Сбой ритуала
Последние протесты - 2021 год. (Фото: «Nautilus»)
Власти запутались в собственных играх накануне «выборов». Желание оживить нудный ритуал привело к тому, что либерал и пацифист вдруг оказался первым конкурентом Путина. Но это не признак непрочности режима и не проявление силы оппозиции.
После некоторых раздумий начальство решило не пускать Бориса Надеждина на «выборы». Но интрига уже состоялась. Именно Надеждин стал самым заметным персонажем ритуальной предвыборной кампании, временно заслонив и самого правителя, и его подставных конкурентов из так называемых системных партий.
Надеждин и провальная троица
В контекстеПутин платит Ирану за лояльность Поставки иранских дронов России для войны против Украины в Кремле очень ценят прежде всего как прямую и однозначную демонстрацию солидарности. Для обоих режимов демонстрация союзнических отношений - способ доказать собственному населению, что изоляция от Запада им нипочем, а выгод - множество.
По понятным причинам главные опросные службы не докладывают общественности о результатах своих опросов, касающихся этой интриги. Но два исследования все же доступны.
Это частично опубликованный опрос Russian Field, сделанный по заказу надеждинского штаба, и подробный отчет той же исследовательской группы о чувствах публики по поводу предстоящих «выборов».
Если верить Russian Field, а особых причин не верить нет, то за Надеждина было намерено голосовать 10,4% из тех, кто определился с выбором и обещает прийти на участок. У Путина, естественно, подавляющее большинство — 79,2%. Но главным сюрпризом стало то, что три кандидата от думских «системных партий» — Николай Харитонов (КПРФ), Леонид Слуцкий (ЛДПР) и Владислав Даванков («Новые люди») — вместе взятые набирают всего 8,1%.
А когда публику спрашивали, в ком из кандидатов она видит представителя своих интересов, то отставание этой троицы от одного Надеждина становилось более чем двукратным.
То есть ритуальные «выборы» могли бы превратиться в соревнование двух человек — властителя и его критика, который обещает в своем манифесте ликвидировать автократию и прекратить войну.
Это явно не укладывается в заранее заготовленный сценарий.
Тех, кто с доверием относится к Надеждину, можно назвать оппозиционно мыслящими интеллигентами. В большинстве это люди с высшим образованием, средних или молодых лет, не смотрящие телевизор и чаще мужчины, чем женщины.
Именно настроения этого слоя и представляют общественный интерес. А споры об особенностях внутреннего мира Надеждина или о качестве собранных его командой подписей считаю отвлекающими от главного вопроса.
Которым, конечно, является вопрос, может ли этот выплеск оппозиционности конвертироваться в серьезные политические события.
Не он подвел
В контекстеКто назвал Путина земляным червяком? Современная российская цензура — это в области интеллектуальной жизни такая ЧВК Вагнера, которой нет на бумаге, но на которую при этом работают тысячи специальных людей, получающих миллиарды из бюджета на деятельность очевидно разрушительную, незаконную, преследующую цели зла и только зла.
Надеждинский феномен — это результат сложения двух факторов. Одного — традиционного для путинского режима. И второго — возникшего только теперь, в военные годы.
Выдвижение властями «оппозиционного» кандидата в президенты, взявшегося словно бы ниоткуда и набирающего заметную долю голосов, — явление уже давнее.
В 2012-м таким был либеральный миллиардер Михаил Прохоров (8% голосов), а в 2018-м — коммунистический бизнесмен Павел Грудинин (11,8%).
В первом случае все прошло как по-писаному и либерально мыслящий кандидат обогатил своим участием главный сюжет, каковым был поединок Путина (63,6%) с надежнейшим Зюгановым (17,2%). Во второй раз вышло менее удачно.
Грудинин начал проявлять признаки жизни, им стала интересоваться не только отведенная ему левоконсервативная, но и либеральная публика, и он собрал целую половину из всех «непутинских» голосов.
Но и это не испортило ритуал. Сразу после «выборов» каждый из этих кандидатов тут же уходил в политическое небытие, а их электорат благоразумно возвращался к своим текущим делам.
Примерно того же начальство ждало и от Надеждина. Отводимые ему процентов пять идеально укладывались в сценарий мероприятия.
Не особенно нарушили бы гармонию даже и десять. Подвел не Надеждин.
Подвели «системные» кандидаты.
Никто не ждал такой повестки
В контекстеПригожин знал, кто это сделал Если Путин победит в Украине, то это станет катастрофой для демократии во всем мире. Если бы Путин победил, то это стало бы оправданием всех тех, кто говорит, что нельзя полагаться на Запад, и что они не будут поддерживать вас и выполнять свои обещания до конца.
Дело не только в ничтожности трех конкретных лиц, хотя она и очевидна. Но два года назад, с началом вторжения, исчезла как явление и сама «системная» оппозиционность. Думские «оппозиционеры» стали неотличимы от остальной номенклатуры.
Избирателю-2024 совершенно непонятно, зачем ему какой-то неведомый Харитонов, который отличается от Путина только тем, что старше, косноязычнее, да еще и ничего не решает.
Конечно, можно было как-то сервировать в либеральном вкусе «нового человека» Даванкова, но дело, видимо, уперлось в нехватку актерских данных.
Положение мог улучшить Зюганов, которого хотя бы все знают, но он заупрямился и отказался выдвигаться.
