Интервью
Алекс Тарн. (Фото: «Facebook»)
Публикуем полный текст интервью с писателем и публицистом Алексом Тарном.
Алекс, когда-то вы назвали себя питерским homo soveticus. Но родились вы в дальневосточном городе Арсеньев, где познакомились ваши родители. Расскажете о своей семье? Потом ведь ваша мама пережила блокаду Ленинграда?
В самом деле так называл? Честно говоря, не помню. Питерский – несомненно, а что касается homo, то скорее antisoveticus… Но с Арсеньевом ошибки нет: мои родители и в самом деле встретились там.
Отца по распределению отправили из Московского Авиаинститута на тамошний вертолетный завод; маму – из питерского педагогического, преподавать литературу в школе рабочей молодежи.
Распределялись еще при Сталине. Незадолго перед тем, как издохнуть, усатый упырь задумал сослать евреев на Дальний Восток, закончить то, что не удалось Гитлеру.
В 52-м, начале 53-го многих выпускников-евреев отправляли именно туда, загодя, чтобы уменьшить будущую нагрузку на теплушки насильственной депортации. Так что можно утверждать, что я появился на свет во многом из-за Сталина.
Отработав повинность молодых специалистов, родители вернулись в мамин Питер, а не в отцовскую Москву – там было получше с жильем. Тоже коммуналка, но менее населенная. Мне тогда было два года, и от голубого дальневосточного периода в моей памяти не осталось вообще ничего. К сожалению.
Блокада… Мама и бабушка пережили ее от звонка до звонка. Или в данном случае надо бы сказать от бомбы до бомбы. Или от корки до корки.
Бабушка родилась в Крыму в интеллигентной семье. Ее отец, мой прадед, был сослан на три года в Сибирь по делу Народной Воли. Потом справка о революционном прошлом спасла их во время крымской резни, устроенной красными в Крыму по окончании Гражданской войны.
Дед с материнской стороны – из киевских Фельдманов. Собственно, я довольно подробно описал историю этой моей семейной ветви в полудокументальной прозе «К отеческим гробам…». Дед со стороны отца – из Бессарабии.
Оба деда погибли во времена сталинского социализма задолго до моего рождения.
Когда я рассказал своим внукам, что в детстве понятия не имел, что такое «дедушка», они были поражены: неужели такое бывает? У них-то полный комплект, как и положено.
Физико-математическая школа, специальность «Вычислительные машины» в институте – и вдруг литература. Как это вышло? Ведь несмотря на то, что публиковаться вы стали лишь в Израиле, писать стихи в стол начали еще в СССР?
В контекстеПедагогическая трагедия Может возникнуть впечатление, что в Америке выросло трогательно нежное, беззащитное поколение. Это не так. «Снежинки» предельно агрессивны, когда что-то может нарушить созданный ими хрустальный дворец политкорректности и прогрессивных ценностей.
Тут мне опять придется сослаться на свой роман «Мир тесен для инопланетян». Там говорится, что галутные ассимилированные евреи, наподобие застрявших здесь инопланетян, очень боятся выделиться на фоне чужого земного окружения. Казалось бы, затеряться легче, когда ты один такой в толпе чужих землян и землянок – в обоих смыслах последнего слова.
Но, тем не менее, в итоге инопланетяне неизбежно собираются вместе, в одних и тех же местах, и компаниях. Что объяснимо: мыслят-то они одинаково.
Так вот, в советских городах такими местами сбора часто оказывались физмат школы. Записавшись туда, еврейский мальчик непременно оказывался в концентрированном инопланетном растворе.
Вот и я попал в знаменитую питерскую Тридцатку, хотя отродясь не имел склонности к математике, а физику так и вовсе не воспринимал.
Я с удовольствием забывал этих Бойлей-Мариоттов на следующий же день после контрольной. Мне достаточно знать, что от ложки сахара чай становится сладким – знать, не вникая в механику этого процесса.
С математикой другое – она приучает к дисциплине мысли, к четкости формулировки, к строгости логики.
Математику я как раз полюбил. Хотя и не всю: там, где точность и определенность сменяется приблизительностью и случайностью, как в дифференциальном исчислении или теории вероятностей, меня тут же начинает колбасить. То ли дело алгебра и геометрия…
К литературе меня тянуло всегда, но гуманитарные маршруты были связаны с университетом, а туда, как известно, в начале 70-х евреев не брали. И я пошел туда, куда брали. Выбор специальности, по сути, сделал не я, а мой друг-одноклассник – я только примкнул.
Горевал ли я по этому поводу? Нет, нисколько. Тогдашняя советская жизнь приучала не жить мечтами – по крайней мере, евреев. Или, что точнее, приучала мечтать лишь о том, что возможно. Стать гуманитарием невозможно? Значит, и мечтать об этом ни к чему, точка.
И, в общем, я доволен, что получилось именно так. Что я стал писать лишь к 50 годам, более-менее сформировавшимся человеком.
Стихи… Да, я сочинил несколько десятков стихотворений, но поэтом себя никогда не считал и не считаю. Поэт – это судьба, это отказ от нормальной жизни, уход в раздрай, в разрыв, в несчастье, а я просто не чувствую себя способным на подобные подвиги.
