Непопулярная реальность.
Киббуц. (Фото: «Nautilus»)
В современной Великобритании достаточно придерживаться «неверного» взгляда — и ты уже за пределами дозволенного. Сторонники Brexit объявляются мракобесами. Те, кто против массовой иммиграции, — «крайние правые» и расисты.
В контекстеИнфантилизм израильской оппозиции Все генералы, которые рекламировали то Ословские соглашения, то бегство из Южного Ливана, то размежевание, то «два государства для двух народов», которые говорили, что «нет военного решения проблемы террора», сейчас в первых рядах борцов за демократию.
Для части политического класса и комментаторской среды эти ярлыки давно стали общим местом.
Политическая и медийная элита выстроила нарратив, в котором любое несогласие с либеральной ортодоксией неотличимо от морального разложения.
И это не только британское явление. Вспомним, как Хиллари Клинтон обозвала миллионы американцев «корзиной презренных».
Те, кто оказывается под таким обстрелом — зачастую люди рабочего класса, умеренных взглядов, — бывают поражены: их законные опасения превращаются в «ненависть» в глазах тех, кто попросту не желает их слушать.
В Израиле, пожалуй, самой демонизируемой группой стали так называемые «поселенцы». Британский министр иностранных дел Дэвид Лэмми неоднократно называл их поведение «отвратительным», а нынешнее правительство Великобритании снова и снова использует тему поселенцев как удобный повод открыто критиковать Израиль, выставляя их главным препятствием на пути к миру.
На протяжении многих лет и внутри Израиля представители схожих элитарных кругов относились к ним не как к гражданам с аргументами, а как к экстремистам, которых следует осуждать.
Их намерения ставились под сомнение, их истории игнорировались, а само их существование преподносилось как национальный позор.
В контекстеЯвная предвзятость по отношению к Израилю Тревор Ассерсон, возглавлявший данное расследование, заявил «The Telegraph», что, по его мнению, выводы отчета требуют расследования вопроса о том, следует ли BBC продолжать получать государственное финансирование.
Израильтяне, изгнанные из Газы в 2005 году, прекрасно знают, что это значит. Десятилетиями их сводили к карикатурному образу: опасные религиозные фанатики, враги мира — плоские, однозначные злодеи в геополитической моралите.
Но демонизировать оппонентов — легко. Полезно ли это? Нет. Это опасно, потому что подменяет анализ возмущением, а сложные проблемы делает якобы простыми и потому нерешаемыми.
Если бы поселенцы Газы действительно были единственным препятствием на пути к миру, то их уход должен был бы этот мир обеспечить.
Но спустя всего двадцать лет после одностороннего «размежевания» Израиля с сектором Газа эта иллюзия лежит в руинах. Более восьми тысяч израильтян были изгнаны из своих домов, их общины стерты с лица земли, их жизнь разрушена государством, которое они же и защищали. Земля, которую они покинули, была захвачена ХАМАСом, и уже через считаные недели ракеты обрушились на израильские города.
Отказ от Газы должен был стать шагом к окончанию конфликта. На деле же он сместил линию фронта и подготовил почву, возможно, к самым тёмным дням в истории Израиля.
В контекстеНа вилле коменданта Аушвица А там, за стеной – обугленные дома кибуца Беэри и Кфар Азы, изypoдованные тела изнacилoванных евpeeк, девочки и мальчики, рaccтрелянные в спину и на бегу, размoзжeнные головы младенцев и отpeзaнные женские груди, кровавый пир изуверства и, главное – клятвы aлaxaxбapу продолжить это людоедское празднество...
Замысел «размежевания» был стратегическим: уменьшить трения, снизить международное давление, создать пространство для политического решения. На деле же враги Израиля восприняли это как капитуляцию. Многие поселенцы Гуш-Катифа говорили об этом прямо.
Они предупреждали: односторонний уход из Газы воодушевит террористов, подорвет дух израильского общества и создаст вакуум власти, который непременно заполнит ХАМАС. Они оказались правы. И их никто не слушал.
Подобно британским «культурным войнам», эти споры в Израиле всегда были острыми и болезненными. Одни считали поселенцев передовой линией обороны, защищающей не только их самих, но и соседние кибуцы и города в приграничной зоне.
Другие — жители тех самых кибуцев, ныне известных всему миру как символы разрушения, принесённого палестинскими террористами (Бээри, Нахаль-Оз, Кфар-Аза), — отвергали этот аргумент. Они видели в поселенцах источник угрозы, а не щит. Они протестовали против их присутствия, требовали их ухода и встречали «размежевание» как путь к спокойствию.
