Их религия
Иерусалим. (Фото: «Nautilus»)
Отмечаемая сегодня Накба – по-арабски «катастрофа» – знаменует собой глубокий момент травмы в сознании палестинских арабов.
В контекстеПрогрессивный «Отряд» сторонников ХАМАС Когда Тлаиб говорит «Накба» - или катастрофа - она имеет в виду не линии перемирия 67-го года, а создание Израиля в 1948 году. Она считает, что «Палестина» должна заменить Израиль на карте. И до того, как в Демократической партии антисемитизм стал нормой, такая позиция вызвала бы всеобщее осуждение.
В 1948 году, после того как арабский мир отверг план ООН о разделе Палестины, и его последующее нападение на молодое государство Израиль, около 700 000 палестинцев были перемещены.
В то время как Израиль принял раздел и объявил о независимости, арабские государства и местные ополченцы начали войну, которую проиграли.
Тем не менее, память о Накбе, хотя она и родилась из окончившейся поражением агрессии, была тщательно вывернута в повествование о чистой жертве, многолетней ране, разорванной выбором и предшествующими событиями.
Случай с палестинцами не представляет из себя некий феномен. На протяжении всей истории побежденные народы часто превращали военный или политический крах в миф или повествования о жертвенности, часто умалчивая о своей собственной роли в случившемся.
В последние десятилетия исследователи исторической памяти все чаще изучают, как функционируют подобные «мифологии поражения»
— но не для того, чтобы правдиво пересказывать события, а для того, чтобы утешать, объединять и морально реабилитировать.
В контекстеНакбацид До тех пор, пока они готовы быть убийцами, принося своих собственных детей в жертву огненному молоху жилета с бомбой, они будут вечными изгоями в своих странах.
После Второй мировой войны, например, судетские немцы, которые требовали нацистской аннексии Чехословакии, были в массовом порядке изгнаны. Хотя многие из них приветствовали войска Гитлера, их послевоенные страдания позже были переосмыслены в гуманитарных терминах, абстрагированных от контекста сотрудничества с нацистами.
После греко-турецкой войны греки Смирны, которые вступили в Анатолию с мечтами о возрождении империи, оплакивали свое катастрофическое изгнание как трагический разрыв с исконной землей.
Даже американский Юг, отделившись и столкнув страну в гражданскую войну ради сохранения рабства, преобразил свое поражение в «проигранное дело» — долговечную мифологию благородного дворянства, оскорбленного ходом истории.
Это не значит, что идеологии были идентичны или что страдания были равноценными — каждый случай исторически и морально уникален. Однако повествовательная фабула узнаваема.
В то время, как потомки и народная память часто цепляются за романтизированные рассказы о потере, критическая наука имеет тенденцию подвергать сомнению эти истории, показывая, как скорбь может незаметно перетекать в мифотворчество.
Также вписывается в эту модель и Накба: начатая война, понесенное поражение и трансформация коллективной памяти в обиду, все больше отрывающуюся от вопроса об ответственности.
В более широком мусульманском мире эта модель интерпретации политического поражения как священного унижения была выражена ещё более. Распад Османского халифата после Первой мировой войны воспринимался не просто как крах империи, но и как теологическая катастрофа.
В контекстеТрибунал по иностранным делам Палаты общин Уж что здесь действительно является непостижимым, так это тот уровень враждебности, двойных стандартов и глухоты к фактам, когда речь идет об Израиле, который не применяется ни к какому другому конфликту, проблеме или к кому-либо в мире.
В этот момент и родились такие движения, как «Братья-мусульмане», которые рассматривали политическое подчинение мусульман как божественное наказание за коллективный моральный упадок.
Их решением была не дипломатия, не светский национализм, а возвращение к джихаду и религиозному обновлению, чтобы вернуть славу исламской империи.
Вторжение Саддама Хусейна в Кувейт и быстрая международная реакция были аналогичным образом переосмыслены многими как ещё одно империалистическое унижение мусульманского мира, без размышлений о собственной ответственности Ирака.
Разрушительное поражение арабских армий в Шестидневной войне также было истолковано не как плод безрассудного балансирования на грани, а как глубокое оскорбление исламской чести, подпитывая мощную смесь обиды и религиозности, которая сохраняется и по сей день.
