Свидетельство художника
Мемориал Шоа в Братиславе. (Фото: «Nautilus»)
Любой молодой человек, вступая в пору взросления, надеется стать счастливым: он хочет перевернуть мир, стать знаменитым и доказать всем, что он лучший!
Это прекрасное стремление не всегда получается сохранить, но именно оно все же двигает человечество вперед. Как раз таким – азартным, увлеченным, счастливым от предстоящих возможностей был и герой нашей истории. И, несмотря на многочисленные несчастья и катастрофы, разгоравшиеся на пути нашего героя, он сумел выжить и сохранить чувство собственного достоинства. И главное, он нашел в себе силы при помощи искусства рассказать о трагедии Холокоста, рассказать от имени тех, чья жизнь и судьба была превращена в пепел.
20 декабря 1893 года в чешском городе Острава, входящим тогда в состав Австро-Венгрии, родился Давид Фридман, чью жизнь стальным плугом перепахала история XX столетия.
В контекстеЛевые отвернулись от евреев У левых антисемитизм растет и становится нормой, а у правых он отступает и сменяется восхищением Государством Израиль как единственной страной, дающей отпор джихадистскому исламу. Израильтянам пора осознать исторический момент, в котором мы находимся, принять эту новую реальность и узнать, кто наши настоящие друзья.
Родители Давида не подозревали, что их сын станет известным человеком. Впрочем, традиционно от еврейских детей родители всегда ждали чего-то особенного. Генрих Фридман и его жена Софи Розенблюм не были исключением из правил: хотя отец Давида Иржи и был скромным жестянщиком, он стремился дать детям ремесленное либо какое-то иное образование. Детей в их еврейской семье было четверо: старшая Мария и трое ее братьев – Давид, Адольф и Исидор.
В Давиде все сразу же разглядели явный интерес к искусству: сначала он играл на скрипке, а затем, окончательно и бесповоротно увлекся изобразительным искусством, сделав это своим призванием.
Совсем юным, в 17-летнем возрасте он отправился в Берлин, где, рисуя для заработка рекламные вывески, смог устроиться на должность театрального художника.
Впрочем, он разумно понимал, что мастерство невозможно без хорошей школы и яростно продолжал учиться.
Некоторое время он посещал класс графика, живописца и карикатуриста Лео Кобера, а также уроки немецкого скульптора Левина-Функе – того самого, который основал в Берлине знаменитую школу живописи и скульптуры (Studienateliers für Malerei und Plastik). Продолжая искать «своего» мастера, Давид увлекся изучением офорта у Германа Штрука – мастера, происходившего из ортодоксальной еврейской семьи, являвшегося убежденным сионистом.
Однако, возможно одним из самых интересных преподавателей Фридмана стал уроженец города Тапиау (нынешний Гвардейск Калининградской области) немецкий художник, график и автор нескольких книг и статей о живописи Ловис Коринт. Его творчество всегда оказывалось крайне эмоциональным, его работы кипели драматизмом и необузданной чувственностью.
Возможно, эти эмоции шли еще из детских воспоминаний Коринта, чей отец был кожевником, так что с самых ранних лет будущий художник наблюдал как забивают скот, знал как пахнут сырые освежеванные туши.
И с такой же чувственной страстью Коринт рисовал натюрморты и обнаженные женские тела. Начав своею деятельность с импрессионизма, главных художественных высот он достиг на поприще экспрессионизма, став в 1911 году председателем общества Берлинский сецессион. Коринт считался одним из ведущих немецких деятелей искусств Германии, его картины великолепно продавались.
Он умер в 1925 году, что, вероятно, было к лучшему: с приходом национал-социализма его живопись была немедленно объявлена «дегенеративным искусством».
Около 300 его картин оказались изъяты из немецких галерей и уничтожены.
В контекстеПусть антисемитствующая Ирландия умерит свой идиотизм Ирландскому политическому классу необходимо проявлять больше смирения и меньше ханжества и идиотизма, когда он высказывается о запутанной ситуации, сложившейся между израильтянами и палестинцами.
Первая мировая война застала Давида Фридмана начинающим живописцем, только закончившим обучение в Академии. Собственно говоря, именно Академия дала ему возможность не оказаться сразу в кровавом месиве «Великой войны», а попасть на фронт уже к ее концу. Чуть меньше года пришлось повоевать Давиду в Австро-Венгерской армии, но и там он оказался не робкого десятка.
Со свойственной молодости бесстрашием он регулярно ездил на передовую, создавая зарисовки военных событий. Эта же почти бесшабашная легкость помогала ему с карьерой, так что он оказался довольно востребован как художник, пишущий портреты с натуры. Давид Фридман быстро освоился в берлинских кругах и начал получать многочисленные заказы как внештатный художник для различных сначала городских, а затем и европейских изданий.
