В поисках выхода из кризиса
Ровно половина Венецианского фестиваля промелькнула как-то скоро, ненавязчиво и даже благостно. Старейший международный кинофестиваль в мире в этом году собрал фильмы, в которых искусство уверенно заявляет: выход есть.
Ощущение безнадежности, депрессии, сопутствующей кризису во всех сферах жизни, мягко нивелируются волевой сосредоточенностью кинематографа на поисках выхода из них. Касаясь самых больных тем, фильмы все-таки выруливают к общему пониманию того, что без гигантских усилий всех думающих людей мир на земле неизбежно будет сменяться войной до тех пор, пока вселенная вновь не превратится в хаос.
И — надо заметить — кино все чаще и все пристальнее рассматривает в лупу именно те ситуации, которые волевым решением их участников завершаются бескровно.
В этом смысле очень показателен незатейливый ливанский фильм «Обида» Зиада Дуэйри о тупиковой ситуации, возникшей между ливанцем и палестинцем-гастарбайтером. Застарелый ближневосточный конфликт пустил такие корни в умы людей, родившихся уже после его начала, он тянется таким угрюмым кровавым шлейфом через отравленные им души, что порой взрывается гнойником в самые неожиданные моменты.
Клубок взаимных обид нарастает, катится дальше, никто уже не помнит, с чего все началось — как у героев фильма, этаких современных арабских Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича, — но растущая ненависть не дает простить.
Но оказывается, надо отпустить свое прошлое, надо сказать ему: «Уходи!» — и понять, что твой враг — такая же жертва, как и ты сам. И неожиданно что для зрителей, что даже для самих себя оба героя находят в себе силы и мудрость переступить через разрушительное чувство обиды, простить, забыть и идти дальше.
Но если ливанский фильм настаивает на борьбе с собственными темными помыслами и убежденностями, то один из самых интересных на сегодня фильмов Венецианского фестиваля израильский «Фокстрот» Шмуэля Маоза (уже получавшего «Золотого льва» за «Ливан») находит гармонию в покорности Судьбе, Року. После «Ливана», жесткого и виртуозно придуманного фильма о маленьком аде большой войны, Маоз стал признанным лидером израильского кино.
Действие «Ливана» происходит во время ливанской войны 1982 года в танке, а сама война показана глазами танкистов через прибор обзора танка.
В «Фокстроте» режиссер выбирает другую интонацию и другой прием — частная жизнь семьи, в которую Судьба и Война принесли беду, становится маленькой сценой для роковых игр. Эти игры — в назидание людям, забывшим о силу судьбы и решившим жить так, словно рока не существует.
Герои картины, муж и жена средних лет, с лицами древних библейских героев, два раза проходят ужас потери сына. Первый раз, как выяснилось, — по ошибке. Сын, служащий на богом забытом блокпосте в пустыне и мающийся от безделья в компании еще трех таких же солдатиков, неожиданно и против своей воли оказывается вершителем чужих судеб.
Рок не дремлет и со всей жестокостью карает тех, кто попытался подменить судьбу собственными амбициями.
Частная трагедия выруливает на фатальные обобщения и заканчивается примирением героев с судьбой и друг с другом — дружным смехом родителей парня, нашедших после его гибели у него в столе травку и выкуривших ее в его двадцатый день рождения. Если не можешь изменить судьбу — попробуй хотя бы с ней не ссориться.
Скорее всего, «Фокстрот» не останется без наград — работа действительно очень заметная, особенно драматургически и операторски, хотя режиссер, похоже, сам слегка запутался в собственном отношении к Судьбе, к Року и к теме прощения и возмездия.
Вообще свежие кинематографические ветра дуют с востока и с юга. Это очень заметно на крупных фестивалях, которые дают широкий географический спектр мирового кино и на которых уровень европейских проблем по сравнению с проблемами горячих регионов кажется мизерным и преувеличенно частным. Скажем, два больших актера — Хелен Миррен и Дональд Сазерлэнд — в фильме Паоло Вирдзи «В поисках праздника» играют двух старых больных супругов, решивших отправиться в свое последнее путешествие вдвоем.
История любви двух стариков превосходно разыграна актерами (лучшая роль 82-летнего Сазерленда), однако как они ни стараются, так и не пускает самое себя дальше мелодраматического осмысления проблемы деменции. Эпоха больших осмыслений в Европе, похоже, кончилась. Поэтому, например, документальный фильм «Это Конго» Даниэля Маккейба о бесконечной гражданской войне в этой большой далекой незнакомой стране, где люди имеют другой цвет кожи и носят никогда не слышанные нами имена, дает куда больше поводов для размышлений и обобщений.
А уж русскому человеку — одна радость услышать трескучие фразы о величии родины, о готовности положить сколько угодно жизней за счастье отчизны, о преданности руководству страны.
* * *
Екатерина Барабаш
«RFi»