10 вопросов референдума — от переименования государства до легализации однополых браков
24 ноября 2018 года одновременно прошли муниципальные выборы и референдум в весьма своеобразном государстве, официально именующемся Китайской Республикой, однако всему миру известном под названием Тайвань.
Эти выборы вызвали большой интерес в странах Восточной Азии, а голосование на референдуме сразу по 10 (!) вопросам в силу определенных причин, о которых будет сказано ниже, привлекло внимание практически всех мировых СМИ.
В контекстеВ тесном блоке с англосаксами Если же ВС Тайваня смогут оказать серьезное сопротивление, у Вашингтона возникнут большие политические проблемы, внешние и внутренние. Потому что договоры нужно выполнять. Иначе репутационные издержки могут оказаться тяжелее военных потерь.
Несколько слов о специфике страны, в которой проводились эти электоральные мероприятия. В том виде, в котором сейчас существует Китайская Республика (Тайвань), она возникла в 1949 году после окончания Гражданской войны в Китае.
Следует отметить, что на протяжении практически всей истории Тайваня он в достаточно номинальной степени был связан с материковым Китаем.
Ещё больше эта «отдаленность» острова от материка усилилась в период японского правления, продолжавшегося с 1895 по 1945 год. Японская администрация смогла добиться серьёзных успехов в экономическом и социальном развитии острова, что было признано даже властями материкового Китая.
После поражения во Второй мировой войне японские войска покинули Тайвань и остров был передан под контроль китайских властей. Приход последних сопровождался экономическим упадком, репрессиями и невиданным размахом коррупции, столь характерным для царившего в Китае режима генералиссимуса Чан Кайши.
Вскоре на острове вспыхнуло восстание, направленное против новых властей, так как в глазах большинства тайваньцев режим, установленный «японскими оккупантами», выглядел намного более предпочтительным, чем режим китайских «братьев-освободителей».
Событием, которое предопределило дальнейшую судьбу Тайваня, стало окончание Гражданской войны в Китае, в ходе которой коммунистические силы во главе с Мао Цзедуном в 1949 году полностью разгромили правительственные войска Чан Кайши. В результате этого примерно 2 млн. сторонников «старого режима» бежали с материка на Тайвань.
Этот исход сыграл ключевую роль для дальнейшего политического развития Тайваня. Чан Кайши объявил о том, что именно его правительство, созданное на Тайване, является единственным законным правительством всего Китая, а коммунисты, захватившие власть в Пекине и провозгласившие 1 октября 1949 года создание Китайской Народной Республики (КНР), являются узурпаторами.
Надо сказать, что с формальной точки зрения позиция Чан Кайши выглядела практически безупречной.
И не случайно, что её придерживалось большинство мирового сообщества. Это, в частности, выразилось в том, что вплоть до 1971 года членом ООН и её Совета Безопасности была не КНР, а именно Тайвань под именем Китайской Республики. На самом острове Чан Кайши установил тот режим, который существовал в Китае под его управлением в 20-40 годы XX века.
Это было достаточно жёсткое авторитарное правление, основанное на власти одной партии (Гоминьдан), подавлении оппозиции и ярко выраженной идеологии антикоммунизма. Ситуацию усугубляло и то обстоятельство, что, опасаясь вторжения с материка, Чан Кайши ввел на острове военное положение, действовавшее аж до 1987 года. Следует, правда, отметить, что при всей своей жесткости,
гоминьдановский режим никогда не достигал того звероподобного уровня, который был характерен для маоистского Китая, особенно в период «культурной революции».
Кроме того, именно в годы правления Чан Кай-ши, во многом благодаря финансовой помощи со стороны США, Тайвань совершил мощный экономический рывок, став наряду с Южной Кореей, Сингапуром и Гонконгом одним из знаменитых «четырех азиатских тигров».
В контекстеПакистан: новый шелковый путь Китай и Пакистан считают себя «братьями по оружию» и «друзьями на все времена» начиная с 1950-х годов, когда Пакистан стал первой мусульманской страной, разорвавшей отношения с Тайванем и признавшим Китайскую народную республику.
