Чисто политический акт
Президент Бразилии Луис Инасиу Лула да Силва распорядился восстановить комиссию по расследованию преступлений военной диктатуры в 1964-1985 гг., которая была распущена его крайне правым предшественником Жаиром Болсонару.
Этот шаг не имеет отношения к восстановлению исторической справедливости – это чисто политический акт, принятый в рамках борьбы левой коалиции, возглавляемой Лулой, с правой оппозицией, лидером которой является Болсонару.
В контекстеПочему рыночная стоимость крупнейшей нефтяной корпорации Бразилии рухнула на 41 миллиард долларов …И это самое главное, избранный минувшей осенью президент страны Луис Инасиу Лула да Силва не скрывает своих планов пересмотреть государственную политику в отношении Petroleo Brasileiro.
Комиссия по расследованию случаев смерти и политических исчезновений была создана в 1995 г. для расследования преступлений, совершенных во время военной диктатуры в Бразилии в 1964-1985 гг. Эпоха военного правления вызывает горячие споры в Бразилии, которые в последние годы не только не ослабли, а, наоборот, усилились.
И в значительной степени борьба за память в 2019 г. привела к власти Болсонару – бывшего военного и ярого поклонника военного режима.
В годы военного режима совершались преступления – такие, как пытки, бессудные казни и «насильственные исчезновения». Что, разумеется, противоречило бразильским и международным законам. По данным комиссии, жертвами политических репрессий стали 434 человека, что гораздо меньше, чем в Чили при диктатуре генерала Аугусто Пиночета (3200 человек), и тем более в Аргентине, где военными было убито от 9 тысяч (по данным правых организаций) до 30 тысяч человек (по утверждениям левых).
Однако бразильский мартиролог имеет и другие особенности.
Во-первых, комиссия почему-то учитывает жертвы не 1964-85 гг., когда у власти были генералы, а считает с 1946 по 1988 гг. При том, что в 1946-64 и 1985-88 гг. в Бразилии правили демократические режимы.
Наверное, потому, что если ограничиться годами правления военных, число жертв будет выглядеть до неприличия маленьким (хотя убийство каждого человека – трагедия, левые любят большие числа).
Вторая особенность работы комиссии – это отсутствие разбивки жертв репрессий на активных террористов и бандитов и невинных людей.
С 1965 по 1974 г. в Бразилии действовали террористические группировки, и многие их активисты погибли или были замучены полицией и армейскими спецслужбами.
То, каким образом эти люди расстались с жизнями – конечно, преступление, но назвать их невинными могут либо моральные релятивисты, либо сочувствующие терроризму.
В контекстеУвижу ль я Бразилию… Что действительно его объединяет с Трампом, так это всеобщая ненависть леволиберальных СМИ, которые рассматривают каждое высказывание Болсонару под микроскопом, и воют над «несчастной Бразилией» как над телом родимого усопшего.
В период 1968-78 гг. бразильские «эскадроны смерти» (ими были неофициальные отряды из действующих и отставных полицейских и военных) истребляли не только террористов и их помощников, но в первую очередь лидеров организованной преступности, особенно наркоторговцев. Эти персонажи тоже попали в реестр жертв политических репрессий, поскольку их убивали и пытали незаконно. Но всё же такой подход к жертвам режима, мягко говоря, вызывает вопросы морального плана.
Списки комиссии составлялись с явными нарушениями исторической правды. Так, среди жертв (к счастью, выживших) значится экс-президент Бразилии Дилма Русеф (Русева), возглавлявшая Бразилию в 2011-16 гг.
В 1967 г. она, будучи студенткой, присоединилась к подпольной Команде национального освобождения, ведшей террористическую войну с военным режимом.
В своей автобиографии Русеф пишет, что не принимала участия в террористической деятельности, а в 1970-м была арестована, и, по её утверждениям, подверглась пыткам.
Однако документы и свидетельства очевидцев однозначно говорят о том, что юная Русеф лично планировала акции террористов. А вот то, что она подверглась пыткам – это не факт; во всяком случае, арестовавшие и допрашивавшие её полицейские это отрицают, хотя признают подобные действия в отношении других арестованных.
Кроме того, заявления Русеф вообще заслуживают мало доверия после того, как она приписала себе степень магистра, которой не получала.
И вообще: нормально ли, что есть комиссия, расследующая преступления военного режима, а комиссии, расследующей преступления левых террористов (на совести которых точно не меньше жертв) – нет?
