«Левый реванш» так и не состоялся
За последние два года латиноамериканский политический ландшафт довольно сильно изменился. Левые силы, потерпев серию поражений, смогли встряхнуться и взять реванш в Мексике.
Это впечатлило как оптимистов слева, так и пессимистов справа — разумеется, тех, которые следят за ситуацией в Латинской Америке. Обрадора на радостях уже нарекли «вторым Чавесом».
Злые языки предсказывают поражение правых на грядущих выборах в Аргентине. C другой стороны слышны обещания вот-вот сбросить Мадуро и Ортегу в Венесуэле и Никарагуа.
В связи с всплеском интереса к актуальной латиноамериканской политике я решила написать статью, в которой кратко расскажу о происходящем в регионе. Мы начнём с юга и будем постепенно продвигаться на север.
Чили
В контекстеЦена, о которой не спрашивают Когда опасность всеобщего ядерного самоуничтожения вроде как миновала, и Бжезинский с Картером, и Никсон, и Рейган с Тетчер... – все они нынче выглядят достаточно кукольными персонажами: история из всех делает марионеток с нарисованными глазками и расписными щёчками.
В 2018 году в этой стране прошли выборы, на которых победил кандидат-правоцентрист Себастьян Пиньера. Он уже был президентом Чили в 2010-2014, а многие ключевые министерские должности в его кабинете занимают люди, уже работавшие с президентом, или как минимум входящие в правый политический истеблишмент.
Наиболее яркие примеры — Андрес Чадвик (нынешний министр внутренних дел, в предыдущий президентский срок Пиньеры в разное время занимал посты глав Генерального секретариата правительства, МВД и Министерства общественной безопасности) и Фелипе Ларраин (этот талантливый экономист правых взглядов сумел эффективно и в максимально сжатые сроки разобраться с последствиями землетрясения 2010 года, добился значительного экономического роста во время кризиса, и сумел создать множество новых рабочих мест, будучи министром финансов при Пиньере. Вернувшись, президент вновь назначил Ларраина министром финансов.)
Большинство людей из кабинета министров Пиньеры, как и во время его первого срока правления, это юристы правоконсервативных взглядов и технократы.
Весьма вероятным выглядит следующий сценарий — Чили будет проводить консервативную политику в области экономики и финансов и умеренно-консервативную в социальной сфере.
Довольно многообещающе выглядят шаги к сближению между Чили и Аргентиной — в частности, у новоназначенной министра энергетики Чили, Сусаны Хименес, состоялся телефонный разговор с аргентинским коллегой.
Кроме того, Себастьян Пиньера и президент Аргентины Маурисио Макри — бизнесмены и давно знают друг друга.
В сфере внешней политики Чили, скорее всего, будет продолжать свою стратегию, которая заключается в ставке прежде всего на экономические отношения и международные договоры. Резких движений ожидать не приходится, и даже иммиграционная реформа, которую затеял Пиньера, по предварительным оценкам, получается умеренной.
Аргентина
В контекстеЖертва Фолкленда На протяжении уже четырех десятилетий техника ВС Аргентины почти не обновляется. Малочисленные образцы, поступающие на вооружение, либо по сути не являются новыми, либо обладают весьма низкими ТТХ. В большинстве своем техника еще и страдает от отсутствия запчастей и плохого обслуживания.
Здесь всё по-прежнему — президент и его команда балансируют между требованиями профсоюзов, экономической либерализацией, борьбой с инфляцией и подешевением национальной валютой.
Несмотря на то, что в стране по-прежнему очень много проблем, а экономические реформы половинчаты и проводятся довольно нерешительно, лично я в целом довольна. Для традиционно «левой» и очень протекционистской Аргентины политика Макри и его кабинета выглядит хорошо.
Политически Макри аккуратно сдвигается вправо. Например, правительство всерьез взялось за армию и изменяет ряд статей декрета 727/06 и некоторых других законодательных ограничений времён Нестора Киршнера, которые являлись одной из «скреп» аргентинских левых, особенно киршнеристов.
Декрет жёстко ограничивал военных и запрещал армии как-либо вмешиваться во внутренние дела страны, а также не позволяет армии участвовать в разработке концепций национальной безопасности и иметь собственную точку зрения на происходящее внутри страны.