После смерти Чан Кайши в 1975 году, в период правления его сына Цзян Цзинго, политический режим на острове стал постепенно смягчаться, в частности, было отменено военное положение. После смерти Цзян Цзинго в 1988 году на Тайване быстрыми темпами пошёл процесс демократизации, выразившийся в переходе к многопартийной системе и проведении свободных конкурентных выборов.
Это привело к тому, что в 2000 году на президентских выборах впервые победил не кандидат партии Гоминьдан, а представитель главной оппозиционной силы — Демократической прогрессивной партии (ДПП) — Чэнь Шуйбянь. В результате, на Тайване фактически сложилась двухпартийная система, поскольку две эти партии стали поочередно сменять друг друга у власти.
Последний раз это произошло в 2016 году, когда ДПП буквально разгромила Гоминьдан на очередных выборах, получив и пост президента, и большинство мест в парламенте (Законодательном Юане).
Надо сказать, что в рамках сложившейся на острове двухпартийной системы эти две партии представляют собой во многом действительно два противоположных политических полюса. Гоминьдан позиционирует себя как умеренно консервативную политическую силу, тогда как
ДПП представляет собой яркий пример носителя леволиберальной идеологии.
Не смотря на это, по многим вопросам позиции партий достаточно близки друг к другу, однако есть один вопрос, по которому они диаметрально противоположны. Он касается того, что собственно собой представляет Тайвань в политическом смысле и какова его самоидентичность.
Вопрос этот встал практически сразу после волны гоминьдановской эмиграции на остров в 1949 году. Её результатом стало возникновение на Тайване двух групп политической элиты, одна из которых была представлена выходцами с материкового Китая, вторая — «коренными тайваньцами».
Между ними сразу же возникли расхождения по вопросу о политическом будущем Тайваня. Сторонники Гоминьдана рассматривали свое пребывание на Тайване как временное, а сам остров — как плацдарм для последующего возвращения на материк. При этом они исходили из концепции «единого Китая», включающего, в том числе, и Тайвань.
Для гоминьдановцев Тайвань, несомненно, являлся неотъемлемой частью, если так можно выразиться, «китайского мира».
Совершенно другой точки зрения по данному вопросу придерживались многие представители «коренных тайваньцев». Для них «единый Китай» всегда был весьма эфемерной конструкцией, поскольку история Тайваня последнего столетия в минимальной степени была связана с общекитайской историей.
Более того, жесткая антикоммунистическая пропаганда, осуществлявшаяся режимом Чан Кайши, в рамках которой показывались действительно имевшие место бедствия китайского народа в период правления Мао Цзэдуна, ещё больше способствовали непониманию «коренными тайваньцами» необходимости раствориться в «коммунистическом море» (нереальность возвращения Гоминьдана к власти на материке стала очевидной уже в 50-годы прошлого века).
Точно такой же абстракцией для «коренных тайваньцев» была и идея «китайского мира», объединенного на основе общей культуры и языка.
По сути дела, во второй половине XX века на острове сформировалась особая «тайваньская идентичность», во многом отличающаяся от «китайской идентичности». Носителем идеологии «особого тайваньского пути» с момента своего создания в 1986 году стала Демократическая прогрессивная партия (ДПП).
Партия всегда последовательно выступала за отказ от идеологии «единого Китая», за провозглашение независимости «Республики Тайвань» и вступление в ООН и другие международные организации в качестве самостоятельного члена, что неизменно вызывало крайнее негодование со стороны руководства КНР.
В контекстеМосква предпочитает тотальный контроль по китайскому образцу В Москве уже невозможно ускользнуть от глаз властей. Известно, что технологии распознавания лиц широко используются в общественных местах. Все российские школы к 2024 году должны быть оснащены системой распознавание лиц.
Как уже говорилось, на президентских и парламентских выборах в 2016 году убедительную победу одержала ДПП. Её представительница Цай Инвэнь стала президентом страны, а сама партия получила абсолютное большинство мест в парламенте. Уже в ходе своей предвыборной кампании Цай Инвэнь обещала проведение более жесткого курса в отношении КНР и, придя к власти, сдержала свои обещания.
Цай Инвэнь отвергла так называемый «консенсус 1992 года», согласно которому Тайвань и КНР исходят из концепции «единого Китая», и всячески подчеркивала самостоятельность острова, балансируя на грани провозглашения его независимости.