Десять лет пролетели как один миг. Хороший профессионал всегда нужен, и Давид работал в самых разных жанрах – картины, зарисовки, пейзажи, офорты. Единственное, что отравляло жизнь – это слухи о подступающей войне. 1933 года набатом прогремел не только для Фридмана, но и для многих миллионов евреев. Появление на мировой политической арене Гитлера и установление нацистской диктатуры оборвало разом все перспективы.
Довоенная карьера Фридмана закончилась сразу же после публикации Нюрнбергских расовых законов 1934 года, и ему пришлось закрыть студию.
Но пока он по-прежнему мог зарабатывать на жизнь, разрабатывая дизайн квартир и ремонтируя здания. Ведь немцы, мечтавшие о светлом будущем, жаждали жить в красивых домах и квартирах, а профессиональных дизайнеров, особенно талантливых, было не так уж и много. Кроме того, положение Фридмана спасало и его чехословацкое гражданство: лишь благодаря ему Давид мог еще хоть как-то зарабатывать на жизнь.
Работа же была для него необходимостью: в 1937 году он женился на Матильде Фукс, и совсем скоро, 23 сентября 1938 года у Фридманов родилась чудесная девочка Мирьям-Елена. Вот только радость появления на свет новой жизни в считанные дня сменилась ужасом: спустя всего две недели после появления на свет новорожденной Мирьям разразился крупнейший погром – знаменитая «Хрустальная ночь».
Не теряя драгоценного времени, Фридманы бежали в Прагу, надеясь, что Чехословакия сможет защитить своих граждан. Но 15 марта 1939 года немецкие войска триумфально вошли в Прагу, объявив о создании Протектората Богемии и Моравии. Ослабевшая и оставшаяся один на один с сильнейшим врагом Чехословакия не смогла или не захотела защищать еврейское население, позволив начать депортации, а следом - массовое уничтожение евреев.
Для семьи Фридман, как и для миллионов таких же, бесправных теперь евреев начались месяцы страха и безнадежности.
В контекстеЭкспериментальное подтверждение Чуткой душой художника Джонатан Глейзер очень остро ощущал непроизнесенные, но несомненные претензии к евреям, что ввели добрых европейцев во искушение, соблазнили их совершить Холокост и обрекли на нестерпимые муки совести.
16 октября 1941 года Давид Фридман и его семья были депортированы из Праги в гетто польского города Лодзь, переименованного на немецкий манер в Лицманштадт. Организованное в феврале 1940 года и официально включенное в состав Третьего Рейха, оно очень быстро превратилось во второе по размерам польское гетто. На достаточно скромной территории было изолировано порядка 200 тысяч человек.
Основной массой заключенных были евреи, и производительность их труда была на таком высоком уровне, что гетто просуществовало до 1944 года. За этот период здесь умерло больше 40000 человек.
А ведь как раз в это самое время, прямо за соседней стеной цвел и шелестел город с красивыми, по-немецки чистыми улицами, элегантными соборами и даже трамваями! Да, город Лодзь оказался первым в Польше городом, где начали ходить электрические трамваи. Два мира – мир гетто и мир города существовали настолько обособленно, что часто немецкое и польское население не имели представления о том, что происходит за этой грязной облезлой стеной.
Давид, благодаря своей профессии художника и гравера, смог устроиться на работу: он делал ювелирные изделия, портсигары, значки. Если бы не эти навыки, его семья давно погибла бы от голода. Но 29 августа 1944 года случилось самое страшное: гетто было ликвидировано вместе с тысячами тех, кто оставался за его стенами. Переполненный еще живыми людьми освенцимский транспорт доставил Фридманов в Аушвиц. Давид оказался разлучен с женой и дочкой, и никогда больше не видел ни жену, ни малышку Мирьям.
Селекция в гетто была жесточайшая, и вероятнее всего Матильда и Мирьям были сразу же отправлены в газовые камеры.
А еще через несколько дней, 2 сентября 1944 года Давид превратился из человека в номер, вытатуированный на его предплечье: B-8600.
Он остался один, и, скорее всего, просто по привычке, захватил с собой несколько своих рисунков… Оказалось, что Аушвиц точно был не местом для искусства.
Пытаясь спастись, Давид сказал, что он музыкант. В соседнем лагере Гляйвиц I как раз набирали музыкантов, и Фридмана отправили на прослушивание в качестве скрипача. Но скрипка была уже далеким детским прошлым. Едва не оказавшись в газовой камере, Давид пошел ва-банк: на грязной замызганной стене барака он нарисовал фреску, которая неожиданно произвела сильное впечатление на офицеров СС. На некоторое время он был спасен, но теперь ему приходилось рисовать портреты своих преследователей.
Нацисты с удовольствием заказывали Давиду собственные изображения: их можно было не только повесить на стену в качестве портрета, но и отправить жене или любимой женщине.
В контекстеОднажды не в Голливуде Для одних только израильтян это не кино, и если они, стиснув зубы и придушив в себе сострадание, не выдавят этих монстров из нор, то в следующий раз Анджелина будет смотреть, как их режут прямо в Тель-Авиве и Иерусалиме.