Вооружённые силы, согласно документу, имеют право шевелиться только если Аргентина атакована другим государством.
Во многом благодаря этому декрету, в сочетании с постоянными антиармейскими кампаниями в прессе, сокращением финансирования и постоянными судебными тяжбами, аргентинская армия практически перестала существовать, сначала в общественном пространстве, а затем и буквально, съежившись до каких-то совсем уж незаметных размеров.
Для начала власти отменяют ряд положений декрета, запрещающих военным хоть как-то обозначать себя при любых, даже самых мрачных, внутригосударственных обстоятельствах.
Такая мера продиктована соображениями безопасности и изменением подхода к самой концепции угрозы
— ведь формально террористические организации или картели не попадают под определение государств-агрессоров, а значит, согласно декрету, в случае террористической угрозы военные должны тихо сидеть, не предпринимать никаких действий, и даже не обсуждать происходящее. Понятное дело, что новый век и новые вызовы требуют подходов, отличающихся от «а давайте просто надеяться, что все обойдется и периодически сажать военных».
Администрация нынешнего президента — первая, которая осмелилась высказать такую мысль и начать менять ситуацию.
Военные, будучи наученными горьким опытом, относятся к реформам настороженно и скептически. В свежем номере газеты Tiempo Militar капитан флота Эктор де Пирро задался вопросом: если власти уже подставляли армию, сначала отдав ей приказ «наводить порядок» (например, в первой половине лихих 70-х, когда в стране шёл полномасштабный гражданский конфликт), а затем осудив большое количество военных за то, что они выполнили приказ, то где гарантия, что после сегодняшней либерализации и «возвращения» военных в сферу национальной безопасности и противостояния наркотраффику, власти вскоре вновь не обвинят их в том, что они «нарушали права и совершили преступления против человечности» и не начнут их сажать за хорошо проделанную работу?
Эти вопросы справедливы, а недоверие военных совершенно оправдано.
На мой взгляд, права армии и гарантии её безопасности необходимо закрепить законодательно, а самим военным нужно стабильное и весомое лобби в правительстве.
Строго говоря, Макри ещё в 2016 озвучил идею о необходимости финансирования военных, реорганизации Вооружённых сил, обеспечения их всем необходимым и т.д. Также он отметил, что ВС разумно использовать в контртеррористических и гуманитарных операциях, в т.ч. и на международном уровне. А в 2018 его администрация перешла наконец-то к действиям.
Полгода назад политические эксперты и журналисты начали задаваться вопросом — пойдет ли Макри на второй срок. По его поведению было сложно что-либо сказать, однако в последнее время Макри стал очень активен.
Точной информации о том, будет ли он баллотироваться во второй раз, ещё нет, однако многие эксперты считают — не стоит ожидать от аргентинских правоцентристов каких-то экстраординарных ходов и новых выдвиженцев на пост президента.
Ситуация складывается довольно благоприятно для правых сил, потому что левые все еще пребывают в кризисе,
а «альтернативные перонисты», выступавшие в своё время против Киршнер, не спешат выдвигать в кандидаты какого-нибудь яркого лидера, способного увлечь избирателей.
Кроме того, буквально на днях поднялся новый скандал вокруг Киршнер и некоторых высокопоставленных лиц из ее администрации. Оказалось, что водитель Оскар Сентено, работавший с Роберто Бараттой, возивший чёрный нал для коррумпированных политиков, «государственных» бизнесменов и тому подобной публики, вёл подробные дневники, в которых записывал суммы, имена, даты поездок и коррупционные схемы.
Дневники слили в прессу, новость оказалась сенсационной. Очевидно, что антикоррупционные судебные процессы возобновятся с удвоенной силой.
В контекстеКуба — большой обман Латинской Америки Вышвырнуть Кастро и всех их родственников означало бы освободить Кубу и Венесуэлу, покончить раз и навсегда с проклятием, которое вот уже полвека довлеет над континентом, уничтожая все на своем пути. А теперь еще и нацепило на себя маску ложной демократии.
Оппоненты слева возлагали большие надежды на революционный законопроект об абортах. В Аргентине аборты, за некоторыми исключениями, считаются уголовным преступлением.
Робкие дебаты о легализации начались ещё при Киршнер, но она довольно четко показала, что выступает против.