Ответные меры Пекина не заставили себя ждать. Китай запретил своим гражданам групповые туры на остров, что обрушило турпоток на Тайвань примерно на треть. Кроме того, Китай стал жестче требовать от стран, имевших дипломатические отношения с Тайванем, разорвать их, часто предлагая в обмен на это финансовую помощь.
В результате за два года правления ДПП число стран, имеющих дипотношения с Тайванем сократилось с 21 до 17, что, несомненно, имело негативный символический эффект.
Наконец, Китай начал использовать и меры «военно-психологического» воздействия. Его самолеты всё чаще появлялись около Тайваня, а на китайском берегу Тайваньского залива вновь появились ракеты, нацеленные на остров.
Естественно, подобное развитие отношений между «двумя Китаями» устраивало далеко не всех избирателей и могло серьёзно повлиять на итоги муниципальных выборов 2018 года. Следует отметить, что предыдущие муниципальные выборы, прошедшие в 2014 году, принесли убедительную победу ДПП, которая взяла верх в 13 из 22 городов и уездов.
Однако спустя 4 года стало ясно, что партия повторить свой успех не сможет. В ходе избирательной кампании ДПП постоянно акцентировала внимание на «вмешательстве Китая в тайваньские выборы» и твердила о «китайской угрозе». Тем не менее, подобная агитация не смогла поднять рейтинг партии и лично Цай Инвэнь, у которой накануне выборов он составлял меньше 30%.
В результате на выборах ДПП потерпела ощутимое поражение, сохранив контроль только в 6 городах и уездах, тогда как Гоминьдан победил в 15 территориях из 22 (в столице, Тайбее, мэром был избран независимый кандидат).
Особенно болезненным для ДПП стала потеря контроля над городами Тайчжун и Гаосюн, последний из которых всегда являлся оплотом партии. В этой ситуации Цай Инвэнь взяла на себя ответственность за поражение и подала в отставку с поста председателя партии, который она занимала с 2014 года. Также в отставку хотел уйти и премьер-министр страны Уильям Лай, но его отставка не была принята главой государства.
Показательно, что результаты выборов были с воодушевлением восприняты в Пекине. Официальный представитель КНР заявил, что они отразили «твердую волю общественности Тайваня к совместному использованию преимуществ мирного развития отношений через Тайваньский пролив, а также желание улучшить экономику острова и благосостояние народа».
При этом в данном заявлении также было сказано, что Китай и дальше будет «реально противостоять деятельности сепаратистских элементов, выступающих за «независимость» Тайваня».
Помимо муниципальных выборов 24 ноября 2018 года тайваньские избиратели голосовали, как уже было сказано, сразу по 10 вопросам, вынесенным на референдум. Следует отметить, что до этого проведение референдумов было не очень характерным для Тайваня. Последний референдум, на который было вынесено два вопроса, проводился в 2008 году и был признан несостоявшимся по причине низкой явки избирателей.
Причиной «ренессанса» института референдума на Тайване стали принятые в декабре 2017 года поправки, которые резко упростили процедуру его проведения.
Если раньше референдум мог проводиться только в том случае, когда инициативной группе удавалось собрать подписи не менее 5% от общего числа избирателей, что довольно много для страны с населением более 23 млн. человек, то теперь «порог» количества подписей снижен до 1,5% (примерно 280 тыс. подписей).
Кроме того, согласно новой редакции закона, референдум считается состоявшимся в том случае, если в нем приняли участие 25% избирателей (раньше он признавался состоявшимся только при условии участия в нём более половины избирателей). Именно эти изменения и вызвали на Тайване настоящую «волну референдумов», грозя превратить его в «новую Швейцарию».
В контекстеСамая идиотская энергетическая политика в Европе Тупая энергетическая политика – рутинное занятие в условиях нынешней Европы. Достаточно взглянуть на то, как сам себе на хвост наступает президент Франции Макрон. Но даже по этим стандартам Германия – нечто выдающееся.
Все вопросы, которые были вынесены на референдум, можно разделить на три группы: «политико-спортивные», «экологические» и вопросы, касающиеся прав сексуальных меньшинств. Если говорить о «политико-спортивном» референдуме, то он проводился со следующей формулировкой: «Согласны ли вы с тем, что Тайвань должен подать заявку на участие во всех международных спортивных соревнованиях, включая Олимпийские игры 2020 года в Токио, используя название «Тайвань»?
