Почему пустеют регионы России
Празднование масленницы в Подмосковье. (Фото: «Nautilus»)
Для успешного развития экономики в России пригодны 5-7 регионов, которые имеют устойчивый прирост населения. Это обе столицы с прилегающим областями, тюменский север, Калининград, Краснодарский край
В контекстеТак мало, как в 2018 году, в Китае не рождалось уже более полувека По мнению демографа Хэ, одной отмены закона одного ребенка для исправления ситуации недостаточно. Необходимо, уверен он, создать условия для поощрения матерей рожать.
Присоединение Крыма дало резкий скачок в численности населения страны почти сразу на 2,5 млн человек, и оно превысило 146 млн. Затем его рост практически приостановился, а в начале 2019 года даже зафиксировано снижение. Однако что кроется за итоговым числом 146? Каковы качественные показатели? Новые демографические данные по регионам от «РИА Рейтинг» наглядно показывают долговременные тенденции в этой сфере.
Население России продолжает сосредотачиваться на немногих территориях, при этом большая часть ее пустеет и пустеет.
Для экономики такой расклад имеет принципиальное значение: если потребитель сосредоточен в достаточном количестве в одном месте, это сразу становится плюсом и с точки зрения логистики, и с точки зрения привлечения покупателей. Так, в Англии — родине современного капитализма — на 133 тыс. кв. км (три четверти Свердловской области) проживает 55 млн человек.
Возьмем, к примеру, Центральное Черноземье, которое, как выясняется из рейтинга, также теряет население, вопреки представлениям. Это относится даже к хваленой Белгородской области. Тамбовская же и вовсе вошла в тройку самых быстро вымирающих регионов России наряду с Магаданской и Еврейской автономной. Областной центр Тамбов имеет население менее 300 000 (почти 20-тысячная потеря по сравнению с лучшими временами), причем с невысокими доходами.
До ближайших городов — Воронежа, Липецка, Пензы и Рязани — соответственно, 125, 195, 245 и 235 км.
Из них только Воронеж — город-миллионник, и он стал таковым благодаря включению в свой состав ряда поселков. Между ними — выжженная потребительская пустыня и отсутствие быстрого качественного сообщения. Как тут развивать сети магазинов и кафе? Где набирать болельщиков для команд — потребителей самых разных услуг, начиная от клубной символики, кончая пивом в спортбарах? Сколько там осталось молодежи для заполнения ночных клубов?
Случай Тамбова еще не самый тяжелый. Даже если не переходить за Уральский хребет и не подниматься далеко на север, то безлюдных и пустынных районов множество — от Псковской области через Новгородскую обезлюдевшая полоса тянется вплоть до Вятки. Рост населения (причем далеко не везде естественный, — за счет превышения рождаемости над смертностью ,— а миграционный, за счет приезжающих) наблюдается только в двадцати пяти субъектах РФ.
Тем временем в США население увеличивается, хотя и разными темпами, практически во всех пятидесяти штатах.
Подобное происходит и в провинциях Канады — наиболее сопоставимым из государств с Россией. При всей неравномерности распределения населения там, оно не скапливается в нескольких точках, а сосредотачивается в растянутых «коридорах», таких как Квебек-Уинсор, длиной более тысячи километров (американский аналог — коридор Бостон-Вашингтон с пятьюдесятью миллионами).
В контекстеПредательство и расплата Новая форма борьбы с Израилем сразу же нашла широкую поддержку на Западе среди стремительно увеличивающегося там арабского и в целом мусульманского населения, у превратившихся в заложников неумолимо меняющейся европейской демографии левых...
В отличие от Канады, страны молодой и переселенческой, где население сосредоточено на юге, в России исторически складывалась иная пространственная модель размещения жителей. Поэтому если в Канаде можно говорить о незаселенных изначально территориях, то в России — о вымирающих и опустошенных. По сути, исходя из демографической обстановки (при учете иных факторов), для успешного развития экономики в России пригодны 5-7 регионов, которые и имеют устойчивый прирост.
