Гид по книгам автора
Дина Рубина — один из самых популярных русскоязычных прозаиков современности. Ее тексты буквально завораживают читателя хитросплетениями сюжета, непредсказуемыми поворотами судеб героев, богатым языком.
В произведениях автора тесно переплетены две такие непохожие, но все-таки родственные культуры — русская и еврейская, на этом необычном тандеме и строится большая часть ее историй.
Не удивительно, что Рубина, обладая непревзойденным талантом повествователя, прочно вошла в список живых классиков: на ее счету несколько десятков книг, каждая из которых способна найти своего читателя и прийтись по вкусу даже самым искушенным ценителям прозы.
Меж тем внушительный список ее произведений способен привести в замешательство. С чего начинать знакомство с творчеством автора? Как не упустить самое важное? Для этого мы решили создать универсальный путеводитель по прозе Дины Рубиной.
Малая проза
В контекстеНепонятно, почему Дина Рубина до сих пор не переведена на иврит Вне сомнения, Дина Рубина – это выдающееся и совершенно уникальное явление в современной русской литературе. Вместе с тем, ее творчество погружено в Израиль, и оно, вне сомнения, было бы интересно израильскому читателю.
Малая форма то и дело остается недооцененной книголюбами. И, между прочим, зря.
Как и многие другие «большие» писатели, Дина Рубина начинала именно с рассказов и повестей.
Так что, если творчество прозаика вам еще только предстоит открыть для себя, мы рекомендуем идти по произведениям в хронологическом порядке, от малого к большому.
Первый сборник Рубиной, вышедший в 1980 году, назывался «Когда же пойдет снег» — в честь одноименного рассказа о девочке Нине с больным сердцем, которая влюбляется (и взаимно!) накануне сложнейшей операции.
В книгу вошли и другие короткие произведения начинающей писательницы, посвященные по большей части самому важному периоду в жизни человека — детству.
Следом были выпущены «Уроки музыки» и «Дом за зеленой калиткой». Позже ранние рассказы автора были объединены в сборник под названием «Всегда, всегда?».
Удивительным образом печаль, даже в какой-то мере трагизм, читается в, казалось бы, самых светлых рубинских сюжетах, как будто автор говорит своему читателю: «Да, но...». Да, Нина обрела верного друга, но есть ли что-то за пределами операционной?
Это фаталистическое «но» перекочует затем и в масштабные романы, и в поздние повести.
Обусловлено такое явление, по всей видимости, «памятью предков» — не имеющая срока давности еврейская трагедия всегда исключает однозначно счастливый финал.
Книги-путешествия
Тексты, где на первом плане оказываются не люди, а города и страны, в творчестве Рубиной можно смело выносить отдельным параграфом.
Несмотря на то, что каждый из сборников, посвященных путешествиям, может послужить лучшим спутником в поездке, меньше всего они похожи на классические литературные путеводители.
Вы не найдете здесь ни точных адресов, ни фотографически подробных описаний местности. Изображения городов стираются из памяти так же легко, как и лица давно ушедших людей, — место их занимают ощущения, случайные детали, ненароком брошенные взгляды.
Рубина проводит своего читателя по пространству запахов и звуков, которые навсегда сохранятся у каждого в памяти.
Израиль, Чехия, Нидерланды, Италия — все эти страны читателю обязательно захочется увидеть глазами автора, ощутить атмосферу их городов и улиц. Вполне возможно, открыть заново.
Рубина как никто умеет делиться с читателем чувствами, эмоциями, явлениями едва уловимыми. Ее города состоят не из фасадов зданий, а из национальных черт, случайных знакомых и мимолетных наблюдений — именно это делает ее тексты такими осязаемыми, плотными, насыщенными, способными увлечь за собой.
Сборники «Сквозь сеточку шляпы», «Кружение эха», «Жилаю щастя. Афтор», «Крепче веселитесь!» — настоящие путевые заметки, которые откроют читателю незнакомые пространства, чужую культуру, чаяния и горести жителей других государств, которые, как окажется, так мало отличаются от нас самих.
Еврейские мотивы
Возвращение автора к собственным корням обязывает и к перемене стиля работы: к художественности прозы Рубиной присоединяется документальность, как будто писательница говорит: «Я бы и рада, чтобы этого не было, но это было».
Израильский период начался с переезда прозаика на Землю Обетованную в 1990 году.
Менее очевидно, но все-таки в каждом произведении то и дело возникают эхом еврейские мотивы, будь то случайные эпизоды или, напротив, история одной жизни, семьи, целого поколения.
Сюжеты, так подробно расписанные в книгах «Сахарное свечение», «Больно только когда смеюсь», рассказах «Еврейская невеста», «Адам и Мерьем», будут возникать еще и еще: в монологе Галины («Бабий ветер»), в воспоминаниях старухи Баобаб («Наполеонов обоз»).
Подходить к ним требуется так же, как делает это и сама Рубина: не обходя вниманием ни одну болезненную деталь.
Берясь за иерусалимские рассказы, писательница фиксирует действительность, тесным образом переплетающуюся с прошлым, и не дает читателю ни единого шанса увернуться от реальности, которая, само собой, чудовищна.
«Поплачьте вместе с нами», — будто бы разрешают ее персонажи. И мы плачем. Из иерусалимских жителей, благостных, но при этом носящих и свою личную, и коллективную печаль в сердце, возникнут чуть позже главные герои: Сташек, семейство Этингеров, художник Кордовин, психиатр Борис Горелик.
Они не вымышлены, они собраны из десятков лиц, встреченных и так кропотливо сохраненных Рубиной на просторах двух стран.
Романы
К крупным произведениям Дины Рубиной следует подходить основательно, хорошенько познакомившись и с автором, и с ее излюбленными темами. Именно в романах «Русская канарейка», «Синдром Петрушки», «На солнечной стороне улицы» и «Почерк Леонардо» раскрывается во всей полноте талант писателя.
Вместе с тем каждая из ее масштабных работ представляет собой своеобразную мозаику из уже возникавших в ее текстах сюжетов.
Ключом к пониманию больших произведений Дины Рубиной служат ее рассказы и повести. Но неповторимая атмосфера, несмотря на существенно усложненную форму, сохраняется.
Даже следуя моде на приключенческие, с элементами детектива романы, Рубина остается верной самой себе.
Все та же неторопливость повествования, длительная затравка, нечеткая, будто бы акварельная сюжетная линия, которая под конец стремительно и непоправимо разворачивается, чтобы снести на своем пути все: живое и неживое, хорошее и плохое.
Именно такой обещает быть финальная часть трилогии «Наполеонов обоз» — «Ангельский рожок».
История трагической любви Аристарха и Надежды закончится неожиданно, ярко. Но как? Об этом пока остается только догадываться.
* * *
Саша Баринова
«Эксмо»