Инициатива проведения голосования по такому вопросу была ещё одной попыткой ДПП и её сторонников получить мировое признание Тайваня как фактически независимого государства. Дело в том, что
с 80-х годов прошлого века команда Тайваня на спортивных мероприятиях выступает исключительно под названием «Китайский Тайбэй», что устраивает далеко не всех на острове.
Естественно, данная инициатива была в штыки встречена Китаем, позицию которого поддержал и МОК, направивший письмо правительству и национальному олимпийскому комитету Тайваня, в котором пригрозил в случае принятия решения о смене названия команды не допустить спортсменов страны до участия в следующих Олимпийских играх. (Кто там ещё говорит, что «спорт вне политики»?)
Накануне референдума Национальный олимпийский комитет Тайваня организовал пресс-конференцию со спортсменами страны, которые просили избирателей голосовать против указанной инициативы, поскольку опасались, что в случае её одобрения они не смогут участвовать в международных соревнованиях. В итоге, избиратели услышали своих спортивных кумиров и проголосовали против выдвинутого предложения: за инициативу проголосовало 45,20% избирателей, против — 54,80%.
Этот результат также можно рассматривать как ещё одно поражение ДПП наряду с результатами муниципальных выборов.
«Экологические» вопросы, вынесенные на референдум, были во многом связаны с той энергетической политикой, которую последние годы проводило правительство ДПП. По своей сути, она очень похожа на политику, проводимую сейчас в сфере энергетики левыми и либеральными европейскими партиями, объявившими «крестовый поход» против угля и атомной энергии. Эту тематику в той или иной степени затрагивали 4 вопроса, вынесенные на референдум.
Первый из них гласил: «Согласны ли вы с сокращением на 1% год за годом выработки электроэнергии на тепловых электростанциях?». В данном случае сторонники «зеленой энергетики» оказались в большинстве. За данную инициативу проголосовало 79,04% избирателей, тогда как против — лишь 20,96%.
Другой «экологический» вопрос был сформулирован следующим образом: «Согласны ли вы с проведением энергетической политики, предусматривающей прекращение строительства и расширения любых тепловых электростанций или генераторных установок (включая строящуюся станцию Шэнь Ао)?». И здесь сторонники защиты природы одержали убедительную победу. За прекращение развития тепловой энергетики проголосовало 76,41% избирателей, против — только 23,59%.
Третий из этой серии вопросов был связан с ужасной трагедией, случившейся в результате аварии на атомной электростанции Фукусима в Японии в 2011 году.
После неё правительство Тайваня ввело запрет на ввоз в страну сельскохозяйственной продукции из районов, прилегающих к месту аварии. Выдвинутая на референдуме инициатива была направлена на сохранение этого запрета. Избиратели должны были ответить на вопрос: «Согласны ли вы с тем, что правительство должно поддерживать запрет на импорт сельскохозяйственной продукции и продовольствия из районов, пострадавших от аварии на Фукусиме 11 марта?
В частности из самой Фукусимы и 4 прилегающих к ней округов и городов Ибараки, Точиги, Гунма и Чиба?». Результаты голосования показали, что большинство тайваньцев по-прежнему не готовы к ввозу продукции из указанных районов даже через 7 лет после аварии. За сохранение запрета проголосовало 77,74% избирателей и только 22,26% сочли, что данная продукция уже не представляет никакой опасности.
Наконец, последний из серии «экологических» вопросов касался будущего тайваньской атомной энергетики.
На данный момент на острове действуют две АЭС, покрывающие 15% потребностей страны в электроэнергии. Кроме этого, в стране строится и уже почти готова к эксплуатации ещё одна атомная электростанция. Однако на пути развития атомной энергетики на Тайване встала такая сила как ДПП. По примеру европейских «зеленых» партия выступает за полный отказ от ядерной энергетики и по её инициативе был принят закон «Об электроэнергетике», который предусматривает поэтапный отказ от использования АЭС к 2025 году.
Казалось бы, столь благородная инициатива должна была встретить всеобщее понимание и одобрение.
