Случай Израиля
Иммиграционная политика является ключом к схватке за суть суверенитета. Она не просто бросает вызов суверенитету границ национальных государств – критически важному элементу их суверенитета, но также и самой концепции гражданства путем применения универсальных прав человека против «эксклюзивной» идеи прав граждан, и суверенитета граждан.
Таким образом универсальные права человека выдают подрыв демократии за проявление альтруизма.
В контекстеМигранты завели Швецию в тупик Если раньше к выступлению представителей «Шведским демократам» зачастую относились пренебрежительно, отмахиваясь, как от обычных ультраправых, чья риторика лежит вне рамок дискуссии в нормальном обществе, то теперь с ней вынуждены считаться.
Подобно многим странам ЕС, Израиль столкнулся с проблемой нелегальной миграции, главным образом, из Африки. В стране насчитывается примерно 34 тысячи нелегалов, плюс 8 тысяч детей, рожденных от них в Израиле. Большинство пересекли южную границу с Египтом.
Еще несколько тысяч остались в Израиле незаконно по истечении срока туристической визы, но израильские иммиграционные власти отказываются публиковать точные цифры.
Как и в Европе, израильская пресса называет этих людей просто «беженцы», но этот термин служит лишь для того, чтобы все еще больше запутать.
Существуют ясные признаки того, что многие из них прибыли в страну в поисках лучших экономических перспектив.
Около 80% из них – здоровые мужчины, проследовавшие через безопасные страны на пути в Израиль. Из того небольшого количества прошений о предоставлении убежища, которые были исследованы израильскими властями менее одного процента были признаны в качестве удовлетворяющих требованиям предоставления статуса беженца.
Большинство этих мигрантов обстроилось в южных рабочих пригородах Тель-Авива, с его спросом на неквалифицированную рабочую силу и доступом к транспорту и социальным службам.
С учетом того, что речь идет о преимущественно молодом и мужском населении, неудивительно, что уровень преступности среди него в три-четыре раза выше чем среднем по Израилю.
Здесь лежит еще одна параллель с европейской ситуацией: израильская полиция лишь совсем недавно опубликовала подобную статистику, после нескольких лет упорных запросов.
Власти опасаются, что публикация статистики подтвердит «расовые предрассудки».
В последние месяцы, южные предместья Тель-Авива превратились в арену массовых столкновений конкурирующих банд мигрантов, вооруженных холодным оружием – ножами, камнями и железными прутами.
Мэйнстримные медиа освещают подобные инциденты с неохотой, и они продолжают жить собственной жизнью онлайн.
Этими видео наполнены посты израильтянам – и они свидетельствуют об устрашающем уровне насилия во время подобных групповых драк и мятежей.
«Эритрейская война банд» в Южном Тель-Авиве
Израильская правовая система, также и как и европейская, не предназначена для того, чтобы разбираться с масштабной криминальной активностью больших групп индивидов, чьи личности и места проживания неизвестны, и которые не имеют никаких, или очень слабые связи с общинами в которых проживают.
Около половины обвинительных заключений против мигрантов в 2018 году так и не дошли до суда – просто потому, что полиция не может установить местонахождения подозреваемых.
Израильские законы и пенитенциарная система плохо приспособлены для сдерживания рецидивистов – и зачастую это ведет к печальным последствиям.
Один потрясающий пример подобного рода неэффективности всей системы: нелегальный мигрант, приговоренный к году тюрьмы за неоднократные случаи вождения в пьяном виде, был освобожден после апелляции в Верховный Суд.
Очень скоро после освобождения он убил 12-летнюю девочку, что породило бурю возмущения. Жизнь изменилась в южном Тель-Авиве.
В контекстеНа пике германской шизофрении Множество молодых мужчин, устремившихся в Германию не были ни изгнанниками, ни искателями убежища. И потому в политический оборот был введен термин «беженец», целью которого было стереть грань между реальными беженцами и экономическими мигрантами.
Но это – не просто локальная проблема. Проблемы с нелегальной миграцией – куда более масштабны и выходят далеко за рамки возможностей тех или иных муниципалитетов.
Для начала, тут перед нами – близость Африки. Израиль – маленькая страна, по размерам сравнимая с Нью-Джерси. Как известно, его население в девять миллионов человек представляет собой деликатную демографическую мозаику – еврейское национальное государство с большим арабским мусульманским автохтонным меньшинством.
У страны – ограниченные природные ресурсы, но ВНП на душу населения приближается к показателям Западной Европы. Это превращает Израиль в завидное направление для экономических мигрантов.
Само собой разумеется, многие израильтяне опасаются того, что предоставление статуса резидента нелегалам превратит государство в выпускной клапан для гигантского, погрязшего в нищете континента. Для такой маленькой страны, как Израиль это – вопрос жизни и смерти.
Но на кону – еще больше. Вопрос уже даже не в том, какую политику выбрать, а в том, кто будет эту политику выбирать. И в этом Израиль тоже не одинок.
Для многих стран иммиграционная политика превратилась в проверку на вшивость для самого принципа демократического суверенитета.
Она превратилась в арену, на которой гражданские права, закрепленные в государстве, сталкиваются с правами человека – в том виде, в котором их продвигают международные институты и наднациональные политические структуры. И они конкурирует с государствами за суверенность.
Все это породило идеологический разворот с очень далеко идущими последствиями: поскольку либеральные права отсечены от своей основы в национальном государстве, либерализм все более отдаляется от от исполнения воли граждан, в том виде, как она выражается через демократические институты.
Таким образом, мы сталкиваемся с недемократической, и, ультимативно, антидемократической формой либеральной идеологии.
Поскольку в Израиле, как и в любом другом месте, это совершенно неочевидно, стоит копнуть поглубже.