Вы переводили многих поэтов – Натана Альтермана, Леонарда Коэна, Лею Гольдберг. И как-то даже назвали поэзию «высшей формой человеческой деятельности, оправдывающей все странности и недоразумения человеческого мира». При этом сами вы в последнее время больше сосредоточены на прозе. Почему?
Да, поэзия для меня именно высшая форма не только искусства, но человеческой деятельности вообще. Я более-менее подробно объяснил это свое мнение в эссе, которое опубликовано в журнале «Интерпоэзия», так что не буду повторяться здесь.
Вы спрашиваете, почему тогда я занимаюсь прозой, драматургией, эссеистикой, публицистикой, переводами – то есть примерно всем, что шевелится на экране компьютера, – всем, кроме поэзии? По той самой, только что упомянутой причине.
Чтобы быть настоящим поэтом, недостаточно владеть техникой стихосложения – пусть даже самой изощренной. Нужна еще боль. Своя личная боль, желательно – острая и невыносимая.
Ницше очень точно сказал по этому поводу: «Боль заставляет кудахтать кур и поэтов». Я не готов платить такую цену за свое кудахтанье, только и всего.
Ваше имя упоминали герои многих наших интервью. Писательница Екатерина Вильмонт называла вас главным для неё открытием, дочь писателя Цви Прейгерзона – лучшим переводчиком книг её отца. А чьи имена в современной литературе являются знаковыми для вас?
Что ж, спасибо и Екатерине Николаевне, и Нине Григорьевне за добрые слова в мой адрес.
Чьи имена для меня особенно значимы? В русской прозе это, конечно, Владимир Набоков. «Дар» и «Подвиг» – непревзойденные вершины русского романа, мастерской прозы. В поэзии – Осип Мандельштам, Борис Пастернак, Марина Цветаева.
Четыре года назад вы оказались в эпицентре конфликта между русскоязычными израильтянами, совершившими алию в разное время. «Стареньким» не нравилось, что «новенькие» критикуют Израиль по поводу и без. Вы тогда написали манифест, рассказали «новеньким», что им не стоит делать, чтобы им не перегрызли глотку. Потом добавили, что через 3-4 года конфликт будет исчерпан, «новенькие» станут «старенькими». Вот интересно – стали ли, затихли ли войны?
В контексте3F-reality В современном мире обществу, помимо нормальных политических партий, навязана еще и группа гоблинов, представляющая не людей, а идеологию – причем, идеологию людоедскую, давно уже доказавшую на практике свою кровавую сущность.
С теми «новенькими» – да, практически затихли. По очевидной причине: приехали новые «новенькие». Новые люди – новые войны. У нас тут вечно не хватает стульев, как в той детской игре. Правда, я не думаю, что оказался тогда прямо-таки в эпицентре. Одна-две мои заметки «по поводу», написанные уже после того, как через соцсети прокатились несколько «девятых валов» взаимной ругани, на эпицентр вряд ли потянут.
Кстати, насколько я понимаю, вы затронули тему разных волн алии в своем новом историческом романе «Обычные люди». Почему вы решили написать об истории Израиля в художественной форме? Пришли ли к новым для себя мыслям, выводам?
Да, «Обычные люди». Я чувствовал себя обязанным написать что-то такое. Дело в том, что израильская историография полна мифов и прямых искажений. В своем официальном, популярном, школьном изводе она написана от имени одной, победившей стороны. Это не значит, что до правды вовсе нельзя докопаться. Проигравшие тоже оставили воспоминания, а их дети и внуки тоже издают монографии.
О предательстве, жертвой которого стала организация НИЛИ, о ликвидации Гдуда, о тайном Хакибуце, о кровавом навете по следам убийства Арлозорова, об отвратительных «Сезонах», о расстреле «Альталены», о «Позорном деле» (Эсек биш) и прочих художествах знают многие.
Знают, но молчат, не выносят это на суд широкого общественного дискурса. Боятся поцарапать «священных коров»: Вторую алию, Бен-Гуриона, «отцов-основателей», Войну за независимость, Моше Даяна, Голду, Рабина, Переса…
Стоит кому-нибудь публично открыть рот – набрасываются с кляпом наготове. Не тронь! Не оскверняй!
В итоге в головах превалирует невежество – особенно, в головах тех, кто смотрит со стороны, как новые репатрианты, которые радостно верят в благие сказки.
Знаете, Алексей, я прочитал вашу статью о Саре Ааронсон. Пожалуйста, не обижайтесь, но это типичный пересказ официозного мифотворчества. Понятно, что вы в этом не виноваты: просто вам попались не те источники.
Сара, Йосеф Лишанский, Нееман Белкинд и их товарищи – прежде всего жертвы борьбы за власть внутри еврейского ишува.
Да, их казнили турки, но реальная подоплека истории иная, отнюдь не героическая, а скорее отвратная. Трусость, доносительство, обман, кража денег… – да-да, банальная кража денег.
