Голландский еврей, спасший сотни соплеменников в вишистской Франции, наконец получил признание
В августе 1942 года, когда сети нацистов опутывали евреев вишистской Франции все более тесно, голландский дипломат пришел во Дворец правосудия Лиона и потребовал освобождения 118 заключенных, которые там содержались. Его миссия увенчалась успехом.
На следующий день тот же голландец, Салли Ноах, появился на стадионе «Стад де Ирис» на окраине города. Он получил сообщение из полицейского источника о том, что в этом месте содержатся евреи из других городов, задержанные вишистами.
Большинство говорили на польском и на идише. Он не знал ни одного из этих языков, однако, с помощью мимики и жестов, сумел добиться понимания…
«Я сообщил людям их выдуманные имена и фальшивые личные данные. Я писал, пока у меня не закончилась бумага», — позже вспоминал Ноах.
В результате 432 человека получили фальшивые документы, согласно которым они были зарегистрированы как голландцы и, таким образом, получили свободу, сумели обмануть почти неизбежную смерть.
Впрочем, Ноах не был обычным голландским дипломатом. И, хотя это была самая смелая и дерзкая из его попыток, он не впервые использовал сочетание необычайного блефа и храбрости для спасения находящихся в опасности евреев.
На самом деле Ноах сам был еврейским беженцем и бывшим торговцем текстилем.
Летом 1940 года он добровольно предложил свои услуги в качестве переводчика в голландском консульстве в Лионе и затем, в течение двух лет, использовал свое положение для того, что он называл «миссией свободы».
Ноах, который умер 40 лет назад, редко рассказывал о своих подвигах во время войны. Только благодаря неустанным трудам и расследованиям его детей — Ирен Хаттер, британской благотворительницы, вышедшей замуж за промышленника Мориса Хаттера, и Жака Ноаха — теперь можно рассказать всю историю его деятельности в Лионе.
Спродюсированный Полом Голдином и выпущенный в 2019 году полнометражный документальный фильм «Забытый солдат» поднимает завесу тайны над историей человека, чья готовность нарушать любые правила гарантировала, что в течение своей жизни он никогда не получит признания, которое заслужил.
Явление бунтаря
В контекстеПочему в Голландии против мемориалов Холокоста? Конфликт, разгоревшийся в Амерсфорте, — далеко не единичный инцидент. Подобное регулярно происходит в Нидерландах и Бельгии, где инициативы по увековечиванию памяти о Холокосте сталкиваются с растущим сопротивлением.
Бунтарская жилка, которая впоследствии помогла спасти жизни евреев и борцов с нацистами, была видна задолго до того, как Ноах прибыл в Лион в 1940 году. Саломон (Салли) Ноах родился в декабре 1909 года в голландском городе Зютфен и был одним из шести детей в семье.
Он бросил школу в возрасте 12 лет после ссоры с учителем. Работал мясником, посыльным и официантом. Когда его семья уехала в Брюссель, стал коммивояжером текстильных изделий, участвуя в семейном предприятии вместе с братьями и отцом.
В мае 1940 года, когда нацистский блицкриг пронесся через Бельгию и Нидерланды, Ноах сел на поезд в Тулузу и присоединился к так называемому «Великому исходу»
— шести миллионам людей, отчаянно бежавших от наступающих сил Гитлера. Однако он не смог убедить своих родителей уехать вместе с ним.
После недолгого пребывания в деревне в Пиренеях Ноах направился в Лион. Благодаря своему положению в южной, неоккупированной зоне Франции, которой управлял коллаборационистский режим Виши маршала Филиппа Петена, город стал магнитом для беженцев.
В течение нескольких недель его еврейское население, составлявшее 4000 человек, увеличилось до 40000.
Имея репутацию некоего «средоточия беззакония», город стал известен также как «столица Сопротивления» — место, из которого можно было бежать на восток, к швейцарской границе, или на юг, к границе с Испанией.
В Лионе Ноах нашел голландское консульство и вызвался быть переводчиком. Предложение с благодарностью принял консул Морис Жаке, который говорил только по‑французски. Таким образом, именно Ноах стал первым, с кем контактировали наводнившие консульство голландские беженцы, многие из них были евреями.
Ноах также взял на себя роль переводчика в военном суде и стал налаживать контакты с симпатизирующими ему чиновниками из жандармерии Петена.
Он использовал свои деловые контакты, чтобы убедить известных торговцев текстильными изделиями предоставить столь необходимые наличные деньги «специальному фонду» консульства для помощи беженцам.