Во время правления правых дебаты разгорелись с новой силой, и правительство этому не только не препятствовало, но и пошло навстречу гражданам, открыв дорогу к либерализации законодательства. Президент вообще сказал, что не станет препятствовать народному волеизъявлению и подпишет законопроект, если тот пройдет через Конгресс и Сенат.
Это при том, что сам Макри — противник абортов.
Важно, чтобы читатель понимал — оппозиция требует не столько легализовать аборты, сколько сделать их бесплатными и доступными для всех, т.е. внести в базовый медицинский пакет бесплатных услуг.
Иными словами, они хотят, чтобы аборты оплачивались из бюджета.
Слушания в Конгрессе закончились одобрением законопроекта, однако Сенат его заблокировал. Это было предсказуемо, поскольку законопроект очевидным образом противоречит Конституции Аргентины и Пакту Сан-Хосе. Вторая статья главы 1 части 1 гласит, что «правительство Республики Аргентина поддерживает культ Римско-католической церкви», и это место чаще всего рассматривается как подтверждение «католической модели зарождения жизни», согласно которой жизнь начинается с момента зачатия.
Пакт Сан-Хосе также гласит, что жизнь, с возможными оговорками, начинается с момента зачатия. Очевидно, что требование внедрить бесплатные и общедоступные аборты вступает в противоречие с Основным законом. Это означает, что необходимы либо поправки к Конституции, либо устранение двусмысленности из второй статьи главы 1 части 1 Конституции.
Протестующие же хотели сделать всё быстро и не обращая внимания на Основной закон.
При этом они не понимают, что проигнорировав Конституцию, предварительный этап юридической подготовки и соблюдение процедуры, да еще и в таком остром вопросе, который без шуток расколол страну на два лагеря, правительство тем самым легитимизирует дальнейшие нарушения прав граждан, поскольку одно нарушение повлечет за собой новые прецеденты. Ведь если можно, собравшись достаточно большой толпой с транспарантами, заставить принять антиконституционный сырой законопроект, то можно, например, и продавить заморозку цен на ряд продуктов (на этом настаивает часть левой оппозиции, недовольной ростом цен), или вернуться к практике национализаций.
Кроме того, закон об абортах, проведённый без согласования с Конституцией, можно было легко отменить, подав в суд, который наверняка квалифицировал бы его, как антиконституционный.
На мой взгляд, наиболее грамотным первым шагом была бы декриминализация (каким бы ни было «моральное» отношение к абортам, государству в этой области делать нечего), или хотя бы переквалификация аборта из уголовного преступления в что-то менее тяжкое.
Правительство, судя по всему, пойдёт этим путём — оно собирается смягчать наказания за аборты таким образом, чтобы женщин больше не сажали в тюрьму.
До выборов администрация Макри, скорее всего, будет проводить всё ту же праволиберальную политику, совмещающую постепенное обесценивание национальной валюты, привлечение инвесторов, социальную и инфраструктурную повестку, социальный либерализм, борьбу с инфляцией при участии профсоюзных структур, работу в области прав женщин.
Перу
В контекстеТихая гроза морей Хотя большая часть техники серьезно устарела, для латиноамериканских армий это нормально. При этом перуанцы все-таки имеют достаточно современные образцы вооружения. С учетом боевого опыта армия, безусловно, входит в пятерку сильнейших в Латинской Америке.
После отставки Педро Пабло Кучинского власть перешла к Мартину Вискарре из той же правоцентристской либеральной партии Peruanos Por el Kambio. Основные усилия нового правительства будут направлены на борьбу с коррупцией и преодоление вялотекущего политического кризиса. В рамках борьбы с кризисом президент хочет вернуть двухпалатную парламентскую систему, в рамках которой власти планируют более эффективно решить проблему репрезентативности.
До 1995 года в Перу действовала двухпалатная модель, однако при Альберто Фухимори её преобразовали. Полагаю, с точки зрения Вискарры, возвращение к старой системе — это ещё и структурный, и символический удар по старому, хардкорному фухиморизму.
Вообще, Перу очень сильно расколота по «фухимористскому вопросу». Эта фамилия стала неотъемлемой частью перуанского политического ландшафта. Её репутация довольно противоречива с т.н. перуанского обывателя — Фухимори определённо правые антикоммунисты и сторонники жестких политических мер, желать им успеха считается крайне «не прогрессивным», однако масса перуанцев хотят видеть у власти именно Фухимори, и эта фамилия обладает большой поддержкой в правительстве.
