Почему Россия проиграла президентские выборы в Молдавии
Россия потерпела очередное за 2020 год поражение на постсоветском пространстве. Однако если в прошлые разы Кремлю еще как-то удавалось минимизировать ущерб, то нынешний проигрыш грозит Москве большой войной — или большим позором.
Политик и политика
В контекстеАрмяне бунтуют против условий мирного договора, подписанного в последнюю минуту Мир в Карабахе вызвал массовый протест в Армении. Протестующие учинили разгром в здании парламента и взяли штурмом президентский дворец, требуя отставки премьер-министра Пашиняна.
«В чужом глазу соринку видим, а в своем и бревна не замечаем» — эта пословица могла бы стать девизом российской внешней политики.
Москва вовлечена в многочисленные мировые процессы на дальней периферии — ругается с американцами, спасает Сирию, решает корейскую ядерную проблему, защищается от европейских басен об отравлении Алексея Навального и, наконец, даже базу в Судане открывает, — но в то же время постоянно упускает из-под контроля ситуацию на постсоветском пространстве.
Список поражений только за последние несколько месяцев впечатляет.
Это и Белоруссия — речь не о протестах, которые в интересах Москвы рассорили Минск и Брюссель, а о том, что Лукашенко, только-только укрепившись, снова кидает Кремль: говорит о многовекторной политике и не торопится проводить обещанную им Путину конституционную реформу.
И Карабах, где Москва, наказав Пашиняна за антироссийскую политику, в то же время продемонстрировала союзникам и врагам собственную слабость.
И Киргизия, где из-за жадности и неподконтрольности местных элит произошел очередной переворот, отнюдь не способствующий стабилизации ситуации в этой республике — члене ОДКБ и Евразийского союза.
Ну и, наконец, вишенкой на тортике прекрасного 2020 года стала Молдавия. 15 ноября в этой стране прошел второй раунд президентских выборов, которые лидер социалистов Игорь Додон проиграл.
Вместе с ним потерпела поражение и Россия — не только потому, что проиграл ее ставленник, а еще и потому, что проиграл ее подход.
Москва еще раз продемонстрировала, что предпочитает работать с существующей реальностью вместо того, чтобы конструировать ее. В случае с Молдавией — вкладываться в персонажа вместо того, чтобы инвестировать в гражданское общество, которое порождает персонажей.
Как абсолютно верно отмечает Московский центр Карнеги, «выбирает политика вместо политики».
«В итоге получается, что нам всегда не на кого ставить, кроме Лукашенко, Назарбаева, Кочаряна и Трампа. Это системная логика такая. Однако если постоянно ставить на одну и ту же лошадь, рано или поздно можно поставить на мертвую лошадь»,
— говорит «Снобу» старший научный сотрудник ИМЭМО РАН Дмитрий Офицеров-Бельский. Вот и сейчас Москва поставила на лошадь, а затем увидела, что та, вообще-то, полумертвая.
«Додон возомнил себя царем в не подходящей для этого республике. По-хамски относился к своим согражданам, проживающим за пределами Молдовы (называл их “параллельным электоратом”) и, главное, не выполнил ничего из своих предвыборных обещаний 2016 года. Тем самым он не смог сплотить свой ядерный электорат и не смог собрать новых симпатизантов»,
— поясняет «Снобу» директор Фонда прогрессивной политики Олег Бондаренко. Однако альтернативной лошади у России не оказалось.
Западный ребрендинг
В контекстеКонфликт на века Время неспособно сгладить конфликт, который обернулся для одного из участников утратой части территории. Это означает, что отношения России с Украиной, Молдовой и Грузией не будут нормальными в течение десятилетий.
У Штатов и Европы же эта альтернативная лошадь — лидер партии «Действие и солидарность» Майя Санду — выборы как раз выиграла.
Дело в том, что в Молдавии существовал огромный запрос на перемены — население страны банально устало от действующих элит.
«Молдавский народ пробовал практически всё, но до сих пор так и не был удовлетворён результатами. Был мощный запрос на обновление и новые лица в политике. Санду, разумеется, совершенно не новое лицо, — но до сих пор в молдавской политике она находилась преимущественно в режиме ожидания»,
— поясняет Дмитрий Офицеров-Бельский.
