Профсоюзы как потенциальные союзники консервативно-либеральных сил
Отношение к профсоюзам в правой среде весьма неоднозначно. Причины понятны: долгое время профсоюзы были проводниками левой политики, постоянно бодались с правыми режимами, а то и вовсе присоединялись к левому подполью, как в стронистском Парагвае.
В контекстеКак Трамп заменил Маркса Коммунисты нерелевантны. Социал-демократия в кризисе, поскольку ее электорат частично подался в популисты, причем, как правило, в правые. А самый главный защитник рабочего класса теперь не Маркс и не Ленин, а Дональд Трамп. И доказывает он это делом и твитами.
Они были активными противниками частного капитала, о чём рассказывал, например, Мизес. Прибегали к шантажу, насилию и мафиозным методам решения вопросов.
Исключения из правил (профсоюз чилийских дальнобойщиков, поддержавший антиальендевские выступления, обилие профсоюзно-гражданских структур в сомосистской Никарагуа, вертикальные синдикаты франкистской Испании) обычно остаются за кадром.
Широкая аудитория о них толком не знает. А если даже и знает, то всё равно относится к профсоюзам со скепсисом и недоверием.
Но и с точки зрения скептика, профсоюзы и другие организации защиты пролетариата вполне могут становиться союзниками правых. И даже не только на антикоммунистической общности.
Несложно заметить, что даже в развивающихся странах профсоюзы сегодня сместились с крайне левой политической позиции в сторону левого центра. Такая трансформация была предсказуема и экономически обусловлена.
Полагаю, что в ближайшие пару десятилетий процесс невольной миграции профсоюзов вправо продолжится. И в какой-то момент у них на короткое время появится общая политическая база с консерваторами.
Если те успеют сориентироваться раньше, чем «социалисты XXI века» разработают новую тактику охмурения бывшего «класса-гегемона». Прочный альянс капитала, военных, корпораций и рабочих может стать реальностью.
Развитые страны более ста лет находится под сильным влиянием левой утопии о преодолении материи труда и освобождении от работы через прогресс и автоматизацию.
Европейские леворадикалы выработали две основные стратегии: либо установление партийной диктатуры под «пролетарскими лозунгами», либо меньшевистское ожидание, пока производства автоматизируются, товарно-денежные отношения необратимо изменятся, капитализм сам начнёт падать под собственным весом, а благ станет так много, что выгоднее будет платить людям просто за то, чтобы они НЕ требовали работы, которой станет не хватать из-за повсеместной роботизации.
Именно отсюда, из обыкновенного старенького меньшевизма, растут все современные «прогрессивные» идеи
с БОДом (базовый основной доход – гарантированные выплаты каждому просто за биологическое существование), огромной социалкой и социально ответственным всесильным государством-мамочкой.
В контекстеВ стиле Тэтчер Макрон заинтересован в том, чтобы реформа вылилась в серьезное противостояние с французскими железнодорожниками. Легкость проведения реформы уменьшит его политическую выгоду. Он бы предпочел противостояние в стиле забастовки шахтеров времен Тэтчер — героическую битву до победного конца...
До какого-то момента интересы левых политиков и утопистов совпадали с практичными и сугубо материальными интересами профсоюзов. Но в XXI веке становится очевидно: этот путь развития (названный «европейским» – слышали бы это Кортес и Вашку да Гама!) ведёт к серьёзному антагонизму рабочих синдикатов с левыми партиями.
Профсоюзы создавались как организации защиты пролетариата. Заряженные идеями морального превосходства физического труда и особой миссии работающих руками. Причём сплошь и рядом с криминальным бэкграундом.
Постепенно профсоюзная защита индустриальных рабочих распространилась на социально близкую интеллигенцию – заводских технологов, врачей, учителей. У этих социальных групп идеи «евроавтоматизации» и БОДа вызовут массу вопросов. (Особенно если европейцы, как обычно, начнут распространять свои идеи в Третьем мире.) Ведь автоматизация – это массовые увольнения, а БОД обесценивает священную для пролетарских организаций концепцию производительного труда, стоящего выше иной человеческой деятельности.
Проще говоря, наступает время, когда парадигма старых левых становится «консервативно-реакционной» с точки зрения левых новых. Они рвутся к трансгуманистическим фантазиям, а тут какие-то мужики в комбезах с мозолистыми ручищами начинают тормозить и задавать неуместные вопросы.
Учитывая тот факт, что левые реагируют на критику крайне нетерпимо, конфликт рано или поздно вспыхнет.
