила, подстроив автокатастрофу. Но если так пойдет и дальше, то Бразилия скоро для правых станет куда более безопасным местом, чем левацкая Германия.
Недавно в стране прошёл первый тур выборов, в котором первое место занял Жаир Болсонару. На выходных состоится второй тур, и
если победит Болсонару, это станет самым страшным ударом по террористам и траффикантам со времён военных режимов.
Болсонару резко отрицательно относится к исламизму, левому терроризму, коррупции и тем более — к работорговле и наркотраффику. Он и большая часть его ближайшего окружения придерживаются консервативной политической традиции и являются сторонниками доктрины нулевой терпимости.
Кроме того, Болсонару — убеждённый христианин, занимающий жёсткую произраильскую позицию и симпатизирующий Дональду Трампу.
Траффиканты вряд ли смогут договориться с «бразильским Донни», и они это прекрасно понимают. Задержание Асада Ахмеда Бараката в Бразилии стало свидетельством глубоких перемен в тамошней политике.
Очевидно, что даже при откровенно неумелом и непопулярном Темере процесс миграции Бразилии вправо идёт с высокой скоростью. В стране по-прежнему существует масштабный общественный запрос на более правую, антикоммунистическую, националистическую политику, а популярность Болсонару с момента его ранения только выросла.
Выводы
Существование трансграничного чёрного бизнеса, процветавшего и чувствовавшего себя в безопасности на территории трёх стран (Бразилия, Аргентина, Парагвай), оказалось под угрозой, но Асунсьон решил играть собственную игру, отменил перенос посольства в Иерусалим, заявил, что будет налаживать отношения с Турцией и ОАЭ, и начал присматриваться к Палестине.
Что именно произошло?
Мне кажется, существует несколько относительно рациональных предположений.
1. Марио Абдо Бенитес пытается таким образом скомпенсировать атаку на клан Баракат со стороны парагвайской судебной системы.
Иными словами, он предлагает ливанцам (либо они ему) размен: они поддерживают президента и закрывают глаза на преследование одного из наиболее авторитетных и влиятельных людей диаспоры, а президент страны компенсирует это изменением парагвайской внешнеполитической доктрины.
Таким образом, Парагвай одновременно участвует в антитеррористической региональной политике, приобретает новых партнёров и инвесторов, а также, возможно, обретает шанс выйти из молчаливой изоляции, в которую он погрузился с окончанием стронистской эпохи.
В этом случае антиизраильский шаг президента — лишь единичный инцидент, связанный с острой политической ситуацией в регионе.
2. Новый президент подвергается давлению со стороны влиятельных парагвайских фамилий, а также той части ливанской диаспоры, что связана с Хизбаллой и ситуацией на Triple Frontera.
Запаниковав, Хизбалла и её партнёры решили обеспечить себе безопасное место на территории Парагвая. Марио Абдо Бенитес оказался в сложном положении и решил решать проблемы тактически, по мере их поступления.
В таком случае президент частично пойдёт на уступки, частично саботирует договорённости, а в общем —
постарается законсервировать ситуацию в надежде на то, что она со временем проблема исчезнет сама собой.
В контекстеДеньги для террора Ставшая достоянием гласности, история выдачи Каракасом сотен венесуэльских паспортов членам иранского Корпуса стражей исламской революции и ливанской террористической группировки «Хизбалла», стало одним из множества эпизодов такого рода.
3. Марио Абдо Бенитес симпатизирует ливанской диаспоре, считает её недооценённой в контексте парагвайской политики и полагает, что стране нужно встряхнуться и попробовать нечто новое взамен «скучного» аграрного колорадизма в духе экс-президента Орасио Картеса.
Это, конечно, не приведёт ни к чему хорошему. Изменение внешнеполитического курса непременно скажется на экономике, а соответственно, и на внутренней политике.
При неблагополучном развитии событий Парагвай может стать новым «больным человеком Латинской Америки» после Венесуэлы.
Это приведёт к очередной международной изоляции усилиями стран Латинской Америки и навредит интеграционным процессам в регионе.
Для того, чтобы понять, насколько третий вариант близок к истине, следует немного подождать. Если он точен, то следом за антиизраильскими выпадами последуют антитайваньские и прокитайские шаги.
4. Хизбалла, симпатизирующие ей ливанцы и криминальные картели обладают настолько мощным влиянием, что могут приводить своих людей к власти.
Они скрывали свои возможности, но под давлением перемен в Аргентине, Бразилии, Эквадоре, Колумбии, запаниковали, начали спешить и раскрылись, поставив на пост президента Парагвая — Марио Абдо Бенитеса.
Он, в свою очередь, послушно выполняет указания партнёров.
5. Парагвайские власти пытаются скомпенсировать избыточное иранское влияние и давление со стороны Хизбаллы и картелей — её партнёров, разыгрывая многоходовку и запуская в страну две альтернативные политические силы, связанные с исламским фактором: турков и суннитские монархии Залива — в частности, ОАЭ.
Это изменит структуру парагвайского траффика, поможет парагвайским фамилиям, замешанным в траффикинг, избежать логистических потерь от действий бразильских и аргентинских властей, привлечёт инвестиции, позволит припугнуть старые элиты, а заодно погасит энтузиазм проиранских и ливанских элементов, которые начали слишком сильно давить на власть.
Разумеется, всё это выглядит эффектно лишь на бумаге и в фантазиях; в реальности схема будет работать совершенно иначе, и шансов переиграть её в свою сторону у Парагвая нет.
Окажись эта версия истинной — и страна увязнет в наркотраффике, отмывании денег, пособничестве террористам и торговле людьми,
ведь и Турция, и ОАЭ не просто замешаны в человеческий траффик, но и являются крупными региональными работорговыми хабами.
Думаю, истина лежит где-то между первым, вторым, третьим и пятым вариантами.
Четвёртый я отметаю потому, что новый парагвайский президент не похож на марионетку. Он националист и колорадист, и для него это не поза, а элемент мировоззрения и самопрезентации.
Иностранными делами в Парагвае занимается Луис Кастильони — один из наиболее последовательных и радикальных противников социализма XXI века и участия Венесуэлы в латиноамериканской политике.
Однако, усилиями ливанской диаспоры, или чьими-то ещё, «новые колорадисты» решили, что реалполитик эффективнее идеократии,
что пришло время перемен и что ОАЭ, Палестина и Турция — более выгодные союзники, чем Израиль.
* * *
Китти Сандерс
– латиноамериканистка, радиоведущая, исследовательница и социолог
«Kitty Sanders»