Почему запретили «Смерть Сталина»
В четверг на экраны России в мизерном количестве должен был выйти фильм Армандо Ианнучи «Смерть Сталина». Прошел бы себе в количестве двухсот копий, собрал бы скромную кассу — и дело с концом.
Но власть с подачи «общественности» решила закатить фильму пиар на весь мир.
Под нажимом группы деятелей культуры Минкульт отозвал выданное уже прокатное удостоверение, сославшись на глобальную обиду за отечественную историю. Как всегда, запретительные действия шли под излюбленный аккомпанемент: «Это не цензура — это соблюдение закона!»
Ну да, как с недоумением говорил когда-то мой знакомый: «Это не перхоть — это кусочки кожи падают».
Очень смешной и очень страшный фильм Ианнучи у тех, кто его видел, вызвал разные ощущения.
Кто-то нашел его топорно прямолинейным, кто-то охотно принял и одобрил стилистику комикса и фарса.
Кто-то счел игру актеров выдающейся, кому-то она показалась лишенной психологических нюансов.
Но все это неважно. Картина о борьбе за власть над еще теплым телом вождя в России оказалась опасной.
Оставим за скобками вопрос, где было возмущение Мединского, когда он выдавал прокатное удостоверение, и где обычная порядочность так называемых деятелей культуры, одобряющих гонения на своих коллег.
Ну ладно — отметившаяся в этом скандале гоп-компания поборников чужой нравственности вроде Павла Пожигайло, Юрия Полякова, Елены Драпеко ни малейших вопросов не вызывает.
Это их работа — готовить почву для цензуры под видом заботы о чистоте душ электората.
Но подпись под коллективным доносом, ставшим поводом для отзыва прокатного удостоверения, руководителя одной из крупных прокатных компаний — это свидетельство следующего уровня деградации.
Ладно — не будем уподобляться поборникам чужой нравственности, пусть с этим разбираются сами. Только по ходу дела хочется отметить стилистику, в которой происходил запрет фильма. Вот, скажем, писатель Юрий Поляков, председатель Общественного совета Минкульта. Вслушайтесь:
«Общественный совет выскажет свою точку зрения о недопустимости навязывания нашему зрителю таких беспомощных с художественной точки зрения и злобных с идеологической точки зрения лент».
«Злобные с идеологической точки зрения ленты»! И вот ведь сказал — а земля не разверзлась, и его не попросили уйти из писателей. Сходит с рук пока.
Депутат Драпеко вторит Полякову, признаваясь, что «большей гадости» она
«вообще никогда не видела. Это абсолютный пасквиль, провокация, попытка убедить нас, что и страна у нас ужасная, и народ у нас идиот, и правители наши дураки».
Насчет дураков-правителей — как говорилось в известном фильме, «заметьте, не я это предложил». Но по части стилистики —
как быстро и уверенно деятели культуры вышли за рамки беззубых доносов брежневских времен и отпрыгнули назад во времени, в те самые сталинские времена со всем этим набором подручных средств
— «злобный», «гадость», «отвратительный», а правнук Сталина назвал авторов фильма «нелюдями» и «человекообразными существами».
Как говорил великий Померанц, «порою стиль полемики важнее предмета полемики». Добавить нечего.
Если вдуматься, то на что можно было обидеться в этом фильме? На гротескные изображения советских руководителей?
Кстати, актерские работы — главное достоинство фильма. Особенно радостно за Стива Бушеми, сыгравшего Хрущева на его коротком экранном пути от дурачка при Сталине до страшной фигуры циника, идущего к власти по трупам вчерашних друзей.
В роли Берии снялся Саймон Рассел Бил, один из самых выдающихся на сегодня британских актеров.
Молотова изобразил знаменитый британский комик Майкл Пейлин — тот самый, из «Монти Пайтон». Внешне не похож, но суть «каменной жопы» уловил отменно.
Американец Джеффри Тэмбор — Маленков, ставший на время первым человеком в стране, сыгранный как человек жалкий, при этом обожающий власть, не знающий, что с ней делать.
А уж маршал Жуков в блестящем исполнении Джейсона Айзекса — рубахи-парня с боевым шрамом на лице и психологией интригана-разрушителя. Блеск. Созвездие.
Оно и обидно — как посмели с таким блеском, с такой беспощадностью сыграть наших руководителей?! Пусть мерзавцев, но наших, родных?!
Впрочем, как бы ни сыграли — реакция наших реакционеров закономерна: кто-то посмел без разрешения, вне регламента покуситься на наше главное сакральное — на власть.
В России сакральность власти незыблема.
Помню, как в отделе кадров одной из газет, откуда я собралась уходить из-за того, что главный редактор хамил и орал, мне удивленно растолковывали: «Это начальство, оно имеет право кричать».
Это в XXI веке, в Москве, в либеральной газете. Если начальство имеет право кричать, то
лежать в луже собственной мочи, как сраженный ударом Сталин в фильме, оно права не имеет.
И это, думается, было главной движущей силой тех, кто поставил крест на этом фильме в России.
Вечный российский комплекс, застарелый и неизлечимый: кругом враги. Сейчас — обострение этого комплекса.
С Олимпиадой пролетаем, санкции подкосили, черные списки за океаном кропаются, Навальный жить мешает — а тут еще нашу душечку-власть, нашу любимую незапятнанную историю выставляют в каком-то не том свете.
Тьфу на них. Не хотим видеть, прочь, прочь!
Самим нам изгаляться над собственной историей сам бог велел — вон в телевизоре сразу несколько Лениных гримасничают, а чужие здесь не ходят.
История с фильмом Ианнучи и история с «Матильдой» — явления одного порядка, хоть в одном случае речь о коммунистическом лидере, в другом — о монархе. Но суть одна: власть неприкосновенна.
А тот факт, что в центре фильма Ианнучи — сам Иосиф Виссарионович, лишь усугубляет вину авторов фильма. Властное коллективное подсознательное выставляет рогатки на пути любого неуважительного отношения к этой фигуре.
Сталин, со дня смерти которого прошло 65 лет, был и долго еще будет символом отечественной власти.
Запрещая фильм с названием «Смерть Сталина», государство расписалось в собственном сталинизме — приверженности сталинской идеологии.
И в том, что ни о какой смерти Сталина речи не идет — жил, жив и будет жить.
Смерть Сталина в России отменили.
* * *
Екатерина Барабаш
«RFi»