Участие в Евровидении не приносит мира и не снижает уровень антисемитизма в Европе
Хорошо, что у Израиля есть президент - иначе мы могли бы не участвовать в Евровидении в этом году.
Да-да, потребовались президентские усилия со стороны комитета, наблюдающего за конкурсом песни «Евровидение», не говоря уже о написании новых текстов, чтобы осуществить мечту поколений: douze points (12 баллов).
Песня будет называться «Ураган»: известное климатическое явление в нашей стране и, возможно, даже упомянутое в Библии (а может быть, оно называется «суховей» - не важно).
В контекстеНовый успех израильской победительницы «Евровидения» Благодаря победе Нетты Барзилай на конкурсе в Лиссабоне, «Евровидение-2019» состоится в Израиле. Пока неясно, в каком городе пройдет состязание — это будет либо Иерусалим, либо Тель-Авив.
Путь Израиля на Евровидение в этом году был непрост. Текст оригинальной песни «Октябрьский дождь» был отвергнут гоями на том основании, что он был слишком политическим.
Вполне возможно, что в них было что-то, намекающее на что-то неприятное, произошедшее в Израиле в октябре месяце.
Израильская радиовещательная корпорация не сказала «нет», и бодро отреагировала: изменила слова, прислала еще одну песню... которая также была отклонена; и вот, слава Б-гу, нам удалось пройти тест комитета Евровидения на аполитичность.
Теперь, через несколько месяцев, представитель Израиля снова выйдет на сцену и перед всем миром споет песню на английском языке, с двумя-тремя предложениями на иврите, а мы при этом сделаем вид, что Израиль — еще одна поп-страна.
Cреди других поп-стран, без какой-либо собственной уникальной характеристики. И снова представитель Израиля на конкурсе - на этот раз певица Эден Голан - будет петь на английском языке.
Похоже, стенания: «Почему мы не посылаем на Евровидение песни на иврите?» - звучат старомодно и провинциально, не говоря уже о том, что повторение этой мысли свидетельствует, в основном, об отсутствия хладнокровия со стороны жалобщика.
Это, конечно, так, но вот пример ещё более удручающий. Написать по-английски эти слова: «Кто сказал, что мальчики не плачут, час за часом и цветы, жизнь — не игра для трусов», а потом придумать новые слова, потому что ребята из Европейского комитета Евровидения решили, что они слишком политический.
То вы присылаете новые слова, которые тоже отвергаются; то просите президента вмешаться, то пишите совсем другое... Про ураган.
Мы даже не станем собирать претензий по сути: «В Израиле было совершено одно из самых чудовищных военных преступлений в истории, а вы сотрудничаете с теми, кто считает, что на это даже не следует намекать в песне для Евровидения», - не в этом дело.
Нет необходимости затягивать дружеское состязание в омутводы национальной чести - тем более, что Израиль давно отказался от таких мелочей, как национальная честь.
Мы хотим быть в клубе, и всё равно, на каких условиях. И хочется нравиться даже там, где результат не стоит затраченных усилий. Как и в случае с Евровидением.
«Я здесь родился...» (1991)
Нас даже не пригласли поучаствовать в дебатах, а стоит ли участие в Евровидении в эти дни, насколько оно подходяще для веселья во время войны.
Уже задаются вопросы, стоит ли праздновать Пурим, и что делать с церемонией зажжения факелов, и вручать ли Премию Израиля как обычно, с акцентом на Эяля Вальдмана.
В знак доброй воли мы выделим Евровидение среди других национальных мероприятий ради сопровождающей его ауры интернациональности - точно так же, как мы предпочитаем международное право еврейской морали и праву израильскому.
Мы также будем делать вид, что участие в Евровидении является национальной и информативной миссией высшего порядка, и что участие Израиля в конкурсе повышает наш престиж в мире, и продолжает нашу историческую миссию быть светом для язычников.
Мол, Посмотри на нас! Мы нормальные! У нас есть такая же поп-музыка, как и ваша! И отличные исполнители! Тогда мы продолжим «игру на вылет» и представим, что страны, которые голосуют за нас на Евровидении, также голосуют за нас в ООН и Европейском Союзе - поэтому участие в конкурсе имеет первостепенное значение!
В контекстеАгония и восторг на фееричном «Евровидении» в Израиле Большинство израильтян, включая более значительный процент представителей правого лагеря, главным образом ликовали из-за того, что конкурс «Евровидение», который смотрят 200 миллионов зрителей, а оппоненты выставляют как парад безвкусицы, прошел без сучка и задоринки.
Но вернемся к вопросу национальной чести. Не как политический инструмент, а просто как черта личности.
Это может выражаться в настойчивом желании петь на национальном языке, даже если он не так приятно звучит в ушах, как итальянский, или воспринимается, как английский.
Почему бы не спеть на иврите именно потому, что мы единственные, кто на нем говорим?
Израиль уже десять лет присылает на Евровидение песни на английском языке, и нельзя сказать, что отказ от иврита привел к лучшим результатам на конкурсе - если кого-то действительно радуют подобные достижения.
Мы четыре раза занимали первые места, три из них с песнями на иврите. 12 раз мы входили в пятерку лучших — 10 из них пели на иврите.
Переход на полностью английский язык не привел Израиль к беспрецедентным достижениям на Евровидении – опять же, если кто считает этот вопрос важным.
Нета Барзилай не сделала успешной международной карьеры после победы с TOY в 2018 году - и это нормально: единственными, кому удалось по-настоящему прославиться после победы на Евровидении, стала группа Abba.
И поэтому всё, что мы можем сделать в этом соревновании — это просто выйти на сцену такими, какие мы есть: ивритоязычными израильтянами.
Мы это уже сделали: танцевали «Хору» в 1982 году, и пели «Аам Исраэль Хай» в 1983 году, заняли первое место на языке Библии с «Аллилуйя», и заняли третье место с «Через две тысячи лет конец моего странствия» - в 1991 году.
И не то чтобы сионистские послания повлияли на позицию в конкурентной борьбе, но что плохого в этом небольшом еврейском удовольствии? Кого конкретно это волнует?
Даже европейские избиратели стойко переносили иврит, и, если песня им нравилась, ставили ей высокий балл. А если нет – кого это волнует? Только для нашей корпорации общественного вещания, которая настолько израильская и настолько публичная, что перешла на английский язык, чтобы улучшить наши шансы на победу.
«Алилуйя» (1979)
Что Израиль получит от Евровидения? Ровно ничего. И это тоже нормально. Это дружеское и веселое международное состязание, немного местной реальности перед этим, немного поднятия рейтинга общественной телерадиокорпорации, волнительные моменты и, может быть, минута славы для неизвестных певцов, которые после мероприятия канут в безвестность - вот и все.
Больше ничего и не нужно. Нет необходимости привязывать к Евровидению больше, чем оно может дать. Международные конкурсы не приносят мира, не меняют дипломатическую стратегию и, в нашем случае, не снижают уровень антисемитизма в городах Европы.
Неприятно это говорить, но в минуты испытаний мы всегда - как до и после всего - евреи. И меньшее, что вы можете сделать, это спеть на иврите.
И не для того, чтобы что-то показать гоям, и не для того, чтобы передать сообщение о резне 7 октября, а потому, что у нас нет другого языка.
А те, кто хочет послания – в ситуации, в которой мы находимся сегодня, сам акт пения на иврите является посланием, даже если вы поете об ураганах.
* * *
Ирит Линор
«Israel ha-Yom»
Перевод: «Nautilus»