Почему Белград устал от российской поддержки
Владимир Путин и Александр Вучич. (Фото: ТАСС - РБК) 🔗
Какое сейчас главное событие в мире? Времена неспокойные, есть из чего выбрать. Но у главы сербского МИДа Ивицы Дачича готов неожиданный ответ: визит Владимира Путина в Белград.
Министр Дачич не одинок в своих оценках. Все последние дни сербские политики и СМИ лопаются от трогательной радости и нетерпения от осознания того, что к ним в Белград после почти пятилетнего перерыва едет сам Владимир Путин.
Интерес к событию такой, что вся программа визита заранее расписана в мельчайших подробностях. Какие инвестиции обсудят (несметные), какие вина подадут (отборнейшие), сколько полицейских поставят охранять (пять тысяч, самых свирепых).
Даже сербская провинция не теряет надежды: а вдруг найдет минутку заглянуть и к нам?
Ведь это же Путин, он все может.
Разве что силы природы на этот раз немного подводят гостеприимных сербов – облака над Белградом пока не сложились в лик Владимира Путина, как они это сделали во время его предыдущего визита в 2014 году.
Такому теплому приему можно было бы только радоваться, если бы не одна неприятная особенность российско-сербских отношений: в них чем пышнее торжества и громче слова о дружбе, тем печальнее обстоят дела в реальности.
Вот и сейчас президент Сербии Александр Вучич на публике будет расхваливать благодетельницу-Россию,
а за закрытыми дверями вести тяжелые и малоперспективные переговоры – уговаривать Кремль дать Белграду хотя бы небольшое поле для маневра в самом важном вопросе сербской внешней политики – признании Косова.
Прорывы в плюс и в минус
В контекстеВизит Путина в Белград: балканский вызов Теплый прием Владимира Путина в Сербии должен послужить сигналом тревоги для всей Европы, считает редакция газеты.
Визит Владимира Путина в Белград описывают как прорывной и эпохальный, но это скорее потому, что в Сербии в принципе не принято говорить и приезде российского лидера в менее восторженных выражениях. А так сложно увидеть что-то эпохальное в соглашении об использовании атомных технологий в медицинских целях – особенно на фоне того, что еще несколько лет назад стороны похвалялись, что Россия может построить в Сербии целую АЭС.
Кредит 230 млн евро на модернизацию сербских железных дорог выглядит более убедительно, но и тут не стоит забывать, что эти 230 млн – лишь очередная порция большого железнодорожного кредита 800 млн евро, переговоры о котором Россия и Сербия ведут уже десять лет.
И все эти десять лет страны не торопятся набрать достаточно проектов на обещанные когда-то 800 млн, потому что реальная модернизация железных дорог приносит куда меньше политических выгод, чем торжественные заявления о новых успехах в железнодорожном сотрудничестве во время встреч на высшем уровне.
Действительно новое – это предметные переговоры об участии Сербии в строительстве второй ветки «Турецкого потока». Но и эта тема говорит о прорыве не столько в отношениях с Сербией, сколько с Болгарией. Белград всегда был надежным сторонником строительства и «Южного», и «Турецкого потока», но его поддержка обрела практический смысл только после того, как «Газпром» начал договариваться с Софией о бронировании транзитных мощностей и модернизации болгарской газотранспортной системы.
Наученный опытом «Южного потока», «Газпром» теперь предпочитает не привлекать к своей работе на Балканах лишнего геополитического внимания и обсуждает разрозненные небольшие сделки о транзите и строительстве отдельных объектов, которые к 2022 году должны будут сложиться во вторую ветку «Турецкого потока», ведущую из Турции в Австрию.
Наконец, меньше всего публичного внимания достанется самой важной перемене в российско-сербских отношениях
– размораживанию косовского урегулирования, которое грозит превратить Россию из важнейшего союзника Сербии в простого поставщика энергоресурсов.
Московское вето
Косовский конфликт казался вечным, но за последний год случилось столько всего, что его окончательное урегулирование стало не то чтобы гарантированным, но куда более возможным, чем еще недавно могли мечтать самые смелые оптимисты. Во-первых, Брюссель впервые обозначил возможную дату вступления Сербии в Евросоюз – 2025 год – и дал понять, что это вступление вполне реально, если Белград выполнит определенные условия, главное из которых – урегулирование косовского конфликта.