В их число входят обе столицы с прилегающим областями, тюменский север, Калининград, Краснодарский край. Таким образом, постоянное внимание власти к такой скучной материи как демография вполне объяснимо. В рейтинге бросается в глаза аномальныо высокий рост населения в двух таежно-тундровых округах — ЯНАО и ХМАО.
При этом в обоих случаях он идет не за счет миграций, а за счет естественной рождаемости.
Это говорит о том, что россияне выбирают экстремальные регионы (с точки зрения климата) ввиду отсутствия экономических возможностей у себя на малой родине. Вместо освоения вахтовым методов эти регионы развиваются как полноценные города. Таким образом, продолжается тенденция, заложенная еще в советское время; то же самое относится и к заполярному Норильску, население которого давно стабилизировалось.
Налицо и проблема Кавказа — население увеличивается громадными темпами (Ингушетия и Чечня находятся на втором и третьем местах), а по естественному приросту (т.е. без учета миграции) там вообще невероятные показатели на фоне среднероссийских, особенно в Дагестане. Но при этом вклад региона в экономику страны этих демографических гигантов невелик.
ВРП Ингушетии почти такой же, как у Еврейского автономного округа — лидера по вымиранию и с населением в три раза меньшим.
Высокая рождаемость не тянет за собой развитие новейших технологий, привлечение инвестиций и т.д. При благоприятном климате и большом рекреационном потенциале регион «простаивает», и при сравнительной компактности (от Владикавказа до Назрани — около 25 км, до Нальчика — 105 км) коснеет в архаичной структуре занятости. То есть сам по себе прирост населения благом не становится, а требует большой работы по созданию соответствующей инфраструктуры.
В контекстеРост населения Израиля — угроза или благо для государства? Существует предел для численности той или иной популяции в конкретной экологической среде обитания. Однако максимальная величина популяции определяется не только и не столько площадью среды ее обитания, сколько ее ресурсами.
Что касается абсолютного лидера по росту численности населения, — Севастополя, отдельного субъекта федерации, — то его результат объясняется сугубо административными решениями и статусом военно-морской базы. Другой приморский регион, самый близкий к Западной Европе, — Калининградская область, вошедшая в десятку по темпам прироста (за счет миграции), — тоже требует особого внимания.
Причем решения по ее поддержке не должны носить характера популистских мер — как в начале 2000-х, когда объявлялось об открытии паромной переправы, которая тут же закрывалась за невостребованностью.
Уже упомянутая Канада за 1990-2018 годы увеличила свое население более чем на 5,5 миллионов (20%) в основном за счет миграции.
У России нет иного пути, если она хочет удержать нынешний уровень народонаселения, не говоря уже о пополнении рабочей силы. Естественным путем — увеличением рождаемости и снижением смертности — его не сохранить. И это также новые риски и вызовы.
Какой должна быть политика в этом направлении? В общественном дискурсе тема не присутствует, Россию страной, ждущей новых граждан, не объявляют. Страхи, связанные с мигрантами из Средней Азии, столь сильные в начале 2000-х, снизились, но продуманной программы привлечения рабочих рук не появилось.
В Казахстане в ранг государственной программы было возведено возвращение так называемых оралманов — этнических казахов из соседних государств.
В России приглашение 25 млн русских из ближнего зарубежья никогда не обсуждалось всерьез, а вынужденным переселенцам чинились препятствия.
И возвращение соотечественников, и приглашение трудовых мигрантов протекало в частном порядке.
А ведь было возможным, исходя из демографических реалий, объявлять те или иные области приоритетными для расселения как из перенаселенных районов России, так и из ближнего зарубежья.
Но как и во времена Хрущева, когда все силы бросались на подъем целины, а европейская глубинка хирела и вымирала, властью сегодня принимаются лишь инициативы по привлечению на Дальний Восток людей по программе «дальневосточного гектара», без анализа проблемы в контексте всей России.
* * *
Максим Артемьев
– политолог
«Forbes»