Как уходит президент Алжира
«Я прошу прощения у своих соотечественников» – очень знакомые для россиян слова. Но это не цитата из прощального обращения президента России Бориса Ельцина. Это прощальное письмо 82-летнего президента Алжира Абдель Азиза Бутефлики, опубликованное после того, как 3 апреля Конституционный совет утвердил его досрочную отставку.
До двадцатилетнего юбилея на посту президента Бутефлике не хватило всего трех с половиной недель. Держался ли он в последние годы за власть, или власть держалась за него?
В контекстеНе до Алжиру – быть бы живу По данным конфиденциальных источников, здоровье Бутефлики ухудшилось до такой степени, что полностью отсутствует возможность его личного появления в Конституционном совете для регистрации своей кандидатуры, как того требует закон.
На последние события в Алжире россияне могут смотреть как в зеркало. Алжир во многом похож на Россию, причем Россию на разных политических этапах – как начала 1990-х годов, так и сегодняшнюю. В экономике и политике еще дает о себе знать советское прошлое, страной управляют кланы со своими карманными, но иногда выходящими из-под контроля олигархами. Системная оппозиция работает в парламенте, где представлено более 30 партий.
Но главных, правящих две: президентский Фронт национального освобождения и Национальное демократическое объединение, глава которого Ахмед Уяхья до марта этого года возглавлял правительство. Сложная система сдержек и противовесов, договоренностей между кланами держалась за счет президента.
В 2008 году в Алжире приняли поправки в Конституцию, чтобы снять ограничение на пребывание на посту президента более двух пятилетних сроков.
Это позволило Бутефлике стать президентом и в третий, и в четвертый раз. В 2016 году ограничения были введены вновь. Было очевидно, что 82-летний президент, перенесший в 2013 году инсульт, не сможет больше управлять страной. Однако политические элиты так и не пришли к компромиссу о возможном преемнике. Это стало началом конца.
Герой войны за независимость, лидер Движения неприсоединения, человек, вытащивший Алжир из гражданской войны и ставший символом национального примирения, в свои последние минуты на посту президента выглядел беспомощным и жалким. Телевизионные кадры, на которых Бутефлика передавал заявление об отставке в Конституционный совет, – кошмар любого харизматичного лидера.
Вряд ли Бутефлика хотел, чтобы алжирцы запомнили его старым, больным человеком, прикованным к инвалидному креслу.
На то, чтобы выступить перед гражданами страны, сил у президента не осталось. Впрочем, он уже давно общается с алжирцами только через письменные послания. «Я прошу у вас прощения как человек, которому свойственно совершать ошибки, за все упущения, сделанные мной в отношении вас, словом или делом», – гласил текст последнего. В итоге все, что Бутефлика сделал для страны, оказалось перечеркнутым в считаные минуты.
«Верни нам 20 лет, и мы уйдем», – карикатура с изображением просящего прощения президента суммировала реакцию на уход Бутефлики и его прощальные слова.
Считалось, что у Алжира, пережившего гражданскую войну ценой двухсот тысяч жизней, есть прививка от массовых протестов.
Эта прививка помогла алжирским властям удержать ситуацию под контролем в 2011 году во время «арабской весны». Один за другим падали режимы в соседних странах. Но Алжир устоял. Начавшиеся было выступления быстро сошли на нет после отмены действовавшего с 1992 года чрезвычайного положения и обещания властей либерализации политической жизни. В этот раз договориться не получилось.
«Нет пустому месту»
В контекстеКогда пятый срок не в тягость Алжир подает любопытный пример «транзита власти» — 82-летний президент после 20 лет на посту впадает в кому, но снова идет на выборы, обещая изменить конституцию.
Народные волнения вспыхнули в Алжире в конце февраля, через полторы недели после того, как было объявлено о решении Абдель Азиза Бутефлики пятый раз идти на выборы. Алжирцев возмутило, что президент, который в результате болезни передвигается на инвалидной коляске, почти не появляется на публике и постоянно находится под контролем врачей, по-прежнему намерен управлять страной.
Окружение Бутефлики пошло на явное нарушение Конституции.
При регистрации кандидатов на пост президента требуется медицинская справка о состоянии здоровья. Очевидно, что законно такую справку Бутефлика получить не мог. На момент подачи документов в избирком он находился в больнице в Женеве. Тем не менее 3 марта он был официально зарегистрирован в качестве кандидата на выборах. Ситуация резко обострилась. Если 22 февраля в начале протестов в них приняли участие примерно 20 тысяч человек по всей стране, то 8 марта только в столице на улицу вышло свыше миллиона алжирцев.
Слова «Нет пустому месту» стали одним из самых популярных лозунгов демонстрантов.
