Старейшее политическое движение Аргентины клонится к закату
Музей Эвиты Перон в Буэнос-Айресе. (Фото: «Nautilus»)
Очередные выборы в Аргентине, намеченные на октябрь 2023 г., могут поставить точку в существовании перонизма – сильнейшего и старейшего из политических движений Латинской Америки.
В контекстеАргентину качнуло влево Аргентинцы сказали «нет» политике жесткой экономии правоцентриста Маурисио Макри, который четыре года назад обещал «нулевую бедность». Свое главное обещание он не выполнил. Экономика Аргентины в глубоком кризисе. Безработица достигла 10,6%, инфляция – 56%...
Причины гибели перонизма глубоки и многогранны, а символом его политического краха можно считать отказ Кристины Киршнер от выдвижения на пост президента.
Крупнейшая и правящая политическая сила Аргентины, перонистский Всеобщий фронт не может выдвинуть в президенты своего лидера. А другого кандидата, способного привлечь голоса «ядерного» перонистского электората, он не имеет.
Киршнер объясняет свой отказ баллотироваться приговором: она получила 6 лет за коррупцию, хотя и не сидит в тюрьме благодаря иммунитету сенатора.
Однако аналитики считают, что она и хочет баллотироваться потому, что опасается катастрофического проигрыша – опросы сулят ей на выборах в лучшем случае лишь третье место.
Действующий президент Альберто Фернандес не баллотируется потому, что так и не смог выйти из тени Киршнер, фактически рулившей страной. Да и завзятые перонисты-кришнеристы сваливают все несчастья на него, а не на любимую сеньору.
Конечно, есть желающие побороться за Розовый дом от лица крупнейшего политического объединения, но это второстепенные фигуры.
Среди них – Аксель Кисильофф (испанское произношение фамилии «Киселёв»), губернатор провинции Буэнос-Айрес (столица в её состав не входит) и близкий соратник Киршнер.
Губернаторские выборы выиграл не он, а донья Кристина, велевшая своим поклонникам проголосовать за Кисильоффа, но в общенациональном масштабе такая политтехнология не сработает.
Другой претендент – министр экономики Серхио Масса, удививший соратников те, что попытался стать кандидатом от Фронта без праймериз, волевым решением руководства организации. Что неудивительно: экономическая ситуация такова, что праймериз он бы не выиграл. Как, впрочем, и выборы.
Грозит выставить свою кандидатуру и представитель молодого поколения семейства Киршнер – Максимо, сын четы Нестора и Кристины. Молодой человек возглавляет молодёжное движение La Campora, ультралевое крыло движения, апеллирующее к наследию полумарксистских-полуперонистских партизан-монтонерос 1970-х.
Киршнер готовила сына к президентству, но в последние годы его политическая активность снизилась (злые языки утверждают, что это связано с наркозависимостью).
В последние дни Максимо намекает на возможность выдвижения, но шансов на победу у него не будет.
Другие претенденты, такие, как экс-председатель Хустисиалистской (перонистской) партии Даниэль Сцеволи и лидер ультралевого «Движения исключенных рабочих» Хуана Грабуа могут считаться фейковыми участниками предвыборной кампании.
В контекстеСпасибо Аргентине! Когда социалисты намереваются обложить налогом «всё, что движется» (а то и что «не движется»), и потратить все это на «государственные проекты» по «ускорению роста», стоит напомнить, что это официальная политика в стране.
Отсутствие знакового лидера – не единственная беда современного перонизма. Гораздо серьёзнее раскол движения.
В оппозиции киршнеристскому Всеобщему фронту находится т.н. «Федеральный перонизм» (ФП) - объединение провинциальных перонистских групп праволиберального толка, ориентирующиеся на экс-президентов Эдуардо Дуальде и Адольфо Саа. От ФП в президенты могут быть выдвинуты депутат Конгресса Грасиела Каманьо или экономист Роберто Лаванья.
Впрочем, любой кандидат от ФП обречён на проигрыш: в общественном сознании, особенно для «ядерного» перонистского электората, настоящий перонизм – это Киршнер, а её противники – это поддельный, фейковый перонизм.
Лидерами главной оппозиционной силы – правого альянса «Вместе за перемены» - являются Родригес Ларрета, считающий себя перонистом (но – антикиршнеристом), и бывшая перонистская партизанка Патисия Буллрич – впрочем, она официально отказалась от перонизма.
Они оба собираются побороться за Розовый дом, и у обоих есть шанс на победу. Но это будет не победой какого-то крыла перонизма, а поражением перонизма как такового.