Однако выяснилось, что на Тайване далеко не все готовы стать адептами веры в «альтернативную энергетику».
Один из таких «неверующих» Ши-Сю Хуан создал движение «Nuclear Myth-Busters», которое инициировало референдум об отмене данного крайне спорного закона.
Безусловно, подобная инициатива была прямым вызовом энергетической политике правящей партии, которая попыталась предотвратить проведение народного голосования по данному вопросу.
В контекстеУнижение державы Сейчас Вашингтон и Пекин бодаются друг с другом. Но речь идет о притирке двух гигантов, которые будут формировать новую архитектуру мира. В танго, которое они будут танцевать, нет места для третьего— для России.
Несмотря на то, что активисты собрали 315 тысяч подписей, что существенно превышало их количество установленное законом, Центральная избирательная комиссия Тайваня отклонила представленные подписи, ссылаясь на то, что они были собраны позже назначенного срока. В ответ на это Ши-Сю Хуан и ещё два активиста объявили голодовку, а 10 известных ученых и экологов обратились с письмом к действующему президенту, в котором содержался протест против подобных действий органа, ответственного за проведение выборов.
В результате справедливость всё же восторжествовала и 17 октября Высший административный суд Тайбэя обязал ЦИК принять все представленные подписи, что открыло дорогу для проведения референдума по этому вопросу.
Таким образом, 24 ноября перед избирателями был поставлен вопрос: «Согласны ли вы с отменой пункта 1 статьи 95 Закона «Об электроэнергетике», гласящего, что «Ядерные энергетические установки должны полностью прекратить действовать к 2025 году»? И как показали итоги референдума, в отличие от ТЭЦ отношение тайваньцев к АЭС является более благосклонным.
За то, чтобы последние продолжали действовать и после 2025 года проголосовало 59,49% избирателей, тогда как за их ликвидацию — 40,51%.
Этот результат стал очередным ударом по авторитету ДПП, которая последовательно проводила политику «безъядерной Родины».
Весьма показательно, что большинство избирателей не поддалось массированной пропаганде, твердившей об опасности АЭС и постоянно акцентировавшей внимание на «ужасах Фукусимы», а сделало выбор в пользу продолжения использования потенциала атомной энергетики.
Следует также отметить, что принятое на референдуме решение является решением прямого действия, а это означает, что норма о прекращении действия АЭС к 2025 году утрачивает силу через 3 дня после его принятия.
Наконец, «гвоздем» этого «праздника непосредственной демократии» стало голосование сразу по 5 вопросам, касавшимся проблем сексуальных меньшинств.
Сразу хочу отметить, что 4 из этих 5 вопросов были вынесены на референдум инициативными группами, придерживающимися противоположных с сексуальными меньшинствами идеологических взглядов. Основной причиной вынесения их на всенародное голосование стало принятое в мае 2017 года решение Конституционного суда Тайваня, который признал, что запрет однополых браков, содержащийся в Гражданском кодексе, противоречит Конституции.
В этом же решении суд постановил, что у парламента есть 2 года для внесения поправок в существующее законодательство или принятия новых законов, защищающих «брачные права» однополых пар. (Нельзя не отметить, что в данном случае перед нами классический пример давно критикуемого многими западными юристами «правления судей», при котором суд дает указания обязательного характера избранному народом законодательному органу).
Казалось бы, вопрос о легализации однополых браков на Тайване после этого окончательно решен в их пользу.
Однако, как выяснилось, далеко не все тайваньцы были согласны с этим «фестивалем толерантности».
Общественная организация «Альянс за счастье будущего поколения» выступила с инициативой проведения референдума по вопросу о сохранении в Гражданском кодексе положения о том, что брак должен и дальше рассматриваться как союз мужчины и женщины. При этом представители данной организации предложили принять в отношении однополых пар специальный закон о так называемом «гражданском партнерстве» по примеру аналогичных законов, существующих во многих европейских странах.
Активисты «Альянса» достаточно быстро смогли собрать необходимое число подписей и в результате в бюллетене референдума появился вопрос: «Согласны ли вы с тем, что брак, определяемый Гражданским кодексом, должен ограничиваться союзом между одним мужчиной и одной женщиной?». Сама идея проведения референдума по такому вопросу вызвала бурю негодования в ЛГБТ-сообществе.