Во-вторых, Западные Балканы опять попали в зону внимания евроатлантических структур. Черногорию взяли в НАТО, под давлением Запада почти урегулирован спор Греции и Македонии из-за названия последней, даже для Боснии и Герцеговины, по-прежнему парализованной спорами между этническими общинами, был одобрен план действий по вступлению в альянс, а этим летом должны начаться переговоры о присоединении к ЕС Албании.
Этот пазл балканских вступлений и урегулирований был бы неполным без самого сложного конфликта в регионе – косовского. Понимая, насколько непросто будет придать новый импульс этой, казалось бы, безнадежной затее, западные лидеры оказались готовы на неслыханное: Вашингтон и ряд высоких чиновников в Брюсселе заявили, что могут рассмотреть изменение границы между Сербией и Косовом как часть мирного соглашения между Белградом и Приштиной.
О возможности «скорректировать границу» позитивно отозвались и президент Сербии Александр Вучич, и президент Косова Хашим Тачи.
Многие годы сербское руководство прозрачно намекало, что они давно уже не претендуют на все Косово целиком.
Чтобы сохранить лицо, Белграду вполне хватило бы лишь немного подвинуть границу и вернуть в состав Сербии районы Северного Косова с сербским большинством.
А там уж ладно, пусть остальное Косово становится независимым и даже забирает себе некоторые районы Южной Сербии с албанским большинством.
Но западные лидеры с порога отметали этот вариант, называя его мирной этнической чисткой и повторяя, что после Второй мировой войны в Европе нельзя передвигать никакие границы, даже бывшие административные. Собственно, немецкое руководство продолжает повторять эти аргументы и сейчас, но резкая перемена тона в Вашингтоне и Брюсселе создала ощущение, что передвигать границы, конечно, нельзя, но в исключительных обстоятельствах, если обе стороны согласны и под нужные гарантии, все-таки можно.
Хотя и сербский, и косовский президенты позитивно отозвались об идее подвинуть границу, успех этой затеи далеко не гарантирован, потому что им еще нужно будет продать такое решение своим парламентам, силовикам и общественному мнению, что будет очень не просто в обоих случаях.
А Белграду, помимо внутренних, гарантированы серьезные сложности еще на одном важном направлении – в отношениях с Москвой, которая, по сути, обладает правом вето на любой вариант косовского урегулирования и вполне может им воспользоваться, низвергнув сербское руководство в политическое небытие.
Цена популярности
В контекстеБелград между гордостью и кормушкой Новая техника в войска не поступала со времен распада СФРЮ, личный состав в значительной степени деморализован поражениями прошлых лет. Состояние ВС Сербии можно определить как прогрессирующую деградацию, причем выхода не видно.
За те 11 лет, что прошли со времен одностороннего провозглашения независимости Косова в 2008 году, сербские лидеры загнали себя в очень непростую и даже шизофреническую ситуацию в отношениях с Москвой. Глубоко оскорбленные тем, что Запад признал независимость Косова без каких-либо, пускай самых пустяковых уступок Сербии, сербские политики, независимо от партийной принадлежности, стали искать утешения у России.
Чтобы продемонстрировать своим избирателям, что они не собираются покорно сносить унижения со стороны Запада, сербские лидеры начали максимально демонстративно дружить с Москвой и на все лады расхваливать выгоды от сотрудничества Сербии с Россией. Озабоченные прежде всего тем, чтобы подать себя как настоящих сербских патриотов внутри страны, они не особенно задумывались, какой будет цена такой зависимости в долгосрочной перспективе.
В результате за долгие годы безудержных похвал в Сербии сформировался почти религиозный культ России в целом и лично Владимира Путина. Значительная часть сербского общества стала рассматривать отношения между Белградом и Москвой уже не в материальных, а в нравственных и духовных категориях. В соцопросах о том, почему Сербии нужно сотрудничать с Россией, одним из самых популярных ответов оказывается вариант «потому что Россия – единственная справедливая сила».
Наиболее концентрированным воплощением справедливости и могущества России для сербов стал ее президент Владимир Путин.
Уже много лет он остается самым популярным иностранным лидером в Сербии с поддержкой около 80% – недостижимая высота для любого сербского политика.
По количеству сербских городов, которые наградили российского президента званием почетного гражданина, Путин уступает только маршалу Тито.
А уж визиты Владимира Путина в Сербию, включая нынешний, неизменно превращаются не столько в политическое, сколько в религиозное действо.
Конечно, сербского президента Александра Вучича тяготит ситуация, когда самый популярный политик в стране не он сам, а Владимир Путин. Но просто так слезть с иглы путинской популярности он не может.