Такое редкое сочетание ролей позволило Ноаху — с помощью, авторитетом и поддержкой Жаке — начать свою «миссию свободы». Используя поддельные документы, предоставленные Сопротивлением (которые «доказывали», что заключенные не были евреями), он проходил в тюрьмы и центры содержания под стражей с целью освобождения как можно большего числа беженцев.
Он «подмазывал» процесс взятками и подарками для охранников и полицейских. Мало того что документы были поддельными, так Ноах часто требовал освобождения гораздо большего числа заключенных, чем было указано в его бумагах.
Он не прочь был при случае представить себя более важным лицом, чем был. Один из оставшихся в живых в «Забытом солдате» вспоминает, как Ноах ругал французского полицейского: «Как вы смеете забирать моих людей? Что вы имеете в виду, говоря о моем голландском народе? — Я же консул!».
Другой вспоминает успешное освобождение заключенных, сопровождавшееся словами: «Я — голландский консул. Разве больше нет уважения к дипломатии? Мне нужны мои люди».
«Он всех вытащил… и сделал всех голландцами», — рассказывает Хаттер в фильме Дженни Гришавер Вайншель.
Зирк Плантинга из Национального архива Нидерландов отмечает, в свою очередь: «Я думаю, он был мастером блефа».
Сама Хаттер говорит: «Мой отец никогда не следовал инструкциям в любом виде, размере или форме. Он делал то, что хотел. Он был полон дерзости… Это была его личность, его характер».
Однако консульство Жаке было редчайшим исключением на общем фоне. Только в Лионе и Перпиньяне консульства помогали беженцам (и позже Жаке был отправлен в концентрационный лагерь Маутхаузен).
«Нарушение правил» Ноахом постепенно стало привлекать негативное внимание высокопоставленных голландских чиновников в вишистской Франции.
Ложное имя и побег
В контекстеДушою они в Европе... Они это делают вполне искренне, ибо душою обитают не на нашем зачуханном и пыльном Ближнем Востоке, но в тех берлинских, парижских, венских университетах и кафе, которые их духовные предки со слезами покидали во времена Холокоста...
Поскольку в 1942 году облавы усилились и депортация евреев становилась все шире, Ноах взял себе фальшивое имя, под которым он и совершил свои величайшие подвиги во Дворце правосудия и на стадионе «Стад де Ирис». Хаттер отмечает в фильме: «Это было очень опасным и смелым поступком для еврея во время войны — противостоять петеновской полиции».
Профессор Оксфордского университета Роберт Джилдеа — один из экспертов, опрошенных в «Забытом солдате», — заявляет:
«История Салли Ноаха — это действительно история о спасении. Но долгое время спасение не было приоритетом в деятельности Сопротивления, люди считали, что Сопротивление — это в основном саботаж на железных дорогах и выстрелы в немецких солдат. Еврейское Сопротивление и спасение евреев были войной внутри войны, потому что здесь не только вели войну против нацистской оккупации, но и войну против Холокоста»,
— говорит Джилдеа.
Вскоре после событий во Дворце правосудия Ноах понял, что ему пора бежать. «Уходи сейчас же, Салли, пока не стало слишком поздно», — убеждал его Жаке.
Он шел тем же путем, которым помогал идти другим: через Пиренеи в Испанию, а оттуда в Португалию, в безопасное место.
Затем военный гидросамолет доставил Ноаха из Лиссабона в Пул на южном побережье Англии. Оттуда он в сопровождении полицейских отправился в Лондон и был допрошен британской разведкой. То, что они услышали, произвело на них сильное впечатление.
«Проницательный, патриотичный голландский еврей, который очень хорошо поработал на юге Франции и помог сотням людей бежать, — сообщил один из офицеров. — Он абсолютно надежен политически».
В фильме говорится о спасении Ноахом 600 человек. Реальная цифра, вероятно, намного выше, говорит Хаттер, поскольку эта цифра включает только тех, чьи имена известны. Архивист, работавший в творческой группе фильма «Забытый солдат», полагает, что Ноах спас как минимум 1500 человек.
Хаттер, однако, не заинтересована в попытках измерить храбрость своего отца именно таким образом. «Вы знаете поговорку про спасение одного человека», — замечает она.
Надо сказать, некоторые голландцы из окружения Ноаха, также добравшиеся до Лондона, относились к его героизму с большим подозрением, чем британская разведка. «Он еврей, а евреи трусы», — однажды услышал Ноах чьи‑то слова.
