Последние недели вождя?
Для «Верховного руководителя» Исламской Республики аятоллы Али Хаменеи наступили тяжёлые дни.
Похоже, впервые у него не получается провернуть номер Гудини - выбраться из затруднительного положения, куда его загнали события и собственные ошибки.
В контекстеИран: «Женщина, жизнь, свобода» Иранская молодёжь не желает жить, как дедушки и бабушки в деревнях, а хочет одеваться, как в Европе, устраивать вечеринки, пить алкоголь, танцевать, слушать музыку – а всё это запрещено. В результате сомнению начинают подвергаться сами фундаментальные устои...
На протяжении более трех десятилетий, каждый раз, когда его правление оказывалось под угрозой, его тактика заключалась в том, чтобы на некоторое время уйти в «пурду», позволяя проблемам утрястись самим - или, если необходимо было что-то предпринимать, то дать выполнять делать грязную работу другим.
А когда становилось ясно, что сами собой дела не уладятся, он применял тактику, которую называл «героической гибкостью»: политическую версию позиции Парсона наоборот.
Долгие годы он вытворял достойные Гудини трюки во время долгой борьбы за власть со своим врагом-другом, аятоллой Али-Акбаром Рафсанджани, и в итоге победил.
Во время спорных президентских выборов, породивших так называемое «Зеленое движение», он разрешил своей службе безопасности убивать протестующих, сажать под домашний арест, подавлять студенческое движение.
В международных делах он позволил так называемой «реформистской» фракции - сначала под руководством Ходжат аль-Ислам Мухаммада Хатами, а затем во главе с Ходжат аль-Ислам Хасаном Рухани - терпеть любое унижение, чтобы заключить договор с США, или же обмануть европейцев, признав Исламскую Республику за нормальное государство, в то время по-тихому выражал свое несогласие с заключенной сделкой.
Если всё пойдёт хорошо, он заберёт лавры себе; в противном случае можно будет обвинить других.
Все это время он играл роль лица, принимающего окончательные решения, и одновременно главного критика режима, который же и возглавлял. Частенько он высказывался о «проблемах, от которых страдает наша героическая исламская нация», обвиняя неназванных чиновников во все возрастающих неудачах.
Все это время моделью для него служил северокорейский лидер Ким Ир Сен, с коим он познакомился, и стал поклонником во время государственного визита, который, похоже, изменил его мировоззрение.
В контекстеВойна никому не нужна После удара «возмездия», в котором не погиб ни один американец, рахбар и КСИР выглядят глуповато. Но теперь, наверное, они отдадут приказы своим прокси-сторонникам из НМС вступить в дело — создать Америке что-то вроде «нового Вьетнама».
В своих мемуарах аятолла Натек-Нури, сопровождавший тогда Хаменеи во время государственного визита в Пхеньян, рассказывает, как будущий Верховный наставник буквально «влюбился в северокорейского Великого кормчего».
Визит в Пхеньян стал для Хаменеи моментом «пути в Дамаск». Урок, который он усвоил, был примитивно прост: пусть другие вас обожают, но, если дела пойдут плохо, обвиняйте во всём тех, кто вас боготворит.
И, если ваши позиции слабы, просто притворяйтесь никем, или играйте в деревенского дурачка, пока ситуация не повернётся в вашу пользу.
На протяжении десятилетий все видные религиозные и/или политические деятели Исламской Республики были сброшены в грязь, подвергнуты поношениям, помещены под домашний арест или в тюрьму, вынуждены замолчать или отправлены в изгнание.
Во время восстания против шаха аятолла Рухолла Хомейни назначил «Совет исламской революции» из 14 человек в качестве временного правительства и законодательной власти.
Четверо из них были убиты, а один казнен по приказу Хомейни. Двое бежали в изгнание, еще двое отсидели в тюрьме. Один погиб при «подозрительных обстоятельствах».
Трое других прослужили недолго, но быстро канули в лету. И только один уцелел и до сих пор жив - угадайте, кто? Хаменеи!
Однако сегодня, когда народное восстание за свободу хотя и с меньшей интенсивностью, чем четыре месяца назад, продолжается, «Верховному вожаку» трудно повторить свой любимый номер.