Представители сексуальных меньшинств выступили категорически против такого голосования, закономерно опасаясь, что «непродвинутое большинство» тайваньцев поддержит «явно устаревшее» определение брака. При этом сторонники «нетрадиционных сексуальных предпочтений» выдвинули два весьма интересных аргумента в поддержку своей позиции.
Первый аргумент был основан на том, что нельзя проводить референдумы по вопросам, касающимся прав и свобод человека. Эта позиция давно разделяется частью западных юристов, однако от этого она не становится менее спорной. Достаточно, например, представить проведение референдума о предоставлении избирательных прав иностранцам, постоянно проживающим в стране.
Если следовать логике тайваньского ЛГБТ-сообщества, такой референдум нельзя проводить (поскольку он касается вопроса о правах человека) и вместо этого предоставить иностранцам нужно сразу предоставить всю полноту избирательных прав, особенно если в пользу этого высказался Конституционный суд. Подобная логика представляется, если позволите, не вполне логичной.
Второй аргумент основывался на позиции, что нельзя проводить референдум по вопросу, который уже разрешён Конституционным судом. В данном случае представители ЛГБТ-сообщества затронули тему, давно вызывающую бурные дискуссии в конституционном праве (и не только Тайваня).
Может ли народ своим голосованием отменить решение высшего органа судебной власти или органа конституционного контроля? Вот в чём вопрос…
Следует сразу сказать, что на сегодняшний день большинство стран исходят из презумпции приоритета народного волеизъявления перед любым судебным решением и именно этой позиции придерживалась тайваньская ЦИК, разрешившая проведение референдума по данному вопросу.
Поняв неизбежность проведения референдума, сторонники легализации однополых браков перешли в контрнаступление и инициировали вынесение на референдум вопроса, формулировка которого распространяла юридическое определение брака, содержащееся в Гражданском кодексе, на союзы представителей одного пола.
В результате, в бюллетене появились два «зеркальных» вопроса (хотя сейчас мы всё чаще слышим о «зеркальных» ответах) на тему определения понятия брак.
Схожая ситуация сложилась ещё с двумя вопросами. Те же консервативный активисты инициировали проведение голосования по вопросу: «Согласны ли вы с тем, что Министерство образования не должно применять Правила обеспечения соблюдения Закона «О гендерном равенстве в образовании» в начальной и средней школе?» (Данный закон, принятый ещё в 2004 году, предусматривает, в частности, доведение до детей информации о сексуальных меньшинствах и однополых браках).
В свою очередь, ЛГБТ-сообщество добилось внесения в бюллетень вопроса с прямо противоположной формулировкой: «Согласны ли вы с тем, что в соответствии с Законом «О гендерном равенстве в образовании» национальная система образования на всех уровнях должна обучать учащихся важности гендерного равенства, эмоционального образования, полового воспитания и «однополового воспитания»?»
Наконец, последним из «сексуальных» вопросов был вопрос, также инициированный консерваторами и касавшийся необходимости защиты прав представителей сексуальных меньшинств без придания их союзам статуса семьи. По сути, избирателю предлагалось одобрить или отклонить идею принятия специального закона о гражданском сожительстве (партнерстве), подобного тем законам, которые существуют во многих европейских странах.
Безусловно, проведение референдума по столь щекотливым вопросам не могло не привлечь внимание всего мирового сообщества. Шутка ли, впервые в Азии проводился всенародное голосование относительно легализации однополых браков. Следует отметить, что правящая Демократическая прогрессивная партия, уже давно имеющая репутацию «gay-friendly party», в целом поддержала и легализацию подобных браков, и информирование детей о ценностях ЛГБТ-сообщества, начиная прямо с начальной школы.
Однако, как показали результаты референдума «замшелое» тайваньское общество оказалось не готово участвовать в столь внезапно нагрянувшей «революции толерантности».
72,48% избирателей высказались против придания однополым бракам официального статуса семьи и только 27,52% высказались в пользу такого решения.
Встречная инициатива о «защите права на брак» однополых пар была поддержана только 32,74% избирателей, а 67,26% голосовали против неё (в этом смысле интересным является факт того, что небольшая часть избирателей проголосовала и за легализацию однополых браков, и одновременно против неё. Интересно было бы пообщаться с этими людьми….).