Такая ситуация заставила экспертов и блогеров начать строить разные конспирологические теории, когда начался скандал с Кучинским и коррупцией.
Например, сразу после отставки Кучинского появилась следующая теория — Фухимори заключили-де договор с Кучинским, Кейко «слила» ему выборы, он взамен освободил старика Альберто, после этого Фухимори якобы слили уже самого Кучинского и поставили у власти совсем уж марионетку — Мартина Вискарру. Теория рассыпалась, когда Вискарра прояснил свою позицию и продемонстрировал готовность действовать самостоятельно.
Кроме того, планируется законопроект о равном участии женщин и мужчин в правительстве, а левые требуют перестать ограничивать количество парламентариев нынешними 130 человеками — по их мнению, это приведёт к тому, что все слои перуанского общества будут представлены в правительстве. Лично я не сторонница идеи квот как таковой, а расширение числа парламентариев и двухпалатная система, скорее всего, лишь усугубят ситуацию с коррупцией в стране.
Эквадор
В контекстеЭквадор: показательный референдум Когда разразился громкий коррупционный скандал, связанный с вице президентом Х.Гласом, Л.Морено не счел этичным и возможным вмешиваться в дела независимой судебной инстанции. Это первый эпизод за десятилетие, когда реально заработала система сдержек и противовесов, разделения властей.
До недавнего времени в этой стране правил Рафаэль Корреа — коррупционер, ныне разыскиваемый преступник (в Эквадоре на него заведено уголовное дело) и поклонник «социализма XXI века», то есть венесуэльско-кубинского пути. Корреа не вызывал восторга у местных.
Его даже брала в заложники эквадорская полиция, которая пыталась провести переворот из-за недовольства политикой президента.
К сожалению, тогда Корреа смогли отбить лояльные военные, и он продолжил управлять страной до конца президентского срока, после чего сбежал в Европу, спасшись от недовольства эквадорцев и вопросов, которые ему хотел бы задать суд.
Политикой Корреа были недовольны как образованные городские жители, так и бизнес, и даже коренное население, которое обычно лояльно относится к левым, так как те банально подкупают племена материальной поддержкой и гарантиями социальной помощи и невмешательства. Гарантии эти правительство нередко нарушает — например, коренные жители не из «политически близких» и в силу этого не привилегированных, регулярно жалуются, что не могут получить даже элементарную медицинскую помощь.
Коренные жители Эквадора неоднократно устраивали масштабные акции протеста, перегораживали трассы и участвовали в массовых беспорядках.
Однако, благодаря тому, что в 2000-х левые наладили неплохо функционирующую региональную сеть, да еще и в двух вариантах — «умеренном» (Бразилия, Аргентина, Перу, Уругвай) и «радикальном» (Венесуэла, Никарагуа, Куба, Боливия, Эквадор), Корреа ловко удерживал власть.
В прошлом году в стране проходили выборы, на которых победил кандидат от левых Ленин Морено, прослывший преемником Корреа. Выборы проходили напряженно — в Кито и Куэнку забросили «боливарианский десант» (венесуэльскую политическую гопоту), помогавший запугивать правых и оказывать психологическое давление на простых граждан.
Однако Ленин оказался вовсе не тем Лениным, на которого рассчитывали левые.
Он немедленно «слил» Корреа, который ныне прячется в Бельгии, а когда экс-президент последний раз навещал Эквадор, то был вынужден прятаться от разгневанных «поклонников», которые изуродовали его автомобиль.
Новый президент активно поддержал антикоррупционную политику, отстранил от должности своего ближайшего помощника — вице-президента Хорхе Гласа и показал, что не будет покрывать соратников только потому, что они принадлежат к одному политическому блоку.
Сам Корреа отреагировал на действия нового президента страны очень нервно, обозвав его предателем и лжецом, который десять лет притворялся соратником и использовал партию, чтобы прийти к власти.
Ленин Морено, который практически похоронил «боливарианскую революцию» в Эквадоре, выглядит как прагматичный политик, который здраво оценивает политическую ситуацию и атмосферу в регионе и намеревается подстраиваться под неё.