В то время как он оставался «в пурде» в течение нескольких недель, его окружение испробовало все возможные уловки: от печатания денег до подкупа сотрудников службы безопасности, военных и государственных служащих, до передачи прав собственности от государственных компаний и банков олигархам, а также осуществляя по-тихому чистку исламского Корпус стражей исламской революции и смену некоторых губернаторов провинций.
Убийство более 500 протестующих на улицах, и казнь еще нескольких, приговоренных «судами кенгуру», также рассматривались как часть общенациональных репрессий, в результате которых было арестовано 18 000 человек.
В контекстеЭскалация на Ближнем Востоке Касим Сулеймани с 1998 года командовал спецназом КСИР, отвечающим за операции за границами Ирана. Он возглавлял борьбу с США и их союзниками в Сирии и Ираке последние полтора десятилетия, пережил несколько покушений и стал легендой как дома, в Иране, так и за рубежом.
Однако, когда на прошлой неделе Хаменеи был вынужден вернуться на своё центральное место, стало понятно, что его привычная тактика не сработала.
Разрыв между режимом и значительной частью иранского народа, как обнаружилось, стал непреодолимым.
И, что еще хуже, большинство ключевых фигур опоры режима в среде духовенства, в аппарате военной безопасности, среди исламской академической и культурной элиты, либо подстраховывались, либо выражали определенное сочувствие протестующим.
В то же время громогласное меньшинство внутри режима призывает положить конец тому, что они называют «стратегическим терпением», путем «бойни врага» на улицах, множества новых арестов, закрытия Ормузского пролива, нападений на соседние арабские страны, нанося удары по американским базам в регионе и перекрывая доступ к киберпространству.
Звучат даже угрозы «действия» в отношении находящихся в изгнании оппозиционеров и недружественных западных политиков.
Для Хаменеи сегодня «убивать или не убивать?» — вот в чем вопрос. На момент написания этой статьи он, казалось, все еще пытался выбраться наружу, дуя то горячо, то холодно. Он назвал женщин, отказавшихся от обязательного «хиджаба», «нашими дочерями», которых нельзя предать анафеме. Однако в то же время он приказал провести новые аресты и, возможно, новые официальные убийства, замаскированные под «казни».
Трагедия в том, что нет никакой гарантии, что, какой бы вариант он ни выбрал, он раз вернет нацию прочь от пропасти.
Режим уничтожил все реальные или потенциальные фигуры и/или органы, которые могли взаимодействовать с иранским обществом в целом.
База поддержки режима может и не захотеть пойти на кровавую баню под знаменами Хаменеи, которого в решающий момент может и не оказаться.
В контекстеДва месяца с начала восстания в Иране Могут пройти недели, месяцы, а то и годы, но поезд под названием «Свобода» уже ушел. Когда она доберется до места назначения, в каком состоянии, и сколько трупов останется после этого - знает только Аллах.
Одновременно, его соперники внутри режима могут захотеть сделать его козлом отпущения за все провалы, не говоря уже о преступлениях, хомейнистской системы, и вернуть себе политическую невинность в надежде получить кусок пирога, когда придёт пора подавать его на стол.
Как и его объект для подражания, Ким Ир Сен, Хаменеи всегда пытался оказаться на стороне победителя, и до сих пор ему это удавалось.
В своем выступлении несколько лет назад Хаменеи сравнил себя с мышью из мультфильмов «Том и Джерри», в которой большого и сильного кота всегда переигрывает маленькая, но проворная мышь, которую тот пытается поймать.
Итак, что произойдет?
Политический мир не является картой возможностей - он скорее вероятностный, что затрудняет поиск решений. Однако вероятнее всего, что теперь хомейнистская система отправится в небытие.
* * *
Амир Тахери
- был исполнительным главным редактором ежедневной газеты «Кайхан» в Иране с 1972 по 1979 год.
Работал или писал для многих изданий, опубликовал одиннадцать книг, и ведет колонку в «Ашарк аль-Авсат» с 1987 года. Эта статья была первоначально опубликована Asharq al-Awsat и перепечатана с любезного разрешения автора.
Перевод: «Nautilus»
«Института Гэйтстоуна»