В контекстеГде же ты, «златовласая девчонка»? Обнаженная, испуганная, прикованная цепью к батарее теми, кого впустила в свой дом - увы, но это уже совсем не та «златовласая девчонка», это захваченная страна, с рассудком, помутившимся от алкоголя и галлюциногенных наркотиков.
Как и повсюду, в Израиле существует социологическое измерение в идеологических противоречиях, порожденных иммиграцией. Это – борьба между либеральными элитами, пытающимися навязать свою волю сверху, и прочими гражданами, которые опираются на классическую партийную политику.
Речь идет о своего рода классовой борьбе, с ясной экономической составляющей:более слабые слои платят цену политики, которая экономически выгодна элитам, а эти элиты, в свою очередь, пользуются высокопарной риторикой для пропаганды такой политики. И это, в реальности, основная часть того, что стоит за подъемом популизма на Западе.
Дэвид Гудхарт очень хорошо уловил социологический аспект этого относительно нового разделения на классы, когда назвал две фракции Anywheres и Somewheres.
Мы можем также назвать их, в традиции Зигмунта Баумана, называть их «мобильным» и «седентарным» классами.
Первые, мобильные Anywheres – интернационалисты и по взглядам, и по образу жизни.
Они, как подчеркивает Гудхарт, чувствует себя одинаково комфортно в разных углах глобализованного мира и работают там, где у них возникают связи с им подобными в других странах. Они могут взять свой лэптоп, а иногда и семью относительно легко перебазироваться в другую страну.
Их социальная среда, как правило, также интернациональна. Лингва франка для них – английский.
Вторые, седентарные Somewheres, привязаны к локальному рынку, к локальной социальной среде и своему языку.
Более важно – их политическая сила зависит от специфического национального государства и его демократического механизма.
Отсюда становится совершенно ясным, что иммиграционная политика является ключом к схватке за суть суверенитета.
Она не просто бросает вызов суверенитету границ национальных государств – критически важному элементу их суверенитета, но также и самой концепции гражданства путем применения универсальных прав человека против «эксклюзивной» идеи прав граждан, и суверенитета граждан.
Таким образом универсальные права человека выдают подрыв демократии за проявление альтруизма.
В контекстеОбожаю смотреть, как россияне жалеют иммигрантов Мы-то знаем о России все – жили там не один год, а они, как правило, не знают об Америке ничего. Их знания – это обычно мутный коктейль из бреда путинских пропагандонов, частушки «один американец…», придурочного Дина Рида и уголовницы Анжелы Дэвис…
Но иммиграционная политика – лишь одна из многих арен борьбы Anywheres и Somewheres и между их взглядами на жизнь. И в тот момент, когда мы осознаем, что перед нами – явно антидемократическая форма либерализма, общий знаменатель многих многих разных политик и идей, продвигаемых элитами становится ясным.
Здесь и вялая и инклюзивная иммиграционная политика, и делегитимация национальной идентичности, и мультикультурная балканизация национальной солидарности, и международные соглашения благоприятные для мобильности труда и капитала, что снижает уровень контроля государства над экономической политикой, и стирание границ под над-национальными структурами, и возвышение судебной системы над законодательной и исполнительной властью, и доктрина судебной диктатуры, и подчинение национального закона международному праву, предпочтение универсальным правам человека в ущерб правам граждан, и поддержка международных институтов в ущерб правительствам государств.
В значительной степени подобные международные институты возглавляют люди со взглядами Anywheres. Стоит отметить, что многие из них явные либералы, но они пользуются юридической властью над народами, которые не имеют никакого механизма обратной связи и контроля над ними.
И все это может с ужасной силой нанести удар бумерангом по умеренным формам либерализма, которые так хорошо нам служили с момента окончания второй мировой войны.
Если и есть один критически важный урок , который можно вынести из ужасов двадцатого столетия, так это тот, что подавление права на самоопределение – которое является источником и современной демократии и современного национализма, может подтолкнуть национализм к взрыву в самых насильственных и антидемократических формах.
В контекстеО неглавном Об этом следует помнить нам, когда мы по привычке оглядываемся на Европу, предпринимая вынужденные шаги по наведению порядка на собственных рельсах. Если европейцев не интересует вокзал во Франкфурте, то наши «Хагана» и «Арлозоров» их не волнуют тем более.
В Израиле нелегальная иммиграция — больная тема, и Верховный Суд демонстрирует здесь свое превосходство над другими ветвями власти, раз за разом отменяя те законодательные акты и действия в отношении мигрантов, которые поддерживает общество.
Это также та сфера, где параметры битвы наиболее ясно видны: высоконравственные элитные кадры применяют средства, находящиеся вне рамок демократического процесса для того, чтобы навязать свою политику Somewheres – за которую те платят цену.
И это демонстрирует даже наименее информированным о теориях демократии людям тот факт, что либеральные аргументы применяются против большинства таким образом, что подрывают сами принципы правления с согласия управляемых.
В долгосрочной перспективе мы можем отметить, что столкновение между экстремистским либерализмом и демократией могут разрушить и то, и другое.
Посягательства на право граждан защищать свои права, которые им достались с таким трудом приведет к неизбежному вреду и самим либеральным ценностям, поскольку единственной их реальной гарантией является тот факт, что мы можем отправлять в отставку правительства и назначать новые. Это также умаляет граждан до уровня субъектов, поскольку
свобода без участия народа в суверенитете лишает их наиболее важного права, из всех, когда-либо дарованных демократическим государством: участия в коллективной судьбе.
Без этого наиболее фундаментального права, они не смогут, как это замечательно сформулировано в израильской Декларации независимости «быть хозяевами своей собственной судьбы в своем собственном суверенном государстве».
* * *
Гади Тауб
«Postskriptum»
«Quillette»