Запад возрождает глобальную стратегическую концепцию, которая принесла ему победу в двух мировых войнах и в холодной войне
Сможет ли «Римленд» остановить Китай? (Фото: «Nautilus»)
На Западе задумались о возрождении концепции «Римленда», которая помогла ему победить в двух мировых войнах и холодной войне. Сейчас с ее помощью он надеется противостоять «враждебным державам» – России и Китаю. Но получится ли?
В контекстеAUKUS — особое англосаксонское содружество Только однажды США передали другой стране технологии создания подлодок с ядерным ходовым реактором — в конце 50-х той же Великобритании. Теперь вот согласились подключить к числу избранных Австралию, для чего, собственно, подготовлено тройственное англосаксонское соглашение AUKUS.
Новая глобальная стратегическая концепция Запада обретает форму. Процесс ее разработки стал очевиден во время ближневосточного турне президента Байдена, а если конкретно, то 14 июля на онлайн-саммите четырехсторонней группы I2U2 (премьер-министр Израиля Яир Лапид, премьер-министр Индии Нарендра Моди, президент Объединенных Арабских эмиратов Мухаммед ибн Заид и Байден).
Группа I2U2 была сформирована в октябре 2021 года для развития сотрудничества по экономическим и технологическим вопросам. Незадолго до июльского виртуального саммита она выступила с совместным заявлением, пообещав
«взять на вооружение динамизм наших обществ и предпринимательский дух ... с особым вниманием к совместным инвестициям и новым инициативам в вопросах воды, энергетики, транспорта, космоса, здравоохранения и продовольственной безопасности».
Но за экономикой всегда маячит геополитика. Советник Байдена по национальной безопасности Джейк Салливан сравнил I2U2 с Четырёхсторонним диалогом по безопасности, представляющим собой находящийся в зачаточном состоянии индо-тихоокеанский альянс, куда входят США, Япония, Австралия и Индия. СМИ Индии и ОАЭ часто называют I2U2 «западным четырехсторонним диалогом».
Американские, индийские и эмиратские СМИ считают это объединение продолжением Авраамовых соглашений от 2019 года, в которых говорится об экономическом и военном сотрудничестве.
Даже в чисто экономических вопросах внимание к безопасности очевидно. I2U2 регулярно упоминает «энергетическую безопасность» и «продовольственную безопасность».
В контекстеЗарница далекой грозы Старый миф об универсализме и о глобальных возможностях НАТО был в очередной раз опровергнут в Афганистане. Поэтому AUKUS не стоит воспринимать как адаптированное и сокращенное издание НАТО в бумажной обложке для азиатского читателя. Это скорее попытка найти современную альтернативу НАТО.
Здесь уместно заглянуть в более отдаленную перспективу. Кроме I2U2, Четырехстороннего диалога по безопасности и Авраамовых соглашений, необходимо принимать во внимание многочисленные аналогичные события. Российская военная операция на Украине придала новую энергию Организации Североатлантического договора, которая готова расшириться, включив в свой состав издавна нейтральную Финляндию и Швецию.
Полуофициальный Альянс безопасности Восточного Средиземноморья объединяет Францию, Италию, Грецию, Кипр, Израиль и Египет. Архитектура Саммита в Негеве обеспечивает тесное сотрудничество в вопросах безопасности между Марокко, Египтом, Израилем, ОАЭ и Бахрейном.
Возрождение англо-тихоокеанского оборонного сообщества дало начало трехстороннему альянсу Австралии, Великобритании и США AUKUS. Расширяются взаимоотношения между США и Тайванем. Несмотря на непростую историю двусторонних отношений усиливают военное сотрудничество Япония и Южная Корея.
Поддерживаемая США арка стратегического сотрудничества сейчас простирается от западной до восточной Евразии, формируя оборонительный океанский «Римленд», который противостоит враждебным континентальным державам Евразии Китаю и России.
Такой подход имеет историческую подоплеку, поскольку основан на стратегиях Хэлфорда Маккиндера (Halford John Mackinder) (1861-1947 гг.) и Николаса Спикмэна (Nicholas John Spykman) (1893-1943 гг.).
Именно они были положены в основу оборонительной политики Британии, Америки и в целом Запада в годы Первой мировой войны, Второй мировой войны и холодной войны.
Британский географ Маккиндер в своем написанном в 1904 году труде «Географическая ось истории» (The Geographical Pivot of History) сделал знаменитое предположение о том, что мировая геополитика ведет к столкновению между континентальными империями Евразии (которую он называл Мировым островом) и морскими державами, расположенными на островах и архипелагах за пределами Евразии, а также на континентах меньших размеров. Свои предположения он подробно обосновал в вышедшей в 1919 году книге «Демократические идеалы и действительность» (Democratic Ideals and Reality). Обеспокоенный усилением России при царях, а затем при большевиках, он также указывал на возможное сотрудничество Германии и России.