Не потому ли, что военного режима больше нет, а левые, включая бывших террористов, составляют бразильскую элиту и правительство?
В контекстеРодина или жизнь Большую часть своей истории Латинская Америка выбирает между правым элитизмом и левым популизмом. Правый популизм в Бразилии разбавил дихотомии новым измерением, но Венесуэла, судя по всему, пока осталась перед классическим выбором.
Конечно, всё это мало интересно простым бразильцам. Они – те, кто голосует за правых, а это почти половина населения – поминают военный режим добрым словом по другим причинам. Во-первых, зверские (действительно зверские) действия полиции привели к тому, что к середине 1970-х терроризм и организованная преступность в Бразилии были подавлены.
Сейчас это трудно себе представить, но в 1974-78 гг. по самым тёмным улицам и безлюдным паркам Рио-де-Жанейро и Сан-Паулу можно было без страха гулять даже ночью.
Сегодня Бразилия буквально тонет в преступности, и неудивительно, что фигура жестокого полицейского комиссара Сержиу Флеури, наведшего порядок на улицах бразильских городов, вызывает ностальгические чувства.
Во-вторых, правление военных в Бразилии ассоциируется в первую очередь с т.н. Бразильским чудом – резким взлётом экономики, за короткое время (1969-74 гг.) превратившим отсталую аграрную страну в среднеразвитую индустриально-аграрную. Член военной хунты генерал Карлос де Мейра Маттос, обосновывая необходимость развития, причём в первую очередь социального, писал: «невозможно насаждать демократию в условиях голода, нищеты и неграмотности… путь к демократии лежит через развитие». С 1968 по 1973 г. ВВП страны рос на 10-14% в год, и за пять лет увеличился в 2,2 pаза.
По абсолютному объему этого показателя Бразилия перешла с 28-го места в мире на 8-е место, в то время как инфляция снизилась до невиданной для Бразилии величины 15-20% в год.
Рост финансировался в основном за счет масштабных внешних заимствований, а основные инвестиции шли в металлургию, машиностроение, энергетику и строительство.
В 1968 г. государственный авиазавод EMBRAER начинает производство самолета ЕМВ-110 «Бандейранте» – первой латиноамериканской машины, закупавшейся зарубежными странами.
В 1969 г. то же предприятие осваивает выпуск реактивного штурмовика AT-26 «Шаванте», названного в честь воинственного индейского племени. В 1970 г. производитель сельскохозяйственных машин Bernardini начинает выпуск лёгких танков X1А1 «Каркара» - их закупали Чили, Колумбия и Парагвай. В 1971 г. государственная компания ENGESA демонстрирует первый образец бронемашины ЕЕ-9 «Каскавел», которую армии стран Латинской Америки и Африки вскоре начнут расхватывать, как горячие пирожки.
В 1974 г. появляется государственная компания Cobra, занявшаяся производством компьютеров. В 1976 г. началось освоение самого большого в мире месторождения железной руды Каражас в бассейне Амазонии. В 1978 г. создается компания Helibras, производящая вертолёты по французской лицензии. Тогда же на реке Парана началось строительство огромной ГЭС «Итайпу», ставшей самой большой в мире.
В контекстеТриумф популизма В политическом плане последние лет пятнадцать Бразилия хотя и не лидировала, но находилась в центре внимания. «Левый поворот» в Латинской Америке не обошел стороной и ее.
Никаких новаторских идей или прорывных технологий бразильские военные не использовали. Они навели в стране порядок, ограничили зарплаты трудящимся, запретили забастовки и сумели получить доступ к иностранным, в первую очередь американским, кредитам. Военные правители снизили антиимпериалистическую риторику, разорвали дипломатические отношения с Кубой, приняли участие в оккупации Доминиканской Республики (1965 г.) и закупили в США большие партии военной техники, включая истребители F-5 Tiger II – эти действия облегчили доступ к американским деньгам.
При этом нельзя забывать, что стремление бразильского военного режима улучшить отношения с США вызывались в первую очередь агрессивной политикой Кубы, тренировавшей бразильских левых боевиков и помогавших им деньгами и оружием.
Ограничение зарплат трудящимся сопровождалось масштабными социальными проектами – предприятия госсектора обеспечивали своих рабочих социальными пакетами и дешёвым жильем.