Правым не получилось отбить Эквадор в прямом смысле слова, однако они смогли «вырвать» его из рук экстремальных левых и поспособствовать, чтобы президентом страны стал прагматик и антикоррупционер, в целом левоцентристских взглядов, но открытый к сотрудничеству.
Парагвай
В контекстеМорпехи с Титикаки Почти все страны Латинской Америки традиционно представляют собой свалку устаревшей боевой техники. Однако Парагвай выделяется даже на этом фоне. Его ВС – музей военной техники времен Второй и даже Первой мировых войн. Вооружения 50-х годов в парагвайской армии считаются почти новейшими.
Здесь власть по-прежнему держит партия Колорадо. Орасио Картес сдал пост, Марио Абдо Бенитес его принял.
Отдельно поздравлю Республику Парагвай с тем, что у неё не только молодой и довольно яркий президент, но и одна из самых красивых Первых леди в мире.
Те, кто давно читает меня или просто по какой-то причине следит за парагвайской политикой, помнят ситуацию 2012 года, когда Латинская Америка практически целиком была левой,
и даже в Парагвае президентом был Фернандо Луго, первый за много лет кандидат от партии, альтернативной Колорадо, бессменно правившей страной десятилетиями ещё со времён Альфредо Стресснера.
Луго убрали импичментом, затем был недолгий период правления Федерико Франко, который был вице-президентом при Луго и, соответственно, занял пост президента после процедуры импичмента, а после к власти пришёл аграрно-табачный магнат Орасио Картес от колорадистов.
Парагвай оказался под санкциями, которые на него обрушили разозленные левые правительства, находившиеся у власти в соседних странах, однако «сердце Латинской Америки» в очередной раз выдержало и заморозку членства в Меркосур, и отзывы послов, и угрозы, и падение доходов.
Когда всем стало ясно, что Картес стал законно избранным президентом, Парагвай вернулся к своей обычной жизни.
И вот пришло время новых выборов. Первоначально часть колорадистов настаивала на втором (противоречащем Конституции) президентском сроке для Картеса. Это вызвало масштабные протесты, и в конце концов сам Картес успокоил общественность, сообщив, что не собирается баллотироваться еще раз. На выборах схлестнулись Марио Абдо Бенитес и Педро Эфраин Алегре Сасиаин.
Победил Марио Абдо Бенитес — консерватор и антикоммунист, следующий парагвайской правой политической линии как буквально (он сын секретаря Стресснера, был дружен с его семьей и хорошо отзывается о временах стронизма), так и политически (он капиталист, консерватор, служил в армии, бизнесмен, сторонник снижения налогов и усиления контроля границ.)
Некоторых настораживает подчеркнутая «урбанизированность» нового президента.
Парагвай это достаточно аграрная страна, и это очень важный фактор для сохранения неизменности его политического курса.
Развитый аграрный сектор, уважение к частной собственности, национал-капиталистическая экономическая доктрина и мрачноватый изоляционизм — всё это помогает Парагваю неплохо жить и при этом не заражаться разнообразными формами левачества, хоть в кондовом марксистcком, хоть в евроамериканском социал-демократическом формате.
Орасио Картес был «человеком с земли», аграрным магнатом. Марио Абдо Бенитес человек молодой и активный, в основном связанный с городской культурой и строительным бизнесом.
Некоторые «олдскульные» консерваторы опасаются слишком резких и «антиаграрных» действий с его стороны. На мой взгляд, не стоит переоценивать экспансивность нового лидера страны.
Во-первых, в Парагвае правит не столько президент, сколько Партия Колорадо, и вряд ли президент пойдёт против неё и натворит дел.
Во-вторых, Марио Абдо Бенитес умный и прагматичный правый и патриот. Мне кажется, он либо станет неожиданно ярким и эффективным президентом, либо будет неспешно продолжать традиционную для страны «молчаливую», но упорную, «бульдожью», правую тактику.
Бразилия
В контекстеБразилия дрейфует в сторону хаоса Кого выберет крупнейшая страна Южной Америки на пост руководителя государства? В прошлом кандидаты были по большей части предсказуемы, а политическая, экономическая и социальная ситуации - стабильнее. Но в 2018 году Бразилия стала страной большой неопределенности.