Всё это касалось верхушки перонистского движения – если ещё можно считать единым движением нечто, включающее правого Ларрету, умеренного Массу и ультралевого Грабуа.
Что же касается перонистского электората, то эксперты предрекают переход бывших сторонников перонизма на сторону ультраправого либертарианца Хавьера Массея.
Пауперы неустойчивы в политических предпочтениях, и ориентируются на харизматиков с популистскими программами (гениальный пример - Жириновский с его «каждой бабе – по мужику, каждому мужику – по бутылке водки»), причём неважно, правыми или левыми. Причём чем агрессивнее и грубее программа, тем больше шансов завоевать сердца маргиналов.
Похоже, перонизм исчерпал себя как таковой. Он был ведущим политическим движением в течение 70 с лишним лет, побеждал, проигрывал, раскалывался и даже вёл междоусобную войну, но всегда восставал, как Феникс из пепла.
Что же представляет собой перонизм, завораживавший аргентинцев на протяжении почти трёх поколений?
Для того, чтобы ответить на этот вопрос, нужно обратиться к двум ключевым эпизодам – первым годам перонизма, когда он был оригинальным националистическим движением, и периодом правления Карлоса Менема, превратившим перонизм в настоящий бульдозер неолиберализма, причём в самом худшем варианте, свойственном не Англии и США, а слаборазвитым странам.
В контекстеКто сыграет Кристину де Киршнер в голливудском блокбастере? 6 декабря 2022 года суд первой инстанции приговорил вице-президента Аргентины Кристину Киршнер по делу о коррупции к шести годам тюрьмы и лишил пожизненно права занимать государственные должности.
Хуана Доминго Перона в СССР и левых кругах то называли фашистом, то причисляли к антиимпериалистам и левым националистам. Что неудивительно: принципы перонизма (каудильизм, «третий путь» между капитализмом и социализмом, автаркия, опора на трудящихся) Перон позаимствовал у Муссолини, не переняв важнейшие черты фашизма, как однопартийную диктатуру, расизм и внешнюю агрессию.
А без всего этого фашизм – не фашизм, а нечто левое (не будем забывать, что фашизм вышел из социалистического движения).
Перон – фигура неоднозначная, невозможно выкрасить одним цветом и результаты его правления. Включение трудящихся в организованное общество посредством узаконения профсоюзов и принятия социальных законов, равноправие женщин – это огромные достижения, превратившие Аргентину в современное социальное государство.
Индустриализация и модернизация страны создавала новые рабочие места. За 3 года в стране была искоренена безработица, зарплата выросла почти в 2 раза, был запрещён детский труд, введены системы государственного пенсионного обеспечения и здравоохранения.
Рабочие получили 13-ю зарплату за каждый календарный год работы, оплачиваемые отпуска, бесплатные путёвки в дома отдыха. За это аргентинские бедняки до сих пор любят Перона и его жену Эвиту, ставшую лицом социальной модернизации.
С остальным у Перона получилось куда хуже. Он с помпой национализировал железные дороги, городской транспорт, коммунальные компании и телефонные линии, находившиеся в собственности иностранного капитала. Дабы не ссориться с бывшими владельцами, им выплатили такие компенсации, что аргентинцы сравнивали национализацию с покупкой ржавого железа по цене золота.
Проводя индустриализацию, Перон, ничего не понимая в экономике и финансах, все ключевые решения принимал лично – с соответствующими результатами.
Промышленный конгломерат IAME (Государственная авиационная и механическая промышленность), производивший автомобили, трактора, самолёты, мопеды и оружие, был неэффективным и убыточным. Автомобили и трактора производились полукустарным способом и были хуже иностранных.
Завод произвёл два реактивных истребителя Pulqui I с низкими лётными характеристиками и боевыми возможностями. Что неудивительно: Перон пригласил для его разработки французского авиаконструктора Эмиля Девуатина, у которого не было опыта создания реактивных машин. Проект провалился, и новый истребитель был спроектирован выдающимся немецким конструктором Куртом Танком.
Но у Аргентины уже не было денег на подобные проекты – они были разбазарены или выплачены англичанам за «ржавое железо».
Проект крылатой ракеты провалился потому, что его осуществляли польские иммигранты, а доминировавшие в аргентинском ВПК немцы (беглые нацисты) всячески им мешали, обещая Перону сделать копию Фау-1. В итоге поляков выгнали, а Фау не сделали.
И совсем нелепая история случилась с ядерной программой. Австриец Рональд Рихтер мистифицировал Перона, убедив его в том, что является ведущим физиком-ядерщиком. Перон выделил на ядерный проект громадные деньги, и Рихтер построил в Андах секретный ядерный центр Уэмуль, где в 1949 г. якобы был запущен реактор.