Но опять опыт гражданской войны удержал и власти, и протестующих от прямого столкновения. Окружение президента хоть и с опозданием, но все же предприняло попытку наладить диалог с гражданами страны. Одиннадцатого марта Бутефлика отказался от участия в выборах. Алжирцы встретили эту новость с ликованием, но очень быстро поняли, что их обманули.
Президент не просто отказался от выборов – он их вовсе отменил, предложив обсудить новую Конституцию и реформы в ходе национальной конференции. На переходный период Бутефлика должен был остаться у власти. «Мы хотели выборов без Бутефлики, а получили Бутефлику без выборов», – говорили в те дни алжирцы.
Оппозиция отказалась от национального диалога и предложений войти в новый состав правительства. Впрочем, ее согласие вряд ли бы изменило ситуацию. Практически вся системная оппозиция давно известна алжирцам и не вызывает у них особых симпатий. Неслучайно явка на парламентских выборах в последние годы составляла всего 35–43%, а число испорченных бюллетеней было практически равно числу голосов, отданных за президентскую партию – Фронт национального освобождения.
Новое протестное движение за шесть недель еще не успело обрести структуру.
Хотя у него и появились свои молодые лидеры, единого рупора, человека, способного взять на себя ответственность за решения, у протестующих нет. Ситуация сложилась в чем-то схожей с белоленточным движением 2011 года в России и с ситуацией в Египте уже после свержения президента Хосни Мубарака и следующего президента Мухаммеда Мурси. Демонстранты не уходили с улиц, но и обратить свои требования в конструктивное русло не могли, говоря «нет» всем и всему. Перейти к силовым действиям тоже никто не решался. Но долго такая ситуация не продержалась бы.
Военные в действии
В контекстеАлжир в предчувствии переворота Правительство для сохранения лояльности военных предоставляет им льготы, включая данную армии возможность контролировать ряд экономических областей. Речь о приоритетном праве приобретать крупные земельные участки и бизнес в частном секторе, а также оружейных контрактах на модернизацию армии.
В итоге решение за всех приняла армия. Основную роль сыграл заместитель министра обороны, начальник Генерального штаба Ахмед Гаид Салех. С одной стороны, еще в самом начале протестов он дал понять, что армия не допустит ни внешнего вмешательства, ни провокаций. «Мы знаем о проблемах безопасности, с которыми сталкиваются некоторые страны нашего региона, и мы будем охранять страну в соответствии с Конституцией», – сказал он еще до отмены выборов. Но в то же время подчеркнул «прочность отношений между армией и народом».
Спустя несколько недель, когда стало понятно, что компромиссное решение о национальном диалоге не работает, именно генерал Салех предложил использовать 102-ю статью Конституции, которая предусматривает признание президента недееспособным.
После 28 апреля – дня, когда истекал четвертый срок президента, страна могла оказаться в правовом вакууме.
Досрочная отставка Бутефлики запускала предусмотренный Конституцией механизм управления страной на переходный период. Однако предложение генерала восприняли неоднозначно. Одни решили, что это попытка военного переворота и разрыв армии с ближайшим кругом Бутефлики, другие оценили ее как единственно возможный выход из кризиса. Но Конституционный суд так и не решился применить 102-ю статью и объявить президента недееспособным.
Всю прошлую неделю алжирские политические кланы пытались договориться. Но единственное, что они смогли, – это огласить новый состав правительства. Предыдущее ушло в отставку сразу после решения об отмене выборов. Генерал Салех сохранил за собой все посты, что вызвало сомнения в его разрыве с ближайшим окружением президента. Однако спустя сутки после формирования правительства чаша терпения генерала переполнилась.
Поводом стало заявление, выпущенное президентской администрацией, что Бутефлика покинет свой пост до 28 апреля, после того как примет меры, необходимые для сохранения преемственности и стабильности власти в стране. О чем идет речь, не сообщалось, у военных возникли подозрения в намерениях «близкого круга» президента заменить людей на ключевых постах на время переходного периода.
Генерал Салех публично усомнился, что заявление администрации президента санкционировано лично Бутефликой.
«В то время как алжирский народ с нетерпением ждал удовлетворения своих законных требований, 1 апреля было выпущено коммюнике, приписанное президенту республики, когда на самом деле оно исходило от неконституционных и неуполномоченных лиц», – заявил он. Как отмечают алжирские СМИ, тем самым генерал намекал на брата президента Саида Бутефлику, против которого уже подан иск за установление контроля над государственной печатью, подлог и использование ее от лица президента.
Утверждается, что именно генерал Салех санкционировал запрет на выезд из страны для 150 крупных алжирских бизнесменов, против некоторых из них уже возбуждены уголовные дела по обвинению в коррупции. Самым громким стал арест при попытке покинуть Алжир олигарха Али Хаддада, который считается «кошельком» правящего клана.