Наиболее вероятный победитель на грядущих президентских выборах, если Лула да Силва останется под судебными ограничениями, это Жаир Болсонару.
Не скрою, его победа была бы колоссальным подспорьем для правых, антикоммунистических и прокапиталистических сил региона.
Болсонару — последовательный правый, провоенный, в ряде экономических вопросов стоит на либертарианских позициях. Он симпатизирует Дональду Трампу и в целом представляет собой очень интересную фигуру, в которой воплотились бразильский правый популизм, прокапиталистические взгляды, латиноамериканский национализм, католическое социально-политическое мировоззрение.
При этом Болсонару вполне свободно и гибко мыслит, и его активно поддерживают даже молодые бразильские либертарианцы.
В вопросах внешней политики он занимает достаточно проамериканскую и крайне произраильскую позицию
(в частности, он объявил, что по приходу к власти уберет из Бразилии палестинское посольство, потому что государства Палестина не существует.)
Кроме того, он сторонник консолидации правых в регионе и фактически проводник обновленной и переосмысленной правой стратегии идеологических границ.
Прорыв к власти таких людей, как Болсонару это гарантия того, что правый поворот будет продолжаться и социалисты с исламистско-европейско-пророссийско-террористическими симпатиями, сейчас просто чувствующие себя некомфортно, совершенно потеряют свои позиции.
Также такие лидеры это залог реальной суверенности региона, потому что они националисты, и вполне способны послать куда подальше любого союзника, если тот позволяет себе лишнего. В отличие от левых, которые в ответ на неадекватное поведение своих хозяев, стараются ещё сильнее подползти под них и активнее соответствовать их ожиданиям, сдавая свои страны чужим агрессивным государствам без какого-либо сопротивления, объясняя это тем, что «главное — продаваться не Америке, а кому-нибудь другому».
В случае победы Болсонару регион резко поправеет. Учитывая его интерес к транснациональной координации правых и традиционный бразильский принцип «идеологических границ» и опыт Бразилии по объединению региона, левая оппозиция вскоре окажется примерно в том же положении, в каком правые находились в 2011-м году, когда казалось, что никакой надежды на выход из левого тупика нет.
Мексика
В контекстеМексика: победа левоцентриста Лопес Обрадор намерен проводить сбалансированный внешнеполитический курс. Попытается наладить диалог с руководством США, укрепить взаимовыгодные отношения с соседями по континенту, разумеется, не скатываться к левому радикализму по примеру Венесуэлы и ряда других Боливарианских стран.
Левые очень радовались победе Лопеса Обрадора и даже сообщили, что «родился новый Чавес».
Спешу их разочаровать — Обрадор не Чавес, он мексиканский левый националист. В отличие от марионеточного венесуэльского режима, который в основном занимался трансляцией и навязыванием идей своих владельцев вовне и пытался подавлять правых в регионе, Обрадор не планирует «распространять революцию». Дело в том, что он принадлежит к той категории левых, которых больше занимает происходящее в их собственной стране
и которые не агрессивны и не склонны распространять свою идеологию за пределы страны.
Обрадор чётко дал понять, что его интересы находятся в Мексике, а не за границей.
Он объявил о «третьей трансформации страны» (первую провёл Бенито Хуарес, вторую — Порфирио Диас).
Обрадор очевидно питает симпатии к простому и скромному стилю Папы Франциска. Новый президент собирается сократить расходы на содержание чиновников, отказаться от президентского самолета, снижать зарплаты правительственным работникам и пенсии экс-президентам и бороться с коррупцией.
Второе направление его работы — борьба с криминалом. Бороться он собирается не кнутом, а пряником и Библией — президент намерен провести масштабную амнистию, пригласить в страну Папу Римского, чтобы тот поспособствовал мирному урегулированию, и в конце концов провозгласить доктрину национального примирения.
Не понаслышке зная, как выглядит ситуация в Мексике с т.н. людей «по ту сторону системы» (часть моего исследования Carne посвящено Мексике), я довольно скептически отношусь к такому начинанию Обрадора, но кто знает, может, он гений социальной инженерии и действительно сможет снизить напряженность.
Кто точно пострадает от действий Обрадора, так это мексиканский бизнес.