Американский профессор голландского происхождения Спикмэн преподавал международные отношения в Йеле и предостерегал в начале 1940-х годов об опасностях изоляционизма, а после Перл-Харбора о недолговечности военного альянса с Советским Союзом.
Его книги «Американская стратегия в мировой политике» (America’s Strategy in World Politics) (1942 г.) и «География мира» (The Geography of the Peace) (1943 г.) помогли сформулировать доктрину сдерживания времен холодной войны, которая оставалась в силе вплоть до 1989 года.
В контекстеНовый тройственный союз между США, Великобританией и Австралией направлен против Китая Соглашение состоит из нескольких пунктов, главным из которых является строительство подводного флота для Австралии. Кроме этого, оно направлено на расширение и углубление сотрудничества между его участниками в киберпространстве, развитии искусственного интеллекта, квантовых технологий и т.д.
Разница взглядов Маккиндера и Спикмэна заключается в концепции Римленда, как называется доступная с моря периферия Евразии. «Кто правит Мировым островом, тот правит миром», — утверждал Маккиндер.
Таким образом, стратегический приоритет состоял в том, чтобы не допустить появления в континентальной части Евразии одной господствующей державы. В случае возникновения такая держава несмотря ни на что стремилась бы к мировому господству и была бы близка к нему.
Спикмэн придерживался противоположного мнения. «Кто контролирует Римленд, то правит Евразией», — писал он. Континентальные империи, в том числе Советский Союз и альянс между Москвой и Пекином, может остановить и сдержать подконтрольная Америке дуга, идущая от европейского побережья (Западной и средиземноморской Европы) через Ближний Восток (арабо-турецко-персидский мир) в муссонные земли (южная и восточная Азия).
Большая стратегия Спикмэна оказалась высокоэффективной и вполне совместимой с дополнительными стратегическими идеями ядерного сдерживания и доступа к нефти, пусть даже ее неоднократно подвергали ревизии.
Поначалу она материализовалась в виде четырех региональных альянсов, которые дополнили американские альянсы либо соглашения с Испанией, Ливаном, Иорданией, Саудовской Аравией, Пакистаном, Тайванем, Филиппинами, Японией и Южной Кореей.
Среди региональных альянсов только НАТО оказалась настолько успешной, что сохранила свое существование и даже расширилась после окончания холодной войны. Организация Центрального договора СЕНТО, сформированная в 1955 году Британией, Ираном, Ираком, Пакистаном и Турцией, долго не протянула.
Организация договора Юго-Восточной Азии СЕАТО, также созданная в 1955 году в составе США, Британии, Австралии, Франции, Новой Зеландии, Пакистана, Филиппин и Таиланда, распалась в 1975 году. Тихоокеанский пакт безопасности АНЗЮС в составе Австралии, Новой Зеландии и США формально все еще существует, несмотря на разногласия между Веллингтоном и Вашингтоном, но его может заменить AUKUS.
В контекстеНе только Пояс и Путь В условиях, когда запрос на диверсификацию внешней политики на Кавказе очевиден, Пекин конструирует привлекательные для стран региона политические рамки. При этом нежелание впутываться во внутренние проблемы региона делает КНР удобным партнером для всех.
На Ближнем Востоке планам по созданию в послевоенный период прочного англо-арабского и американо-арабского партнерства помешала череда просоветских революций насеристов и баасистов, которые происходили с 1952 по 1970 годы. Не принадлежащий к арабскому миру и прозападный Иран в 1979 году стал жертвой фанатичной антизападной революции.
С другой стороны, Израиль, который американские стратеги поначалу считали обузой, после войн 1956 и 1967 годов получил новую оценку и стал ценным стратегическим игроком.
В итоге его признали самым надежным региональным союзником. Явно уязвимые консервативные арабские режимы в Марокко, Иордании, Саудовской Аравии, Омане и в странах Персидского залива остались союзниками Запада, равно как и Египет, который при Анваре Садате вырвался из советских объятий. Сформировался иной, но более надежный ближневосточный Римленд.
Неарабская, европеизированная и светская Турция, ставшая членом НАТО и СЕНТО, превратилась в важнейшего партнера Римленда и оставалась таковым на всем протяжении холодной войны.
На Дальнем Востоке изначально стратегия Римленда была направлена против советско-китайской коммунистической империи, которая существовала непродолжительное время до тех пор, пока Корейская война не уступила в 1960-е годы место ожесточенной «коммунистической гражданской войне».