В итоге ситуация была разыграна почти так, как хотел генерал Салех. Президент Бутефлика ушел в отставку досрочно. Временным руководителем государства стал, согласно Конституции, 77-летний Абдель Кадер Бенсалах, возглавляющий Совет нации (верхнюю палату парламента). Он, премьер-министр Нусреддин Бедуи, а также глава Конституционного совета Тейиб Бельиз должны осуществлять властные полномочия на переходный период до проведения новых выборов, которые должны состояться в течение 90 дней.
Когда закончится революция
Однако, несмотря на выражение радости от ухода Бутефлики, демонстранты расходиться не собираются. Алжирцы сомневаются, что «3Б» (Бенсалах, Бедуи, Бельиз) – люди из окружения Бутефлики, причастные в той или иной степени к изменению Конституции, допустившие его выдвижение на пятый президентский срок, смогут провести честные выборы. Многое зависит от того, как дальше будет действовать армия и что предпримет генерал Салех.
Напомним, что в 2013 году терпение египетских военных иссякло. После того как они получили власть в свои руки, демонстрации на Тахрире в центре египетской столицы, откуда два года практически не уходили протестующие, были быстро свернуты. В 2011 году египтяне приветствовали свою армию, теперь в Египте боятся сказать лишнее слово против властей. Сейчас, как и восемь лет назад в Египте, в Алжире можно услышать дифирамбы в адрес военных, которые не стали стрелять в свой народ.
Армия – неотъемлемая часть политической структуры Египта и Алжира, но она не относится к одному конкретному политическому клану.
И там, и там для армии оказалось важнее удержать свои позиции и стабильность в стране, чем держаться за конкретного человека. Дальше должна работать система договоренностей между кланами. Народные протесты оборачиваются политическими сделками среди элиты.
Впрочем, опыт «арабской весны», вернее, то, во что она в итоге превратилась, алжирцы учли. И сделали все, чтобы не допустить иностранного вмешательства в ситуацию. Причем в этом были заинтересованы все стороны: власти, армия и сами протестующие. Любой намек на «внешний след» вызывал гневное неприятие улицы.
«Судьба Алжира должна решаться не в Риме и Москве, а на площади в столице» – такой лозунг можно было увидеть в соцсетях, когда спустя неделю после отмены выборов только назначенный на пост вице-премьера и главы МИД Раматан Ламамра отправился в зарубежное турне с объяснением ситуации в Алжире. Именно Ламамра в отличие от хранящего молчание премьер-министра стал рупором властей, предлагающих национальный диалог. За это время он успел посетить Рим, Москву и Брюссель.
Но в новом правительстве, сформированном 31 марта, Ламамры не оказалось. По одной из версий – чтобы не злить улицу, недовольную его зарубежной поездкой.
Российские страхи
Россию в алжирской ситуации волнует сохранение контрактов, в первую очередь в сфере военно-технического сотрудничества. В Москве опасаются, что в результате смены власти и развития «революционного» сценария Алжир перейдет «на другую сторону» политической карты.
Сейчас Алжир – один из основных торговых партнеров Москвы в Африке и арабском мире. С 2015 года товарооборот между странами вырос почти в два раза и в 2017 году составил около $4,6 млрд. Две трети из этой суммы приходится на продукцию военного назначения. Еще около 30% – на черные металлы, транспортные средства и оборудование ($1,3 млрд). За последние 12 лет Москва и Алжир подписали контракты на общую сумму свыше $10 млрд.
«Мы рассчитываем, что в любом случае внутренние процессы, которые происходят в этой стране и являются исключительно внутренним делом Алжира, должны происходить без вмешательства каких-либо третьих стран. И мы надеемся, что они никоим образом не повлияют на дружественный характер наших двусторонних отношений», – прокомментировал уход Бутефлики пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков.
А еще раньше, в ходе визита Ламамры в Москву, Сергей Лавров напомнил, что «красивый термин "арабская весна" на поверку оказался грубейшим вмешательством во внутренние дела суверенных государств, будь то Ливия или Сирия». В ходе переговоров было видно, что эта тема волнует российского министра гораздо больше, чем его алжирского коллегу.
«Мы видим попытки расшатать ситуацию и категорически выступаем против какого-либо вмешательства в эти процессы. Уверены, что на основе Конституции Алжира алжирский народ, алжирское руководство решат все возникающие проблемы», – сказал Лавров.
Вмешательство извне – производная от того, как решается вопрос о власти внутри страны.
Внешнего вмешательства не будет, если алжирцы убедят всех, что справились сами (так произошло в Тунисе); оно почти неизбежно, если операция по поиску преемника, помноженная на иссякнувшее терпение граждан страны, окончится неудачей.
* * *
Марианна Беленькая
Московский центр «Carnegie»