Должен, кстати, самокритично признать, что этой осенью я переоценил его тягу к публичности: «…Зюганов явно и сам не прочь еще разок выйти на арену и на прощание блеснуть мастерством. Президентская кампания — 2024 станет финальной вехой на его выдающемся, хотя и позорном политическом пути…»
Этого не случилось. И клоунское выдвижение Харитонова, который уже подменял Зюганова на президентских выборах 20 лет назад и провалился уже тогда, отбило у электората всякий интерес к «системным» кандидатам.
Соединение перечисленных объективных факторов с техническими ошибками администрации президента дало Надеждину ту роль, какой ему явно не отводили. Важным, если не главным, пунктом повестки президентских «выборов» в РФ может теперь стать вопрос о войне. А это не планировалось. Но есть ли у начальства причины бояться потрясения основ?
Всегда примазывался и никогда не захватывал
В контекстеПутин построил в России систему, которая не способна работать в условиях войны Пригожин, возможно, все же сделал падение режима более вероятным. Одной из наименее афишированных черт Путина является его нежелание принимать сложные решения. Когда нет легкого выбора, он медлит, и часто в конечном счете принимает решение слишком поздно.
Там, где существует политическая конкуренция, выборы — легальный способ смены власти. То есть не фетиш, а политический инструмент.
В автократиях российского типа процедура «выборов» никакой смены власти не предполагает. То есть тем более не фетиш.
И само по себе участие в таких «выборах» не может быть самоцелью ни для настоящей политической силы, ни для поддерживающих ее граждан.
Иногда, хотя и редко, диктатуры проваливают выборы. Но сколько-нибудь консолидированные режимы никогда и нигде не уходили только по процедурным причинам. А лишь тогда, когда массы брали процедуру в оборот. В таких случаях выборы выступали просто в качестве пролога к мирной или немирной революции.
В Украине такая традиция есть, а в России ее нет. Наоборот, у российского оппозиционного актива и у его избирателей сложилась мощная традиция участия в выборах именно в качестве самоцели. И вытекающий из этого культ скрупулезного выполнения изобретаемых начальством и постоянно меняющихся правил и ритуалов вроде сбора подписей и последующего упрашивания их признать.
Борис Надеждин — яркий представитель именно этой российской традиции. Его богатейший опыт участия в различных выборах никогда не был опытом захвата власти, а только опытом примазывания к уже имеющейся.
Споры о том, искренни ли его антидиктаторские и антивоенные высказывания, считаю маловажными. А главными — два других вопроса. Способен ли он по-настоящему выйти из-под контроля режима и возглавить массы? И есть ли сейчас массовое возмущение, которое искало бы себе вождя?
Оба ответа — отрицательные. Биография шестидесятилетнего Надеждина говорит нам, что это домашний, системный и совершенно не уличный человек, напрочь лишенный авантюризма и способности к самопожертвованию. Никакого сходства с Навальным.
Легальная фига
В контекстеКонец путинской стабильности Дроны, атаковавшие в начале недели запад Москвы и некоторые районы Подмосковья, демонстрируют, что российская военная кампания бьет теперь по собственной стране. Жители столицы считали себя неуязвимыми, но это оказалось иллюзией...
Представить Надеждина во главе бушующих толп почти невозможно. А если бы такое вдруг и случилось, то можно только пожалеть эти толпы.
Но их нет и в помине. Низового актива украинского или хотя бы белорусского типа в сегодняшней России не существует. Интеллигентный симпатизант Надеждина утешается возможностью легально показать фигу режиму, но совершенно не готов выйти против него всерьез.
А сам Надеждин далек даже от роли Светланы Тихановской. Он похож на нее тем, что выдвинулся случайно и не имеет качеств революционного вождя. Но они ему и не требуются, ведь Тихановская в августе 2020-го набрала голосов никак не меньше, чем Лукашенко, а в России антивоенные и тем более антипутинские лозунги близки лишь явному меньшинству и уж точно не способны поднять его против режима.
По опросам того же Russian Field, лишь 37% опрошенных отменили бы «специальную военную операцию», имей они возможность вернуться в прошлое, и эта доля не растет уже полтора года. И даже среди них многие считают «СВО» ошибкой, но вовсе не преступлением.
Что же касается «первого решения, которое должен принять президент России, избранный в марте 2024-го», то 26% респондентов считают, что таким решением должно стать установление мира. Это, наверное, говорит о накопившейся усталости от войны, но никак не может быть сочтено кризисом лояльности. Хоть и не поголовно, но в большинстве эти миролюбцы считают само собой разумеющимся условием мира признание за Россией всех ее завоеваний и сохранение в РФ путинского правления.
* * *
Нет признаков, что первый замруководителя администрации президента Сергей Кириенко или тем более Владимир Путин всерьез испуганы надеждинскими успехами. Когда они пугаются, то действуют по-другому.
И у них действительно нет причин бояться. Москва-2024 совершенно не похожа не только на Киев-2014, но и на Минск-2020.
Однако вид людей, открыто и легально осуждающих войну и диктатуру, при всей их безобидности и сравнительной малочисленности, безусловно, злит начальство. Почти два года оно было от этого избавлено. Антивоенная Россия и не думает бросаться на режим. Это режим готов на нее броситься.
* * *
Сергей Шелин
«The Moscow Times»
«Facebook»