Мне казалось важным, во-первых, расколошматить фальшивые мифы, а во-вторых, показать ужасающую «революционную» аморальность тех «обычных людей», принесенную ими на девственную в политическом отношении почву Эрец Исраэль.
Ведь такие люди как Маня Вильбушевич, Исраэль Шохат, Давид Бен-Гурион, Ицхак Бен-Цви, Рахель Яннаит были плоть от плоти тогдашней российской межпартийной борьбы, где едва ли не каждый бундовец, эсер, большевик, меньшевик, «поалей-ционник», «независимец», «территориалист» и т.д., и т.п. тем или иным образом сотрудничал с охранкой. Для тогдашних «революционеров» цель (Светлое будущее) безусловно оправдывала любую подлость.
И подлость действительно сопровождала каждый шаг этих светлооких идеалистов. Мне кажется очень важным вытащить это на свет Божий.
Потому что цель унаследована и нынешними адептами Светлого будущего, и она по-прежнему кажется им оправдывающей любые средства. Левый значит подлый – это, увы, имманентное свойство этих людей во все времена.
Так как вы не только писатель, переводчик и драматург, но и еще острый на язык публицист, то вас спросить интереснее всего – что вас вообще сегодня больше всего радует и раздражает в Израиле? Или, может, даже в мире?
В контекстеСжигать книги можно разными способами… Этот мир безумен, и он станет еще безумнее, если мы позволим меньшинствам, будь то гномы или великаны, орангутаны или дельфины, сторонники гонки вооружений или экологи, компьютерщики или неолуддиты, простаки или мудрецы вмешиваться в эстетику.
Израиль – очень динамичная страна, она не может стоять на месте по очевидным причинам: в статичную цель легко попасть, а желающих, глядящих на нас сквозь перекрестие прицела, увы, хватает.
К сожалению, нынешний премьер, вот уже больше десятилетия приклеенный к трону, озабочен исключительно собственным политическим выживанием.
Он просто бездействует по ряду жизненно важных для Страны направлений. В результате там накопилось множество опаснейших проблем.
Это и вконец обнаглевший ХАМАС, забрасывающий ракетами южные города, и арабские захваты государственных земель, и безнаказанный сельхоз-террор (бедуины воруют скот, ульи, урожай, технику, вырубают плодовые деревья), и оккупация Южного Тель-Авива суданскими и эритрейскими нелегалами, и коррупция в полиции, и застой в академии и, главное, беззастенчивая диктатура судейско-прокурорской олигархии.
Со всем этим нужно что-то делать – и со всем этим не делается ровным счетом ничего.
Согласно вывеске, этот премьер представляет национально-религиозный консервативный лагерь.
В реальности же он проводит леволиберальную политику, чтобы не ссориться с могущественной левой кликой, с местным deep state – у нас его зовут по-еврейски: «дип штетл».
Заморожено строительство в Иудее и Самарии – и это при «правом» премьере; ложью оказались и обещания распространить израильский суверенитет на еврейские поселения за «зеленой чертой». Конечно, это не может не раздражать.
А по поводу того, что радует… Радоваться я буду, когда это губительное бездействие сменится реальными шагами в нужном направлении.
Думаю, что похожие жалобы можно услышать и от моих консервативных единомышленников в Штатах, в Австралии, в Британии, в континентальной Европе.
Под натиском очередного левого Интернационала западная цивилизация стремительно теряет свою главную ценность: свободу.
Повсюду сейчас – свой местный deep state, эскадроны хулиганья, погромы Антифы, удушающая политкорректность, подавление демократического выбора при помощи сфабрикованных дел и политических судилищ, засилье правящего леволиберального класса, диктующего нормальным людям, как жить «по-новому», по-светлобудущному.
Помните «451 по Фаренгейту» Рэя Бредбери? Мы сегодня очень близки к этому. Книги и фильмы пока не жгут, только «не рекомендуют», что, впрочем, равносильно запрету. Но уже уродуют вечные детские сказки, сбрасывают с пьедесталов героев прошлого. А то, что людей будут заставлять лизать сапоги погромщиков, не мог предположить даже Бредбери.
Я недавно написал небольшую повесть на эту тему – называется «Последняя песня перед потопом». Планировал что-то вроде антиутопии или, как нынче говорят, дистопии. Но читатели пишут: это никакая не дистопия.
Все взято из нынешней реальности. Так и есть. Реальность превосходит самые страшные фантазии.
Все это очень тревожно и требует действия от каждого из нас. Каждый из нас должен давать отпор наступающему монстру – иначе тот снова пожрет нас, наших детей, наших внуков – в точности, как это случилось век тому назад. Человечеству удалось выбросить национал-социализм с поля общественной и идейной легитимности – теперь очередь за всеми изводами социализма.
Пока мы не расквитались с левой пакостью, над миром будет по-прежнему нависать угроза нового ГУЛАГа, нового Освенцима, новых «красных кхмеров» и новых «культурных революций». С этим надо покончить раз и навсегда.
* * *
Алекс Тарн
Текст любезно прислан Алексом Тарном
Вопросы задавал: Алексей Викторов «Jewish.Ru»