Уровень пророчества
Как Василий Гроссман оказался единственным советским пророком и есть ли разница между Сталиным и Гитлером, объясняет наш колумнист.
На днях меня попросили прочесть лекцию о жизни и творчестве Василия Гроссмана.
При всех масштабах творческого наследия Гроссмана, любая лекция о нём не обойдёт этих трёх китов: рассказа «В городе Бердичеве», едва не уничтоженной «Черной книги» и романа «Жизнь и судьба», считающегося одним из величайших русских романов ХХ века, в истории публикации которого мистики даже побольше, чем вокруг «Мастера и Маргариты».
В контекстеМатильда с усами Запрещая фильм с названием «Смерть Сталина», государство расписалось в собственном сталинизме — приверженности сталинской идеологии. И в том, что ни о какой смерти Сталина речи не идет — жил, жив и будет жить. Смерть Сталина в России отменили.
Готовясь к лекции, я среди прочего достал с книжной полки изданный уже в 1991 году издательством «Советский писатель» сборник «С разных точек зрения: “Жизнь и судьба” Василия Гроссмана», составитель которого, некий В.Д. Оскоцкий, включил в него статьи С. Куняева, С. Викулова и Л. Беляевой, увидевших в романе прежде всего «гимн крови» – разумеется, еврейской, а также «ненависть к русскому народу», хотя в романе множество прекрасных образов русских людей, а его главный герой – глубоко ассимилированный русский еврей.
Примечательно, что «Жизнь и судьбу» Гроссмана было решено уничтожить.
Не вымарать цензурой неудобные места, не просто запретить к публикации, а именно уничтожить. Многие литературоведы объясняют это тем, что Гроссман первым осознал и сказал вслух страшную правду: между гитлеризмом и сталинизмом разницы, в сущности, не было.
И после этого ничего другого, кроме смертного приговора книге, советская система вынести уже не могла.
Я, безусловно, готов согласиться с тем, что Гроссман сказал эту правду. Но вот с тем, что он ее осознал – можно поспорить.
Великий писатель Василий Гроссман был обычным советским человеком. Возможно, он и не был убежденным сталинистом, но уж точно был убежденным ленинцем. И начиная писать свой роман, он вряд ли думал, что так его закончит.
С Гроссманом произошло то же, что происходило, происходит и будет еще происходить со многими гениями: в ходе творческого процесса они вдруг абсолютно утрачивают свободу воли, контроль над ситуацией и превращаются в «самописцы», «приборы по выдаче текста» и говорят то, чего говорить не собирались и не хотели.
Более того – то, чего и сами раньше не знали. А это и есть уровень пророчества с точки зрения еврейской традиции.
Так совпало, что в ближайшую субботу в синагогах будут читать библейскую главу «Балак», в которой как раз и был явлен первый пример такого «отключения воли» и подлинного пророчества.
Напомним, что, согласно повествованию, царь моавитян Балак, увидев мощь выходящих из Египта евреев, призывает величайшего нееврейского пророка Валаама прийти и проклясть народ Израиля.
Но тот, собираясь его проклясть, неожиданно благословил, да еще какими словами: «Как прекрасны шатры твои, Яаков, жилища твои, Израиль! Как ручьи извиваются они, как сады при реке. Благословляющий тебя благословен, а всякий проклинающий – проклят!»
Примечательно, что самое поэтическое описание еврейского народа, которое по многу раз в день цитируют религиозные евреи в своих молитвах, сделано неевреем, да вдобавок и патологическим антисемитом!
Именно поэтому я, в отличие от многих своих соплеменников, так спокойно отношусь к нападкам и проклятиям антисемитов.
Больше того: признаюсь, что они доставляют мне некоторое тайное удовольствие.
И дело не только в том, что тот же Гроссман в «Жизни и судьбе» писал, что «антисемитизм есть мера человеческой бездарности».
Тут, возможно, он как раз прав и не был – среди антисемитов немало талантливых, но зачастую при этом невежественных и совершенно ослепленных своей злобой людей. А в том, что проклятие в итоге всегда срабатывает против самого проклинающего. Хотя бы уж потому, что сжигает изнутри его собственную жизнь в бессмысленной и беспричинной ненависти.
* * *
Пётр Люкимсон
«Jewish.Ru»