В контекстеИнтересная мысль пришла... И рушатся догматы о непогрешимости Папы Обамы и Пелози его, и святости мнения CNN и NYT. И в пыли лежит непорочность Хиллари. И низвергается кумирня идолов SJW и White guilt, «Affirmative Action» и «Hate Crime» и пена фонтанами исходит из одержимых бесами Беркли.
Схожие результаты были получены и при голосовании по вопросам, касающимся сексуального образования. 67,44% тайваньцев, принявших участие в референдуме, выступили против информирования учащихся начальной и средней школы об идеалах ЛГБТ-сообщества. За такое информирование было подано только 32,56% голосов. Встречная инициатива, выдвинутая сторонниками указанного сообщества, была поддержана 34,01% избирателей и отвергнута 65,99%.
В то же время референдум показал, что было бы несправедливым рассматривать Тайвань в качестве некоего «царства гомофобии». 61,12% избирателей в ходе голосования всё же согласились с необходимостью принятия специального закона о статусе однополых пар (против этого выступило только 38,88%). По сути дела, тайваньцы согласились с тем, что права указанных пар должны быть защищены, но при этом сочли излишним приравнивание их статуса к статусу гетеросексуальных семей.
(Думается, подобный подход является весьма разумным. Непонятно, что принципиально изменит в отношениях людей официальная регистрация подобного брака. Особенно странно эта битва за легализацию однополых браков выглядит на фоне роста числа гетеросексуальных пар, живущих в так называемом «гражданском браке»).
Следует также отметить, что в целом возможность решить одним разом сразу несколько разнородных проблем привлекла далеко не всех тайваньцев. Общий процент участвовавших в голосовании жителей острова, в зависимости о вопроса, колебался от 54,51% до 56,73%.
Сразу после оглашения результатов голосования в мировых либеральных СМИ раздался скорбный вопль.
The New York Times, плача и тоскуя, пожаловалась на то, что кампания против легализации однополых браков, которую вели консервативные тайваньские христиане, была хорошо профинансирована и организована, и к тому же основана на дезинформации избирателей.
BBC, в свою очередь, доверительно сообщила, что многие на Тайване были «ошеломлены результатами референдума». Здесь, правда, возникает резонный вопрос, сколько на самом деле было этих «ошеломленных» и какие у них были реальные основания рассчитывать на другой результат голосования.
Подобных высказываний можно привести ещё много, непонятным остается только то, откуда у подобных комментаторов бралась уверенность, что большинство тайваньцев в глубине души являются сторонниками легализации однополых браков и рассказов их детям в школе о ценностях ЛГБТ-движения.
В целом, подводя итог, нельзя не признать, что результаты прошедших муниципальных выборов и референдумов стали своеобразным «холодным душем» для правящей Демократической прогрессивной партии. Как оказалось, большинство избирателей не согласны с курсом на обострение отношений с материковым Китаем, с идеями закрытия атомных электростанций и легализации однополых браков.
По сути дела, речь может идти о том, что руководство ДПП, пребывая в плену созданных им самим же идеологических иллюзий, оторвалось от рядовых избирателей, не склонных одобрять перечисленные выше положения партийной программы.
Особенно это показательно в отношении вопроса о провозглашении независимости Тайваня, столь важного для ДПП.
Как показал опрос 2014 года, 70% жителей Тайваня вполне устраивает нынешнее положение вещей, при котором остров является фактически суверенным государством без официального провозглашения независимости, что, кстати, на данный момент вполне устраивает и Пекин.
В подобной ситуации попытки спровоцировать обострение «китайско-китайских» отношений путем постановки вопроса об официальном провозглашении независимости Тайваня заведомо являются бесперспективными с электоральной точки зрения, что и показали прошедшие выборы.
И в этом смысле можно предполагать, что если руководство ДПП не сделает надлежащих выводов из результатов прошедших выборов, возвращение в 2020 году к власти Гоминьдана, придерживающегося совершенно иной линии в отношениях с КНР, станет просто неминуемым.
Сможет ли ДПП в итоге отойти от того политического курса, которым она следовала в течение многих лет, покажет уже ближайшее будущее.
* * *
Максим Желтов
«Интер-Избирком»