К сожалению, Соединенные Штаты долгое время не понимали всю тяжесть последствий советско-китайского раскола и соответственно застряли во вьетнамской трясине. Понадобились усилия Ричарда Никсона и Генри Киссинджера, чтобы сблизиться с Китаем и превратить его в партнера. Таким образом закончились советские попытки править Мировым островом.
Стратегия Римленда образца XXI века ставит ряд важных вопросов.
Во-первых, реальна ли нынешняя угроза континентальной Евразии? Да, в этом нет никаких сомнений. Китай и Россия являются мощными военными державами, обладая арсеналами ядерного и обычного оружия.
Это авторитарные, гипернационалистические, ревизионистские и имперские государства, зациклившиеся на разрушении ориентированного на Запад мирового порядка.
Обе страны подавляют внутреннее этническое, религиозное и политическое инакомыслие. Обе готовятся к глобальному противостоянию с Западом.
В контекстеОстрые углы Шелкового пути Именно в западной части Китая начинается главный геополитический, а сейчас уже по сути идеологический проект Пекина «Новый Шелковый путь», затем переименованный в «Один пояс – один путь» (ОПОП). Важнейшей его частью стал Пакистан.
Ось Москва-Пекин в XXI веке оказалась намного прочнее и надежнее своей предшественницы из XX века. Последние 25 лет две страны тесно взаимодействуют, как в рамках партнерств типа Шанхайской организации сотрудничества, так и посредством двусторонних соглашений.
Еще большую тревогу вызывает та база, на которой зиждется нынешняя евразийская ось. Советско-китайское партнерство в 1950-е годы могло похвастаться обширной территорией (две трети евразийской суши), населением (более одного миллиарда, или 40% от общей численности населения в мире) и природными ресурсами.
Но советская экономика и техника отставала от Запада во всех областях, не считая оружия и космоса. Китай был слаборазвитой страной. Сегодня Китай близок к экономическому и технологическому паритету с глобальным Западом (который включает в свой состав Японию, Южную Корею и Тайвань), и через одно поколение вполне может сменить Америку в качестве мирового экономического эпицентра.
Второй вопрос следующий. Актуальны ли в эпоху самолетов, спутников и интернета утверждения Маккиндера и Спикмэна о географических ограничениях и повышенное внимание Спикмэна к Римленду?
Китайцы определенно в этом уверены, о чем свидетельствует их инициатива «Один пояс — один путь», которая должна открыть для Пекина всю коммерческую и военную деятельность Евразии, а также вовлечь евразийское побережье в сферу влияния континентальных империй.
Третий вопрос состоит в том, в полной ли мере все потенциальные партнеры по Римленду согласны с тщательно выверенной стратегией сдерживания Китая и России.
На этот вопрос пока нет ответа. Европа в большей мере опасается России, чем Китая, в то время как на юге Азии и в Индо-Тихоокеанском регионе все наоборот. Некоторые западные стратеги считают, что было бы серьезным просчетом а-ля Вьетнам отказаться от попыток оторвать от Китая Россию, которая является более слабым евразийским партнером.
А у ряда государств, формально входящих в альянсы Римленда, возникает сильный соблазн сохранить нейтралитет в этой новой холодной войне.
Турция, все еще являющаяся членом НАТО, но с 2002 года управляемая национал-исламистским режимом, 22 июля приняла участие в стратегическом саммите Россия-Иран в Тегеране, который стал ответом на турне Байдена.
Четвертый и последний вопрос. Является ли стратегия Римленда осознанной? Решили ли западные лидеры в какой-то момент возродить теории Маккиндера и Спикмэна, или же сегодняшний стратегический разворот является совокупным результатом многочисленных спонтанных инициатив?
Имеющиеся свидетельства в виде книг, статей и докладов указывают на то, что ученые с начала 2000-х годов заново открывают для себя классиков англо-американской геополитики в условиях нарастания китайской и российской агрессивности.
Однако до последнего времени они не могли в полной мере понять, обдумать и объяснить их идеи. На государственном уровне администрация Трампа заложила основы новой стратегии сдерживания, когда преодолела свою первоначальную склонность к изоляционизму. А администрации Байдена хватило мудрости, чтобы сохранить эту динамику.
Но не хватает того, что было бы равноценно «длинной телеграмме» Джорджа Кеннана от 1946 года и доктрине Трумэна от 1947 года, благодаря которым выкладки и соображения Спикмэна превратились в политику.
* * *
Мишель Гурфинкель
«ИноСМИ»
«The Wall Street Journal»