Чему доктор Киссинджер нас научил
Теперь уже можно сказать наверняка: Генри Киссинджер — один из самых знаменитых, влиятельных и успешных политиков второй половины XX века.
Знаменитых — понятно, влиятельных — конечно, успешных — очень вероятно, потому что умереть на 101-м году жизни в собственном доме, прожив такую жизнь и сделав такую карьеру, это огромный успех.
Также по теме«Радио “Свобода”» Дедушка и зло «Новая газета Европа» Жизнь Генри Киссинджера — от первой поездки в СССР... РБК Искусство приоритетов. Жизнь и карьера Генри Киссинджера
Госсекретарь при двух президентах, обвиняемый в военных преступлениях, сочувствии диктаторам и молчаливой поддержке этнических чисток. Лауреат Нобелевской премии мира, архитектор «разрядки» — и косвенный участник Уотергейтского скандала.
Для российского читателя это может звучать странно, но американские СМИ называют организованные им нелегальные прослушки в списке грехов наравне с бомбежками Камбоджи и причастностью к тайным убийствам и переворотам в Южной Америке.
Даже в последние годы и месяцы Киссинджер оставался участником глобальной публичной политики. Буквально в июле он летал в Пекин и встречался с председателем Си, а зимой предложил сразу несколько вариантов завершения войны в Украине.
Сегодня все пишут и говорят о том, что он был сторонником (и практиком) Realpolitik, «реальной политики». Это так. Но объяснения, что же такое эта самая «реальная политика», часто звучат неубедительно.
Подразумевается, что «реальная политика» — это такой «циничный» взгляд на мир, «политика как искусство возможного», в противовес «идеалистичной» политике, основанной на ценностях. Это подход технократический: не случайно
Киссинджер никогда не занимал выборных должностей. Но вот уж кем-кем, а «технократом» Киссинджер никогда не был.
Он не только практиковал Realpolitik, но и теоретизировал ее. И если почитать реальные научные труды доктора Киссинджера (так официально к нему и обращались), то можно узнать, например, что «баланс сил» в мировой политике он считал не «естественным состоянием», а, наоборот, очень необычным, чуть ли не случайным.
В контексте«Отселе править миром я могу». Генри Киссинджер При голосовании в ООН за изгнание Тайваня и замену его КНР делегация США лицемерно голосовала «против». Нельзя же было на весь мир признать, что Вашингтон выбрасывает союзника, как старую тряпку, когда она перестала быть нужна!
Исходную точку современной Realpolitik — то есть концепции суверенного государства с собственными интересами, но признающего суверенитет других, — наука о международных отношениях отсчитывает от 1648 года (так называемого «Вестфальского мира»).
Считается, что после кровопролитной Тридцатилетней войны и не менее кровопролитных религиозных войн, когда «защита религии» на территории соседа использовалась как легитимный повод для нападения, государства договорились, что отныне не вмешиваются в дела друг друга.
Мощь одних «сбалансирует» мощь других, и вместо того, чтобы воевать, они будут «бодаться». Долгим такой мир не был.
Следующая попытка «баланса» — результат следующей кровопролитной войны. Французская революция переросла в Наполеоновские войны (внешнюю политику Франции тех лет без обращения к «ценностям» объяснить невозможно), и потом Венский конгресс попытался вернуться к принципу невмешательства и разделению «сфер влияния».
Этот период как раз и был областью научных интересов Киссинджера и темой его диссертации — где-то там он и нашел свои ролевые модели, между французом Талейраном и австрийцем Меттернихом.
Но этот «реальный баланс» вновь не пережил своих создателей. Уже в середине XIX века внутренние, а не внешние процессы, привели к переперекраиванию мировой политической карты. Национальные движения, классовая солидарность, революционные идеи — всё это далеко не чистая «реалистическая» конструкция, в которой есть незыблемые «государства» и их «интересы». Киссинджер это отлично понимал.
Также по темеBBC Мир потерял великого дипломата «Facebook» Постскриптум «Новая газета» «Яростный интеллект» стратегической направленности
Отсюда и постоянная двойственность его прагматизма. С одной стороны, ценности не должны мешать политике. С другой — если ценности разделяемы обществом, то их можно использовать.
Так, другой известный либерал-реалист доктор Збигнев Бжезинский важнейшим фактором современной политики называл «глобальное пробуждение», то есть включение в политический процесс новых групп ценностно-ориентированных людей (от революций конца 1980-х в Восточной Европе до Арабской весны и Евромайдана).
«Реализм» Киссинджера — сам по себе, в отрыве от личности, — это интересный подход. Да, он базируется на объективной оценке ресурсов, но в той же степени на способности вообразить иной порядок вещей.
Сближение США с Китаем и встреча Никсона с Мао Цзэдуном только сегодня кажутся чем-то вполне нормальным и возможным. Китай 1972 года — это страна, всё еще проходящая через Культурную революцию.
Бедная, перенаселенная, с чудовищно низким качеством управления, с десятками миллионов репрессированных (а это, между прочим, рабочая сила). Ее внешняя политика тоже безумна: Китай даже умудрился поругаться с главным покровителем — Советским Союзом.
Чтобы увидеть в этой стране потенциал — и не просто временного и тактического, а стратегического и экономического союза, — нужно быть не «трезвым реалистом», а утопистом.
Тому, насколько странным, неестественным и даже сюрреалистическим выглядел этот альянс, посвящена знаменитая опера Джона Адамса «Никсон в Китае» (Киссинджер, конечно, бас).
Вся современная Кимерика — симбиоз КНР и США, которые могут спорить по отдельным и принципиальным вопросам, но которым никуда друг от друга не деться, — это наследие Киссинджера, плод политического воображения его и его команды.
В контекстеТараканы Киссинджера В данном случае Киссинджер лишь выступает своеобразным глашатаем западного мира, транслируя его универсальные представления о решении региональных конфликтов, многократно отработанные на Ближнем Востоке.
Показательны и выступления Киссинджера по войне в Украине. Как настоящий реалист, он готов менять свои предложения в зависимости от ситуации.
Но он совершенно не считает, что «правильный» вариант решения здесь только один. Настоящая политика хотя и придумывается в голове, но делается в процессе взаимодействия.
Поэтому, чтобы обсуждение состоялось, нужны варианты и нужна готовность слышать и говорить, придумывать на ходу и хитрить. Уверенность, что Россию проще победить на поле боя, а не переиграть за дипломатическим столом, была ему чужда. Он бы предпочел второй вариант (как предпочитал его раньше), потому что всегда считал себя умнее всех.
Лучше многих он понимал, насколько важен имидж, и оттого его имидж хитроумного серого кардинала, при этом «реалиста» и «циника», человека опасного и загадочного, ветерана-разведчика Второй мировой и вашингтонского плейбоя (по прозвищу Henry the K[iss]), знающего примерно всё и примерно про всех, стал его главным инструментом.
Он конвертировал свою работу в статус патриарха мировой политики, получил прощение по всем статьям, а статус патриарха использовал для продолжения своей работы.
Восхищаться людьми, для которых государственные (или чьи-то личные) интересы могут оправдать массовые убийства и войны, точно не стоит (хотя важно помнить, что он был самым ярким, но далеко не единственным).
Но и делать вид, что деятельность Киссинджера ограничивается «грязной политикой», не нужно. Вместо того чтобы его проклинать или им восторгаться, лучше у него поучиться.
* * *
Кирилл Фокин
«Новая газета - Европа»