Вот и сейчас Вучич не может отказать себе в удовольствии появиться вдвоем с Путиным перед семидесятитысячной толпой рядом с храмом Святого Саввы. Последние пару месяцев в Белграде идут протесты оппозиции с требованиями прекратить давление на СМИ, расследовать политические убийства и избиения, провести свободные выборы.
А теперь, вооружившись приездом Путина, Вучич может наглядно продемонстрировать, что протестующие – это кучка маргиналов, а он – настоящий политик мирового уровня, у которого в избытке и внутрисербской, и международной поддержки.
Одна беда – эти внутриполитические выгоды оборачиваются для Вучича серьезными ограничениями во внешней политике. Значительная часть сербского общества уверена, что Россия и Путин – это куда более надежные защитники сербских интересов, чем их собственный президент. Поэтому,
если Вучич, воодушевленный перспективой вступить в ЕС, отважится на признание Косова без российского одобрения, то Кремль сможет легко уничтожить его как политика.
Просто заявить, что Россия как истинный союзник сербского народа, а не продажной политической элиты и дальше будет защищать территориальную целостность Сербии, не признавая Косово.
Вучич прекрасно осознает этот риск и осенью приезжал в Москву, чтобы узнать, какой будет реакция России на возможную сделку по Косову. Российский ответ, судя по всему, оказался для него неутешительным. Москве нет никакого резона поддерживать окончательное урегулирование в Косове, потому что выгод это ей не принесет, а потери для российского влияния в регионе будут огромными.
Бремя дружбы
Сейчас Россия для Сербии – важнейший союзник прежде всего потому, что она – главный гарант того, что Косово не может вступить в ООН и другие международное организации. Но как только Белград признает косовскую независимость (на каких угодно условиях), у сербов сразу отпадет потребность в российском вето в Совбезе ООН.
Что тогда останется? Газ, нефть, исторические связи? Мило, но такого добра у России хватает в отношениях со многими другими странами Восточной Европы, и этого явно недостаточно, чтобы превратить Москву в их ключевого союзника.
Зачем России помогать косовскому урегулированию? Чтобы Сербия могла вступить в ЕС и ввести против России санкции? Чтобы российским гражданам пришлось получать визы для поездок в Сербию? Чтобы Сербия ради ЕС разорвала двустороннее соглашение о свободной торговле? Чтобы сербы могли углубить сотрудничество с НАТО и стать частью Запада? Для России все это перспективы сомнительной привлекательности, и, чтобы предотвратить их, ей не надо ничего делать – просто и дальше не признавать Косово.
При этом пассивный саботаж Россей косовского урегулирования внешне будет выглядеть как беззаветная поддержка Сербии. Заверения о том, что Россия никогда не бросит Сербию, защитит ее от давления Запада, костьми ляжет, лишь бы уберечь сербскую территориальную целостность, выглядят как супердружественные жесты по отношению к сербам.
Только сербское руководство не знает, куда деться от такой поддержки, потому что она лишает Белград всякого поля для маневра на переговорах по Косову.
Сербские лидеры не могут выставить себя меньшими сербскими патриотами, чем Кремль. Кремль это знает и своими публичными заявлениями загоняет сербских лидеров на самые бескомпромиссные позиции.
Официально Москва уверяет, что признает любое решение по Косову, которое устроит Белград. Но тут же добавляет, что это решение должно быть выработано на основе Резолюции ООН №1244. А там нет ни слова про возможность независимого Косова – только автономия и самоуправление в составе Сербии.
Эту резолюцию принимали 20 лет назад, и сегодня все прекрасно понимают, что возвращение Косова в состав Сербии не нужно никому, особенно самим сербам. Но это проблемы индейцев, а Россию куда больше волнует ее собственное противостояние с Западом, в котором Косово – важный аргумент в пользу того, что одностороннее западное урегулирование не работает нигде, даже в Европе.
Прием в Белграде может быть сколь угодно пышным, но
сложно представить, чего такого может предложить Вучич Путину, чтобы Кремль согласился принять косовское урегулирование.
Тут предлагать должен не Вучич, а Вашингтон. А Вучичу остается только выбирать между политическим самоубийством, которое приведет Сербию в ЕС, или сохранением немного безумного, но вполне уютного статус-кво, где он не знает, куда деться от поддержки лучшего союзника.
* * *
Максим Саморуков
Московский центр «Carnegie»