Прошло восемнадцать лет, и палестинская жестокость 7 октября расставила всё на свои места — но слишком поздно.
Те самые кибуцы, что не признавали за поселенцами роль защитников, стали главной целью самой зверской атаки ХАМАСа. Целые семьи были вырезаны, сотни людей похищены.
Границу прорвали с ужасающей лёгкостью. То, что утверждали поселенцы — что их присутствие служит обороной, — перестало быть абстракцией и стало кровавой реальностью. Но политическая память коротка, и двадцать лет теперь кажутся целой эпохой.
В контекстеТрагедия Израиля Мы никогда достоверно не можем сказать, произошло бы окончательное слияние двух параллельно существовших миров, – мира лево-либеральной интеллигентской идеологии и мира антисемитской ксенофобии, – в единый поток, если бы не было трагедии 7 октября и спровоцированной ею военной операции в Газе...
Сегодня значительная часть израильского общества понимает: вопрос еврейских поселений не сводится к простому «да» или «нет». Как же так вышло, что поселенцы стали пугалом израильской политики? Здесь нельзя не учитывать культурный сдвиг.
В первые годы существования Израиля пионерский идеал был прочно связан с левым лагерем. Кибуцное движение олицетворяло жертву, коллективизм, национальную миссию.
Им восхищались и в стране, и за рубежом, особенно в Великобритании, откуда молодые волонтёры ехали участвовать в этом нравственном эксперименте совместной судьбы.
Но со временем, по мере того как мировая левая переставала симпатизировать Израилю, а израильская левая теряла власть, этот пионерский дух перешёл — пусть и с трениями — в движение поселенцев, зачастую религиозное, националистическое и презираемое теми самыми обществами, что когда-то романтизировали сионистское первопроходчество.
Этот сдвиг оттолкнул не только международную левицу. Он исказил саму моральную оптику, сквозь которую рассматривается конфликт. Для многих в арабском мире все израильтяне — «поселенцы». Для них Тель-Авив не более законен, чем Гуш-Катиф или Итмар.
Этот язык уже прижился и на Западе, особенно среди активистов, не имеющих к региону никакого отношения, но уверенных в своей правоте.
Слово «поселенец» превратилось в оскорбление, лишённое контекста и бездумно используемое — даже британским Форин-офисом.
В контекстеТрибунал по иностранным делам Палаты общин Уж что здесь действительно является непостижимым, так это тот уровень враждебности, двойных стандартов и глухоты к фактам, когда речь идет об Израиле, который не применяется ни к какому другому конфликту, проблеме или к кому-либо в мире.
Но факты упрямы. После ухода Израиля из Газы ХАМАС взял власть в свои руки. Он не строил больниц или университетов, а вырыл тоннели, наладил производство ракет и накопил арсеналы. Международную помощь он пустил не на развитие, а на военную инфраструктуру, пряча миллионы фунтов наличными под землей.
И заявил открыто: цель не сосуществование, а уничтожение Израиля. То, что началось с эвакуации «поселенцев» Газы, закончилось резнёй мирных жителей. Эта цепочка событий не случайна.
Поэтому для многих израильтян сегодня капитуляция — больше не вариант. Но для поселенцев Гуш-Катифа капитуляция произошла двадцать лет назад. И не в ходе переговоров, а через односторонний уход под огнём. Потребовался всего месяц, чтобы Газу превратили в плацдарм террора. Потребовалось восемнадцать лет, чтобы остальная страна поняла то, что поселенцы знали с самого начала. Сколько ещё нужно времени, чтобы и Британия увидела это?
Демонизация поселенцев мешала и мешает многим увидеть реальность.
Как и в случае с избирателями Brexit или скептиками массовой иммиграции в Британии, их осуждали не за то, что они неправы, а за то, что они непопулярны.
Да, в их действиях и взглядах были и есть неприемлемые стороны. Но когда речь идёт о национальном выживании, мода — плохой советчик.
Двадцать лет спустя ясно: уход из Газы не стал концом конфликта, а лишь началом войны, которую против Израиля ведут всё более нагло, против страны, всё ещё готовой верить в формулу «земля в обмен на мир».
* * *
Джонатан Сакердоти
- журналист и обозреватель, пишущий о политике, культуре и религии
«The Spectactor»
Перевод: «Nautilus»/OpenAI