Вскоре после возвращения в Лондон он приобрел несколько влиятельных врагов. Королева Вильгельмина, жившая в изгнании со своим правительством в британской столице, захотела встретиться с Ноахом, а затем попросила подготовить для нее отчет.
Его острая критика некоторых голландских чиновников во Франции вызвала гнев, когда доклад был распространен.
Ноаха быстро заклеймили как смутьяна, не заслуживающего доверия и торгующего на черном рынке. В разведывательной работе ему отказали, он был переведен на административную должность. «Власть имущие раздавили его», — предполагает Хаттер в фильме.
Конец войны принес, между тем, ужасные новости: мать и отец Ноаха были убиты в Аушвице. Это, считает Хаттер, помогает объяснить, почему Ноах так мало в последующие годы говорил о том, что сделал на войне.
«Он никогда не хотел говорить об этом, — рассказывает она. — Вы можете себе представить, вот вы спасаете всех этих незнакомцев… А ваши собственные мама и папа увезены вместе со 108 другими соплеменниками, депортированы и никогда не вернутся. Это была вина, с которой он должен был жить».
Дочь Ноаха вспоминает, что однажды шла вместе с отцом в подростковом возрасте по улице Амстердама, когда к нему подошел незнакомец и сказал, что обязан ему за спасение семьи. «Пожалуйста, забудьте об этом», — ответил Ноах. «Папа не хочет об этом говорить, но он действительно помог некоторым людям во время войны», — объяснила тогда Хаттер ее мать.
Среди тех, кого он спас, были двое его братьев, их жены и дети. Хаттер, однако, не знала об этом, пока один из ее двоюродных братьев не сказал ей на премьере «Забытого солдата»: «Ты знаешь, мы тоже были спасены твоим отцом».
Краткий миг признания
В контекстеУрок истории Точно так же, как два года назад польское правительство совершило ошибку, объявив преступлением обвинять поляков в соучастии в Холокосте, также ошибается и Путин, обвиняя их в соучастии в начале войны.
Ноах нарушил молчание, но ненадолго. В 1971 году — через два года после того, как королевская семья Нидерландов удостоила его самой высокой награды, которую может даровать Оранский Дом, — он опубликовал короткую мемуарную книгу и дал интервью голландскому телевидению.
«Я читала, но не совсем поняла», — вспоминает Хаттер. Но когда он был номинирован на медаль, которая вручалась тем, кто спасал голландских граждан во время войны, правительство отказалось ее вручать. Медалью он был награждён лишь посмертно, в 1980 году.
Ревность и мелочность в отношении чиновников к Ноаху не могут, впрочем, затмить ту историю, которую рассказывает в фильме Хаттер, сообщая о доказательствах мужества и упорства ее отца.
Она начинает с того, что отслеживает заново его путешествие через Францию — в Лион — а затем в Лондон.
«Мы отправились в это путешествие, и по мере продвижения я узнавала все больше и больше, — говорит Хаттер. — Все, что я знала, было как бы кусочками головоломки, но мы сложили их вместе, и для меня возникала все более полная картина».
Заключительные сцены фильма разворачиваются в Соединенных Штатах, где благодаря рекламным объявлениям, размещенным в газетах, Хаттер встречается с выжившими, которые с готовностью признают долг благодарности, причитающийся Ноаху с них и их семей.
Герману Ведеру было всего шесть лет, когда он вместе с братом и родителями был арестован в августе 1942 года и заключен в тюрьму во Дворце правосудия. Ноах обеспечил их освобождение с поддельными удостоверениями личности, обнаруженными братом Хаттер в амстердамском архиве, которые «меняли» вероисповедание семьи с иудаизма на кальвинизм.
Документы позволили семье путешествовать из Франции в Испанию и Португалию, а затем отправиться в безопасное место в голландской колонии Суринам на северо‑восточном атлантическом побережье Южной Америки.
К концу войны из семьи Ведера, состоявшей из 60 человек, осталось менее чем 10 человек, четверо из которых своим спасением были обязаны Ноаху.
«По сути, он спас нам жизнь», — эмоционально рассказывает Ведер детям Ноаха. После освобождения семья вернулась в Амстердам, где, как вспоминает Ведер, он много раз встречал Ноаха и разговаривал с ним. Для него он всегда оставался «дядей Салли».
* * *
Роберт Филпот
«The Times of Israel»
Перевод: Семен Чарный
«Лехаим»