Вспомним, что на тот момент ядерными технологиями обладали только США и СССР. Разумеется, все оказалось мистификацией (Рихтер смыслил в ядерном синтезе не больше, чем сам Перон) и пошло крахом.
В контекстеВыборы-2019 в Аргентине Кристина Киршнер находится под следствием. Одно из последних обвинений - она присвоила себе важнейшие исторические документы, которые должны принадлежать Республике Аргентина, а не частным лицам. Документы эти, по словам экс-президента, ей подарил Владимир Путин.
Эвита Перон, обожаемая бедняками, через свой фонд помогала людям. Она помогала строить школы, кормила голодных и открывала приюты для бездомных. Подарила беднякам 2500 квартир. Однако собранные с бизнес-сообщества деньги распределялось людьми, которые отвечали только перед нею.
Ее эмиссары разъезжали по всем фабрикам, цехам, строительным площадкам, чтобы собрать взносы, которые она требовала. Предприятия, не внесшие средства «добровольно», немедленно закрывались.
По оценкам экспертов, Эвита похитила из фонда $100 миллионов и поместила их на секретные счета в швейцарских банках.
Фонд, который создавался как общество, поддерживаемое добровольными взносами, стал мафиозной организацией. После её смерти в 1952 г. большую часть средств расхитили родственники и близкие к Эвите люди.
Но даже в 1955 г., когда после свержения Перона имущество её покойной супруги отошло государству, там ещё были 1200 слитков золота и серебра, 756 предметов из золота и серебра, 650 драгоценных украшений, 144 предметов и драгоценных камней, оценённых в 19 млн. песо, а также недвижимость и акции предприятий стоимостью в 16,4 млн. песо.
«Несомненно, Перон чрезвычайно плохо управлял системой, - писал английский историк Фернс в своем фундаментальном исследовании «Аргентина». - Как капризный ребёнок, он хотел иметь всё и сразу. Он показал себя неспособным делать выбор и устанавливать приоритеты, которые необходимы для функционирования любой экономической системы».
В 1952 г. Перон был переизбран на президентский пост, но властная вертикаль, замкнутая на его личности Перона, давала сбои: после смерти Эвиты президент пребывал в депрессии, забросив дела. Это привело к управленческим проблемам на всех уровнях. Моральный авторитет национального лидера был серьезно подорван любовной связью с 14-летней Нелли Ривас: по аргентинским законам, это серьезнейшее преступление.
К этому добавился конфликт Перона с католической церковью: после смерти Эвы епископы потребовали передать её фонд церкви, справедливо указывая на то, что его средства тратились как попало. Перон отказал - и церковь его отлучила (использовав также историю с Нелли Ривас). А он не придумал ничего лучше, чем объявить о создании национальной церкви, да ещё спровоцировал нападения «патриотических» погромщиков на церкви.
Для аргентинцев, большинство которых было в то время верующими католиками, это стало последней каплей. Армия восстала против Перона и была поддержана достаточно широкими массами населения.
Так как же оценить период первого правления Перона, который его сторонники считают «золотым веком Аргентины»?
Да, несомненны социальные достижения, но они закончились дикой коррупцией, новым экономическим спадом, моральным разложением самого создателя перонизма – и переворотом.
Вот и делайте выводы.
Через три с лишним десятилетия, в течение которых перонизм лишь краткий период (1973-76 гг.) был у власти, наследник Перона вновь возглавил страну.
Перонистский кандидат Карлос Сауль Менем, араб из бедной провинции Ла-Риоха, победил в 1989 г. очень просто. Его оппонент, радикал Эдуардо Анхелос, объяснял избирателям, в каком тяжёлом кризисе пребывает Аргентина, и какие усилия и жертвы придётся принести для модернизации экономики и социальной сферы.
А Менем обещал всё и сразу, причем без всяких усилий: снизить налоги, чтобы капиталисты могли платить рабочим «зарплатищу», и привлечь инвестиции из Японии и Южной Кореи (хотя японцы и корейцы никаких вложений не обещали).
Менем играл на примитивных чувствах тех самых «дескамисадос» (безрубашечников), которые слепо верили Перону и Эвите. И сам повторял, что он – новый Перон.
В контекстеЖертва Фолкленда На протяжении уже четырех десятилетий техника ВС Аргентины почти не обновляется. Малочисленные образцы, поступающие на вооружение, либо по сути не являются новыми, либо обладают весьма низкими ТТХ. В большинстве своем техника еще и страдает от отсутствия запчастей и плохого обслуживания.