Президент уже заявил, что собирается «скорректировать модель открытого рынка». Важно понимать, что в Мексике нет «открытого рынка», уже хотя бы потому, что там крайне мощные профсоюзы, высокий уровень коррупции в правительстве и большое количество влиятельных левых структур.
Очевидно, Обрадор не сможет найти деньги на все свои проекты, лишь сокращая зарплаты чиновникам. Он начнет давить на мексиканский бизнес и, скорее всего, на американские корпорации.
Каким будет результат — время покажет.
И, конечно, пострадает система образования. Обрадор собирается откатить шаги по реорганизации системы образования, которые с огромным трудом продвигал предыдущий президент, и которые должны были поспособствовать очистке системы образования от большого количества некомпетентных и неграмотных учителей.
Обрадор заявил, что «реформа Пеньи — это шаг к приватизации школ» и включил режим типичного левого популиста: «А что же делать бедным школам?».
Эта контрреформа — одна из самых противоречивых, т.к. полезность нововведений Пеньи признавали даже многие оппоненты, в т.ч. из числа профсоюзных.
В вопросах внешней политики новая власть вряд ли будет слишком активной — много сил будет отнимать очередная налогово-барьерно-идеологическая «война с Америкой», и ещё больше сил пойдет на решение внутренних проблем.
Вряд ли случится неожиданное и Мексика станет «новым идеологическим флагманом Латинской Америки», скорее всего, эту функцию будет традиционно выполнять Бразилия.
Итоги
В контекстеСтрана победившего Глазьева Социологическое большинство населения Венесуэлы твердо уверено: виноваты фашисты, а их рассадник — в сопредельной стране. Из Колумбии толпой несутся мигранты, что пожирают наши несуществующие продукты и занимают рабочие места, на которые самим идти не очень-то и хотелось...
Как видим, обещания «левого реванша» оказались лишь обещаниями.
Агрессивных левых режимов в регионе практически не осталось: навскидку можно назвать только тонущую Венесуэлу, которая уже приобрела имидж зачумленного больного и от которой шарахаются все приличные политики. Из Венесуэлы хлещет поток беженцев, которые едут куда угодно — в Эквадор, Колумбию (где к власти недавно пришёл противник мира с ультралевыми и последовательный правый урибист Иван Дуке), Чили, Аргентину, даже в страны Центральной Америки, лишь бы оказаться подальше от потерявших связь с реальностью левацких психопатов, погрузивших страну в кровь и нищету.
Ещё есть Никарагуа, которую сотрясают массовые протесты. На протесты «народные лидеры-сандинисты», большие друзья СССР и современной РФ, Ирана, европейских и американских левых традиционно ответили огнём — количество жертв уже давно перевалило за сотню. Третий подобный режим — кубинский; здесь даже комментировать нечего.
Боливиец Эво Моралес, на которого многие возлагали надежды, ведёт себя более адекватно и прагматично, и к тому же он скоро должен покинуть свой пост, поскольку в 2016 году проиграл очередной антиконституционный «референдум», на котором ожидал получить от население разрешение на ещё один срок, но не получил.
Левые в Боливии и почему-то Испании, которая, казалось бы, уже и так опозорилась по полной со своей карикатурно левацкой, самоубийственной политикой, и мелочно-мстительными попытками перезахоронить останки Франсиско Франко, настаивают на выдвижении Моралеса на очередной срок (он правит страной с 2006 года), уже не только вопреки Основному закону страны, но и народному волеизъявлению.
Однако ситуация в регионе не располагает к подобным выходкам.
Вряд ли окружающие Боливию правые режимы, которые продолжительное время терпели оскорбления и нападки от Моралеса, станут поощрять новые нарушения Конституции этой многострадальной страны.
Левые лидеры в Эквадоре и Мексике не участвуют в «боливарианской» дикарской политике и стараются не ассоциироваться с ней. Эквадор и вовсе похоронил проект социализма 21 века на своей территории.
В остальных странах региона у власти находятся либо правоцентристы (Себастьян Пиньера, Маурисио Макри, Мартин Вискарра), либо правые (Марио Абдо Бенитес); единственной «тёмной лошадкой», способной качнуть весы в ту или иную сторону остаётся Бразилия.
* * *
Китти Сандерс
– латиноамериканистка, радиоведущая, исследовательница и социолог
«Kitty Sanders»