18 января 1945 года Аушвиц был эвакуирован. Заключенных, среди которых был и Давид Фридман, отправили на марш смерти в концлагерь Блеххаммер, расположенный между небольшой деревушкой Славенчице и городом Кендзежин-Козле (в Верхней Силезии). Блеххаммер был построен еще в 1942 году под руководством оберфюрера СС Альбрехта Шмельта. Еврейское население лагеря на 75 процентов составляли польские евреи и на 25 голландцы, бельгийцы, немцы и французы.
С 1943 года под его управлением находилось почти 50000 еврейских работников в 160 трудовых лагерях. Блеххаммер был разделен на два отдельных лагеря: для поляков и для евреев из различных европейских стран. Еврейский лагерь охранялся особенно: он был окружен высокими 4-метровыми бетонными плитами с колючей проволокой и подведенным электрическим током. Доступ заключенным из других лагерей туда был запрещен.
Подобная строгость объяснялась тем, что рабочая сила лагеря сдавалась в аренду для строительства дорог и бомбоубежищ. Разумеется, практически никаких санитарных помещений, за исключением нескольких туалетов и душевых в лагере не было. В январе 1945 года численность Блеххаммера достигла пиковых 5500 заключенных, после чего был выстроен крематорий, превративший в пепел 1500 человек. Давид Фридман чудом не оказался в следующей группе смертников: 25 января 1945 года лагерь был освобожден.
Давид обрел свободу, но потерял всех – близких, любимых, родных…
Он попытался разыскать хоть кого-то из своей семьи, но тщетно! Его брат умер в июне 1941 года, отец скончался еще до войны, мать умерла от голода 11 декабря 1941 в Остраве, брат Исидор, его жена и двое их детей были депортированы в Терезин, затем в Треблинку и убиты 10 октября 1942 года. Сестра Давида Мари с мужем тоже были депортированы сначала в Терезиенштадт, затем в Треблинку, где погибли 7 октября 1942 года.
Давид оказался единственным из всей большой и дружной семьи, кто выжил. И ему нужно было каким-то образом заставить себя снова жить, работать и по возможности стать счастливым.
Поэтому первое, что он сделал - начал писать, восстанавливая в памяти образы тех, кому было не суждено вернуться.
В контексте«Пробужденные» антисемиты сбросили маску «Критики Израиля» больше не маскируют свои предрассудки под «антисионизм» и не критикуют «поселенческую политику». Они перешагнули через эту стадию, как ХАМАС – через трупы своих жертв, и теперь открыто признаются в том, чтó они на самом деле имеют в виду в отношении Израиля и его жителей.
Вернувшись в Берлин, он занялся организацией выставок, главной темой которых всегда была Шоа – Катастрофа еврейского народа. Он требовал показывать немцам ту историю, которую они не хотели видеть и знать. Давид Фридман заставил их смотреть на их собственные пороки и жестокость: он привез в Западную часть Чехословакии и в Судеты (где жили немцы) некоторые из своих спасенных картин.
Всех граждан Германии обязали посетить эти выставки, иначе их лишали продовольственных карточек. Конечно, люди стремились отвернуться от страшных полотен, но Давид Фридман, как и многие другие еврейские художники, писатели, поэты и музыканты, выжившие в огне Холокоста, не давали им забывать о своей вине перед еврейским народом.
Закончилась самая страшная война XX столетия. Мир начал приходить в себя и учиться жить заново. Давид Фридман тоже перевернул страшные страницы своей семейной истории. В 1948 году он женился на Хильдегарде Тауссиг, пережившей, как и он сам, несколько нацистских концлагерей. Но они по-прежнему оставались евреями, а мир менялся слишком медленно и неповоротливо. Было понятно, что сталинская политика коммунизма и растущий антисемитизм не позволят им стать счастливыми и успешными в Германии.
В 1949 году Давид и Хильдегарда эмигрировали в Израиль. Чтобы вывести из страны хотя бы часть своих собственных работ, Фридману пришлось подкупить таможенного инспектора.
Преодолев самое страшное – гибель близких, судьба, наконец, позволила Давиду и Хильдегарде Фридман обрести радость: вскоре они стали счастливыми родителями девочки, которую в память о своем первом, погибшем, ребенке Давид назвал Мириам-Елена.
В 1954 году Фридманы эмигрировали в США, и Давид, наконец, получил широкую известность в коммерческом искусстве. Но разве можно было забыть то, что видели глаза этого художника? Память возвращала его к трагическим дням снова и снова.
До самой смерти в 1980 году своим главным долгом Давид считал обязанность напоминать миру горькую истину о том, что единственной виной погибших во время Шоа евреев была их национальность!
Серия же картин, рисунков и офортов, созданных Давидом Фридманом с названием «Потому что они были евреями!» стала первой коллекцией произведений искусства, вошедшей в собрание Мемориального музея Холокоста США.
Автор статьи - гид, организатор индивидуальных экскурсий по Праге и городам и замкам Чехии
* * *
Екатерина Герцман
Статья любезно прислана автором