В 1967 г. в Бразилии был наконец-то принят закон об аграрной реформе, согласно которому необрабатываемые или используемые не по назначению земли подлежали отчуждению с последующей передачей крестьянам (парадоксально, что аграрную реформу начала военная хунта, а не левые правительства Кубичека и Гуларта). К 1970 г. Бразилии удалось добиться почти 100%-ной занятости, что крайне необычно не только для страны «третьего мира», но и вообще для капиталистического государства.
Левые обвиняют военный режим в угнетении / истреблении индейцев, и захвате их земель латифундистами и фермерами. Это правда, но до военного переворота положение индейцев было хуже, чем при военном режиме.
Потому, что в 1967 г. военные вместо безвластной Службы по делам индейцев создали правительственный Национальный фонд индейцев (FUNAI) с довольно широкими полномочиями. Усилиями этого фонда в 1976 г. была серьёзно расширена первая защищённая индейская территория – Парк Шингу, куда «белым» вход без разрешения индейцев был запрещён, и созданы новые самоуправляющиеся и защищённые индейские территории, в т.ч. основанный в 1971 г. крупнейший Парк Тумукумаке площадью 38 тыс. кв. км.
Кстати, после демонтажа военного режима положение индейцев сильно ухудшилось: их терроризируют и истребляют уже не латифундисты, а бандиты наркомафии, «чёрные» лесорубы, нелегальные добытчики золота и алмазов.
При военном режиме подобный промысел был редким, поскольку был опасным для жизни: армейские патрули не церемонились с нарушителями законов.
В контекстеОн смог, несмотря на… В Бразилии победил Болсонару - вероятно, наиболее последовательный правый лидер Латинской Америки, с собственной внешнеполитической доктриной, основанной на концепциях прошлого века и политическом опыте века нынешнего, и с собственной антиглобалистской и антитеррористической программой.
Главным лозунгом военного режима стало «Развитие любой ценой!». И цена эта была велика. Мощный экономический рывок Бразилии привел к еще большему усилению в дифференциации доходов населения: в 1968-80 гг. доля 10% самых богатых бразильцев в доходах населения выросла с 38,87% до 48,35%.
В 1965-1974 гг. реальная зарплата в условиях инфляции сократилась на 31% при одновременном росте производительности труда на 56%: таким образом были созданы благоприятные условия для производства, ориентированного на экспорт.
Аграрные законы исполнялись только в развитых и богатых штатах Юга и Юго-Востока, где они были не особенно актуальны, а в отсталых Нордесте и Амазонии фазендейро их попросту игнорировали.
Президентство Эрнесту Гейзела (1974-79 гг.) было последним этапом индустриализации Бразилии. По словам Лулы, Гейзел «был последним президентом Бразилии, который вкладывал деньги в развитие инфраструктуры».
При его правлении военный режим принял решение провести в 1985 г. выборы и передать власть гражданскому правительству. Свою историческую роль – стабилизации ситуации в стране и достижения относительно высокого уровня экономического развития – бразильские военные сочли выполненной.
В 1981 г. по «Экономическому чуду» был нанесен сокрушительный удар: американские банки подняли процентные ставки по кредитам, и Бразилия оказалась в списке безнадежных должников.
Внешняя задолженность страны превысила $100 миллиардов, и вместо вложений в развитие экономики и социальной сферы $12 миллиардов начало ежегодно уходить на обслуживание внешних долгов.
Инфляция в в 1983 г. достигла 200%. В том же году впервые со времен Великой депрессии 1929 г. экономика Бразилии рухнула на 3,1%, а доходы трудящихся – на 9%.
«Экономическое чудо» закончилось. Но Бразилия осталась в десятке развитых стран с самым большим ВВП, и это – прямое следствие «чуда», это заслуга его «отцов» с погонами и без.
* * *
В силу всего изложенного в Бразилии есть сильная ностальгия по военному режиму. Кстати, сам Лула это прекрасно понимает (его профсоюзная и политическая деятельность началась при военных, и, более того, он и его новорожденная партия трудящихся пользовались их покровительством).
Лула не хотел возобновления работы комиссии, говоря, что прошлое надо оставить историкам. Но не смог отразить натиск радикальных левых в своей коалиции.
Это усилит и без того серьёзную напряжённость между сторонниками левых и правых. Причём позиции левых в отношении исторической памяти выглядят в глазах бразильцев явно менее убедительными.
* * *
Евгений Трифонов
«Дзен»