Хотя это были не единственные толкования, раз за разом, когда светский проект терпел неудачу, священный рефлекс обиды вмешивался, чтобы объяснить, почему.
В основе этого теологического восприятия истории лежит глубокая убежденность в том, что военное поражение сигнализирует о божественном недовольстве.
Для отражения этой идеи был использован коранический стих «всякое несчастье, которое постигает вас, — это из-за того, что заработали ваши руки».
Под этим углом зрения поражения не есть случайности геополитики, а божественные вердикты.
В контекстеПалестинцы: мечеть Аль-Акса как лживый предлог для резни евреев Палестинская администрация и ХАМАС могут расходиться во мнениях по многим вопросам, но, как только дело доходит до распространения клеветы на евреев и Израиль, обе стороны неизменно пребывают в полном согласии.
Поэтому верной реакцией является не компромисс, а покаяние — и, что особенно важно, возобновление джихада как священного долга: только посредством исламского правления и возобновленного благочестия можно достичь настоящей победы.
Именно из этой почвы возникли современные джихадистские идеологии. Хасан аль-Банна, основатель «Братьев-мусульман», предупреждал, что бесчестье мусульман напрямую проистекает из отказа от священной борьбы.
Усама бен Ладен, следуя той же логике, представлял свою войну против Запада как попытку восстановить достоинство униженного исламского мира, не из ненависти, а из предполагаемого религиозного долга.
В этих рамках существование Израиля — и, в частности, суверенитет евреев над Иерусалимом — становится невыносимым теологическим оскорблением.
При традиционном исламском правлении евреи жили как зимми – то есть, терпимые, но подчиненные. Их приход к власти, военный успех и контроль над землей, когда-то входившей в исламскую умму, воспринимаются многими не просто как политический переворот, но и как нарушение божественного порядка.
Радикальные проповедники давно ссылаются на коранические стихи, изображающие евреев проклятыми, используя древние теологические тропы в качестве оружия для оправдания непрекращающейся враждебности.
Даже часто повторяемое утверждение о том, что «Аль-Акса находится в опасности», независимо от фактической основы, затрагивает это более глубокое чувство космического беспорядка: что само мусульманское достоинство было осквернено продолжающимся существованием еврейского суверенитета.
В этом эсхатологическом видении Израиль не является постоянным государством, которое нужно неохотно принять, а временным отклонением, обреченным на уничтожение.
В контекстеГде приобрести вакцину от левого антисемитизма? Используя коктейль из пост-марксизма и исламизма, флиртующие с коммунизмом американские левые пытаются заставить Израиль совершить прыжок назад – в мерзкую левую трясину. Как известно, для всех левых цель оправдывает средства.
Исламская эсхатология, в частности хадисы, предсказывающие финальную апокалиптическую битву между мусульманами и евреями, подпитывает веру в то, что уничтожение Израиля является как неизбежным, так и божественно предписанным.
Для таких групп, как ХАМАС, создание Израиля сродни государствам крестоносцев в Средние века: иностранное вторжение, которое рано или поздно будет сметено праведной силой. Никакое политическое соглашение, как бы тщательно оно ни обсуждалось, не может отменить то, что считается тропой священной судьбы.
Таким образом, Накба — это не просто политическая обида. Она была преобразована в священную рану, живой символ бесчестья, требующий возмещения посредством религиозной борьбы.
В исламском восприятии земля «Палестины» — это не просто спорная территория: это вакф, священный траст, освященный для мусульман до конца времен, неотчуждаемый человеческим соглашением или переговорами.
Признать легитимность Израиля означало бы согласиться не только с политическим поражением, но и теологическим.
Вот почему израильский конфликт с палестинскими арабами — это не просто борьба за границы, права или ресурсы, а противостояние, укорененное в исламских экзистенциальных и теологических представлениях о справедливости, чести и судьбе.
Понимание этой более глубокой религиозной структуры имеет решающее значение для понимания того, почему конфликт не поддаётся традиционным решениям.
Пока теологические измерения Накбы и её последствий не будут признаны, дипломатические усилия будут оставаться бесполезными из-за непоколебимой веры в то, что компромисс — это не только предательство прошлого, но и оскорбление божественного.
* * *
Джонатан Сакердоти
- писатель и обозреватель по вопросам культуры и религии
«The Spectactor»
Перевод: «Nautilus»