Продолжение. Начало см. здесь 🔗
Не самоубийство от безысходности, как в Гамле или на Масаде, там люди хотели спастись от того, что для них было хуже смерти.
И не согласие на страдания и гибель в борьбе за достижение цели (чаще всего — господства, и лучше сразу мирового), фанатизм а la Павка Корчагин, которому ни своей, ни, тем более, чужой жизни не жаль ради осчастливливания человечества единоспасающим коммунизмом (или — по-современному — исламом).
Павка Корчагин согласен мерзнуть и голодать на строительстве узкоколейки, чтоб ради укрепления советской власти в Киев дрова привезти, террорист-народник согласен кандалами греметь на каторге ради приближения революции, но вот Вася-юродивый голодает и мерзнет, и вериги носит под власяницей не ради конкретной цели, как бы ни была она высока, а для того, чтобы… спровоцировать чудо.
Вспомним бессмертный опус Козьмы Пруткова:
ОСАДА ПАМБЫ
Романсеро, с испанского.
Девять лет дон Педро Гомец
По прозванью Лев Кастильи,
Осаждает замок Памбу,
Молоком одним питаясь.
И все войско дона Педра,
Девять тысяч кастильянцев,
Все по данному обету,
Не касаются мясного,
Ниже хлеба не снедают;
Пьют одно лишь молоко.
Всякий день они слабеют,
Силы тратя по-пустому.
Всякий день дон Педро Гомец
О своем бессильи плачет,
Закрываясь епанчою.
Настает уж год десятый.
Злые мавры торжествуют;
А от войска дона Педра
Налицо едва осталось
Девятнадцать человек.
Их собрал дон Педро Гомец
И сказал им: «Девятнадцать!
Разовьем свои знамена,
В трубы громкие взыграем
И, ударивши в литавры,
Прочь от Памбы мы отступим
Без стыда и без боязни.
Хоть мы крепости не взяли,
Но поклясться можем смело
перед совестью и честью;
Не нарушили ни разу
Нами данного обета, —
Целых девять лет не ели,
Ничего не ели ровно,
Кроме только молока!»
Ободренные сей речью,
Девятнадцать кастильянцев
Все, качаяся на седлах,
В голос слабо закричали:
«Sancto Jago Compostello!
Честь и слава дону Педру,
Честь и слава Льву Кастильи!»
А каплан его Диего
Так сказал себе сквозь зубы:
«Если б я был полководцем,
Я б обет дал есть лишь мясо,
Запивая сатурнинским».
И, услышав то, дон Педро
Произнес со громким смехом:
«Подарить ему барана!
Он изрядно пошутил».
А.К. Толстой (кстати, один из авторов сочинений Козьмы Пруткова) вкладывает в уста Ивану Грозному слова:
Боже всемогущий!
Ты своего помазанника видишь —
Достаточно ль унижен он теперь!
Подразумевается: Не достаточно ли уже унижен, чтобы Ты возвысил его? Ну, Ты же всемогущий, что Тебе стоит!..
«Смирение — паче гордости»: как бы гиперподчинение воле божества, санкционировавшего запреты, через абсолютизацию запретов оборачивается навязыванием божеству своей воли.
Вот также и поведение Асы Кашера или героев Айн Рэнд обусловлено твердой верой в то, что
гиперболизация и абсолютизация запретов, результатом которой в рамках рациональной логики может быть только неизбежное поражение, вызовет срабатывание прогресса, гуманизма и т.п., обеспечивая неминуемую победу.
В контекстеПолзучий «итнаткут» или Все ближе к цели Восстав против закона, а точнее против того, что за ним стоит — БАГАЦ открыто, прямо и фронтально, впервые выступит не только против решений Лиги наций, легитимировавшей с точки зрения международного права, создание Израиля.
Такая опасность в любой религии существует всегда, но религии традиционные, инстуционализированные выработали в ходе истории систему сдержек и противовесов.
В иудаизме есть понятие «пикуах нефеш», т.е. предписание все ритуалы к черту слать, когда возникает опасность для человеческой жизни, в христианстве Евангелие от Луки открытым текстом предупреждает: «Не искушай Господа, Бога твоего!», в исламе силен элемент фатализма — никакие человеческие деяния не изменят назначенного судьбой.
Кроме того, как ни любил русский народ Васю-юродивого, все-таки ни в воеводы, ни в патриархи его не звали.
Франциску Ассизскому асоциальные закидоны прощались, поскольку уравновешивались безоговорочным послушанием папской администрации.
Еврейские каббалисты минимизировали опасность, принимая на обучение только людей на возрасте, образованных и семейных.
Религия прогресса и гуманизма такими предохранителями не обзавелась,
тем более что в исходном моменте она делала упор скорее на рациональное мышление и осмысленные действия — предполагалось, что
Воля и труд человека
Дивные дивы творят!
(Н.А. Некрасов)
Но со временем оптимизма поубавилось, остались лишь смутные надежды на расплывчатый «общий прогресс».
Еще одна цитата из Айн Рэнд:
— Потом будет лучше.
— За счет чего? Кто же все улучшит?
— Люди же не стоят на месте! Они что-то делают, растут, идут вперед.
— Какие люди?
— Условия изменятся.
— Кто их изменит?
Ответа не последовало.
Окончание следует 🔗
* * *
Элла Грайфер
«Живой журнал»