Вместо рецензии
Посмотрел вчера «Нелюбовь» — отмеченный каннским призом последний фильм Андрея Звягинцева. Хочется написать про него восемь экранов — и это верный признак того, что восемь экранов писать не надо.
Фильм этот достаточно самообъясняющий, это концентрированное искусство кино, где сами за себя говорят каждый кадр, каждая сцена, каждая цитата и сюжетный поворот. Поэтому отпишусь об увиденном тезисно, без спойлеров, без разбора цитат Тарковского, и даже без обсуждения центрального сценарного вывиха: почему действие начиналось на окраине Питера, а потом вдруг перенеслось в Москву и область.
Итак, тезисы.
1. На мой взгляд, это абсолютно лучший из всех фильмов Звягинцева, которые я видел, и это великая операторская работа его постоянного соавтора Кричмана, так что смотреть нужно на большом экране обязательно. Судя по текущим впечатлениям от проката, широкий показ в кинотеатрах продлится не больше пары недель, и завершится к середине июня. Тогда же, вероятно, появится цифра. Но я советую успеть посмотреть в кино.
2. В Интернете масса откликов на фильм от людей, которые его не смотрели и не собираются. Они свято убеждены (то ли по опыту прежних картин, то ли чисто из политического неприятия режиссёра), что Звягинцев непременно кошмарит зрителя и давит на его слёзные железы, чтобы опорочить Родину-мать. На самом деле, в «Нелюбви» никто не умирает, не кончает с собой, не гибнет от болезней или несчастного случая. Вообще нет сцен насилия и/или жестокости. Категория 18+ — потому что там есть мат (который российский зритель может услышать только в трейлере), довольно много секса и обнажёнки. Но, с точки зрения физических ужасов, это самый безобидный фильм режиссёра.
Это не значит, что его не страшно смотреть, но ужас тут чисто экзистенциальный, философский.
3. Та часть фильма, которая посвящена работе поисковых отрядов «Лиза Алерт», — совершенно потрясающая документалистика внутри художественного повествования. Где, с одной стороны, вообще ничего не придумано (примерно 10% поисковых операций по сбежавшим из дома детям заканчиваются именно так, как показано в «Нелюбви»), но работа спасателей очень жёстко переосмыслена в соответствии с общей мифологией сценария.
4. Если «Елена» — это притча, а «Левиафан» — обличительный социальный трактат, то «Нелюбовь» — просто зеркало, поднесённое к глазам каждого зрителя. В сюжете фильма вообще нет ни одного злодея, ни одного персонажа, чьей злой волей объяснялись бы беды остальных героев. Ровно в одном эпизоде на экране появляется персонаж, через которого нелюбовь вошла в фабулу картины, но он — в точности такая же искалеченная жертва, как и все остальные.
5. Конечно, сюжет и смысл картины можно редуцировать до самой простой трактовки её названия: «мы, россияне, никого не любим, начиная буквально с себя, и экспортируем это состояние в соседнюю страну». Но это нехитрое умозаключение проще всего делать тому, кто не смотрел фильма. После просмотра хочется думать совершенно о других вещах. О природе счастья и его поисках, о воспитании детей, о смысле жизни, об ответственности за тех, кто рядом с тобой, о волонтёрстве, даже об абортах.
«Нелюбовь» начисто лишена любой нравоучительности. Фильм никого не обвиняет, не осуждает, не делит героев на положительных и отрицательных, никак не оценивает их поступки. Звягинцев, который, по меткому выражению одного из его актёров, «любит кино больше, чем жизнь», поставил перед собой совершенно внятную художественную задачу: показать жизнь на экране так, чтобы она выглядела абсолютно непридуманной, вообще без элементов шаржа, драматизации, поучения. В героях зрителю предлагается узнавать не «знакомые типажи», а буквально самого себя в разных жизненных ситуациях. Это совершенно потрясающий сдвиг перспективы, прежде всего, по сравнению с двумя предыдущими картинами.
И самое потрясающее — что этот сдвиг перспективы режиссёру удался на все сто.
Поэтому фильм этот интересно обсуждать прежде всего с самим собой, а не с другими зрителями, и уж тем более не с теми, кто его не смотрел.
* * *
Антон Носик
«Живой журнал»