Менем победил на выборах. И сразу выяснилось, что он – прямая противоположность Перону. Для спасения бюджета от краха нужны были деньги, и эту проблему Менем решил оригинально: он продал (!) пост министра экономики крупнейшей корпорации «Бунхе и Борн» за $2,5 млрд.
Правительство начало безудержную приватизацию, продав не только заводы и фабрики, но и дороги. Приватизационные конкурсы проводились в закрытом режиме, а зачастую госпредприятия передавались в частные руки просто президентскими указами.
В результате, если соседняя Бразилия от приватизации выручила десятки миллиардов, то суммы, полученные аргентинским бюджетом, неизвестны, но в любом случае они невелики.
Одновременно были резко повышены тарифы на коммунальные услуги и цены на бензин. Курс песо был резко снижен. Менем продолжил традиционную порочную политику внешних заимствований, и страна осталась должна МВФ, ВБ и частным иностранным банкам десятки миллиардов.
Крупный бизнес, разумеется, был доволен, хотя и негодовал из-за закрытости приватизационных конкурсов, произвола в предоставлении всевозможных льгот, сложности и запутанности налоговой политики.
Японские и корейские инвесторы, разумеется, в Аргентину не хлынули – они любят порядок и прозрачность, а в Аргентине не было ни того, ни другого.
Песо было законодательно привязано к доллару, что ликвидировало инфляцию, этот страшный бич Аргентины, но товары отечественного производства начали терять конкурентоспособность на внешнем и внутреннем рынках. Страна жила в долг, и долговой пузырь должен был рано или поздно лопнуть.
Политика Менема также не походила на национализм Перона. ВПК, достигший успехов в 1980-е гг. (производство собственной бронетехники и штурмовиков) был лишён финансирования и заброшен. Ракетная программа закрыта по требованию США, Израиля и Великобритании.
Поразительно, но при всём этом «дескамисадос» продолжали боготворить «нового Перона», хотя он и был противоположностью Перона настоящего. Он постоянно общался с простыми людьми, имитировал заботу, бравировал своим «мачизмом», играл в футбол и хвастался, что «кое-чему научил Марадону». Этого оказалось достаточно для поддержания харизмы.
В 1998-2003 гг. Аргентину потрясали небывалые по силе и глубине социально-экономические и политические кризисы, покончившие с либерально-перонистской химерой Менема. Безработица выросла до небывалых размеров, доходы населения уменьшились в разы, в 2002-2003 гг. в Аргентине фиксировались случаи голодной смерти; и это в стране – крупнейшем производителе продовольствия!
Но перонизм пережил Менема. В 2003 г. президентом стал перонист Нестор Киршнер Остоич, проводивший умеренно-кейнсианскую политику и сумевший покончить с самыми тяжёлыми кризисными явлениями. Он тоже изображал из себя «нового Перона», и вновь «дескамисадос» верили ему.
Для полноты образа хорошо подходила его супруга Кристина – она превратилась в «новую Эвиту», хотя сам Киршнер сетовал, что его благоверная… скажем так, не семи пядей во лбу.
Но, сколько бы у неё не было пядей во лбу, «новая Эвита» с блеском выиграла выборы – и устроила такую путаницу в экономике, социальной политике и управленческой сфере, какой в Аргентине прежде не бывало. Зато она постоянно увеличивала социальные выплаты «дескамисадос» (к настоящему времени около половины аргентинцев получают те или иные виды пособий и соцпомощи) и всячески льстила их самолюбию.
И до сих пор «новая Эвита» сохраняет популярность среди части населения, хотя её поддержка ограничена трущобами больших городов.
Что же представляет собой перонизм сегодня, после того, как он проделал путь от националистического движения к неолиберальному, от него – к умеренному кейнсианству, и далее – к безыдейному популизму, основанному на прямом подкупе избирателей (соцпомощь беднякам, если она не сопровождается программами экономического роста – это и есть подкуп)?
Осталось лишь одно: каудильизм, слепая вера в великого, всезнающего и всемогущего вождя. Который всё понимает, всё исправит и всем поможет.
Которого нельзя критиковать, да что там – в котором нельзя сомневаться. Всё остальное, кроме каудильизма, постепенно облезло с перонистского древа, как отжившая кора.
Молодые аргентинцы уже не заворожены образами Перона и Эвиты, и перонизм, упростившийся до чистого каудильизма, их мало привлекает. Значит, старейшее политическое движение Аргентины клонится к закату.
* * *
Евгений Трифонов
«Дзен»