Ведь если производство автоматизировано, то и профсоюзы не нужны, им попросту некого защищать. Государство, которому больше не нужны рабочие в прежних количествах, просто выплюнет их на обочину и засунет в рот другую конфетку.
Да, есть шанс, что самые умные и хитрые профоюзники переберутся в большую политику, а часть наиболее отмороженных леваков переключатся на какую-нибудь абсолютно больную и уродливую идею, отвечающую «духу прогресса». Вроде защиты прав роботов – чем не дело?
Но в целом профсоюзы, несомненно, будут против резкого сокращения актуальной рабочей силы. Они приобретут ультраконсервативные неолуддитские черты, апеллирующие к корпоративистской трудовой этике, эстетике и политике. Проще говоря: к Третьему пути, к фалангистской идеологии.
Вспомним, как неполиткорректные 1970-е сопротивление франкистских вертикалистов в Испании принимало подчас даже кровавые формы. А если хочется чего-то погуманнее – нынешние профсоюзные восстания в Венесуэле против чавизма-мадуризма.
Иными словами, я думаю, что в конце 20-х годов нынешнего века рабочий класс в лице профсоюзов встанет в оппозицию к нынешнему электорату левых – обитателям кампусов, хипстерам, «мечтателям», фрикам, противникам оружия-агрессии-насилия, борцам за плюшевый безопасный мир без оружия, политизированным ЛГБТQ+ организациям, сторонникам неконтролируемой миграции и «нового варварства», исламистам, мигрантам, левым феминисткам, а также спонсорам этих движений.
Именно здесь кроется перспектива для сотрудничества правых с профсоюзами.
Особенно в развивающихся странах, где и институты слабее, чем в Европе, и даже ещё нет даже собственной развитой социалки, не говоря уж о перспективах БОДа.
Если правые выработают грамотную стратегию и помогут профсоюзным структурам с конструктивной программой, новые антикоммунисты XXI века окрепнут быстро. Пролетарии, выступающие против потери рабочих мест, вольно или невольно окажутся по одну сторону с консервативно настроенным средним классом, значительной частью буржуазии, корпорациями, военными, протестной и боевой молодёжью – не заинтересованными в реализации левых идей.
В контексте(Д)егенераты против (Р)азгильдяев Трамп-консерватор в своей речи на Генеральной Ассамблее ООН напомнил всем и Рейгана, и Черчилля, и Тэтчер. Его слова: «Проблема Венесуэлы заключается не в том, что социализм там построен плохо, а в том, что социализм там построен весьма добросовестно» - войдут в учебники истории.
Протоиллюстрацию описываемых событий можно наблюдать в США, где рабочие нередко выступают в качестве важной скрепы республиканцев – правой и консервативной партии. Хотя меньше века назад американский пролетариат был довольно-таки левым.
Уже сегодня многие американские и европейские леваки считают пролетариат «косным и контрреволюционным классом». На митинги предпочитают выводить студентов, ЛГБТQ+, хипстоватых политических сабмиссивов и национал-куколдов. В лучшем случае – неадаптировавшихся мигрантов.
Современный рабочий класс для них недостаточно недоволен. А следовательно, не революционен. А значит, реакционен. И эта тенденция будет нарастать.
Понятное дело, это не самый лучший вариант развития событий. Но лучшего правым уже не достанется. Придётся в любом случае работать с тем, что предоставила жизнь.
И, как мне кажется, профсоюзные силы, особенно на Глобальной Периферии, под напором Великого Европейского Прогресса скоро станут очень серьёзными оппонентами для левых прогрессистов.
Учтём также, что у профсоюзов существует международная сеть, чего катастрофически не хватает правым.
Она, конечно, левая, да ну и что. Парагвайская партия Колорадо когда-то была насквозь революционной и масонской, а последние 60 лет – самая мощная консервативная сила в стране.
Есть достаточные основания предполагать: лет через двадцать объединение «глобальной Периферии», антипрогрессистских рабочих организаций, частного капитала, консервативной аграрной провинции, городского среднего класса, правых гражданских структур, рациональных правых политиков и всевозможных нужных и милых, хотя зачастую нелепо-агрессивных фриков справа – сделается ключом к тактической победе.
По-моему, правым самое время осваивать третьемиристские идеологии, риторику солидаристов о крепкой трудовой семье рабочих и работодателей, лозунги защиты права на труд.
Пригодится, помяните моё слово.
* * *
Китти Сандерс
– латиноамериканистка, радиоведущая, исследовательница и социолог
«Народная Трибуна СПб»