К тому же не стоит забывать о том, что «новым лицом» её позиционировали за большие европейские деньги. С помощью Санду Брюссель пытался провести в Молдавии своего рода перезагрузку проевропейских сил — после того как молдавские «евроинтеграторы» вконец проворовались и дискредитировали себя среди электората, Майю Санду выдвинули как молодого прозападного лидера Молдавии, выступающего против коррупции.
И ее рейтинг так прокачали на антикоррупционной волне, что с ходу протащили возглавляемый Санду блок ACUM в парламент, где она по итогам выборов 2019 года взяла 26 мандатов (ее личная партия «Действие и солидарность» получила 15 из них).
И сейчас она на фоне политического безрыбья выиграла еще и президентские выборы, даже несмотря на то, что она не только прозападный, но и, по своей сути, антимолдавский политик.
Кому-то может показаться удивительным, что народ Молдавии выбирает президентом человека, не признающего один из важнейших атрибутов молдавского суверенитета — язык. По словам Майи Санду, государственный язык страны — румынский. Это как на Украине победил бы президент, назвавший украинский язык диалектом русского.
И если сейчас Санду вместе с другими прорумынскими партиями выиграет досрочные парламентские выборы (а она выиграет в случае, если Москва срочно не сконструирует мощный пророссийский проект, не наполнит его смыслами и не подкрепит инвестициями), то Молдавия может отправиться в сторону Румынии.
И вот тут для России возникнет проблема почище белорусской и карабахской.
Дело в том, что молдавская интеграция в Румынию невозможна без решения вопроса Приднестровья — непризнанной республики, ориентированной на Россию.
Молдавии нужно либо отказаться от нее, либо реинтегрировать. И не исключено, что (увидев поведение России в Карабахе) новые молдавские власти при помощи внешних друзей — например, новой администрации Байдена, нацеленной на сдерживание России, — решат повторить азербайджанский опыт.
Сдавать или не сдавать?
В контекстеБывшие союзные республики вступают в новую фазу развития Скажем честно, такого понятия – «национальные интересы» – в Молдавии не существовало и прежде, поскольку страна функционировала исключительно в парадигме геополитического маневрирования на фоне столкновения сильных мира сего
Конечно, кто-то скажет, что опыта не будет, ведь в Нагорном Карабахе жили армяне, а в Приднестровье — несколько сотен тысяч граждан с российскими паспортами. Однако предположим на секунду, что там начнется какое-то серьезное военное давление, запахнет военной операцией.
Что в этом случае может сделать Россия, не только не имеющая общей границы с Приднестровьем (большой привет кремлевским стратегам, не воспользовавшимся сожжением одесситов в Доме профсоюзов в мае 2014 года и не взявшим под контроль эту имеющую выход к Приднестровью территорию вслед за Крымом), но и не имеет выхода туда через дружественную страну.
Для того чтобы пройти в Молдавию, российским войскам нужно либо вторгнуться в Румынию (страну — члена НАТО), либо в Украину. Поэтому не исключено, что в случае резкого ухудшения ситуации в Кремле действительно сделают так, как сделали в Карабахе — решат не обострять и бросят своих союзников.
Да, некоторые эксперты считают: российские позиции в непризнанной республике и без того слабые, за республику биться не стоит.
«Приднестровье мы уже потеряли. Да, население там советское, очень любит Россию — но оно сокращается. К тому же там сейчас правит холдинг “Шериф” и местная мафия, а их интересы лежат в плоскости международных криминальных схем. Для президента “Шерифа” Виктора Гушана — который и является реальным руководителем Приднестровья — важны скорее отношения с Европой и той же Румынией, а России в его понимании отводится исключительно роль донора республики. Например, поставщика бесплатного газа»,
— поясняет «Снобу» на условиях анонимности один из российских политологов.
«От России в Приднестровье сейчас только паспорта и немного денег», — говорит Олег Бондаренко.
Однако, несмотря на политику «Шерифа» и собственные огрехи (неспособность и неумение выстроить нужную Москве конфигурацию даже в условиях лояльного населения), бросать Приднестровье на произвол судьбы Кремль не станет. Ведь Приднестровье — это даже не дружественный Карабах, а самый пророссийский на всем постсоветском пространстве регион. Самая что ни на есть очевидная часть «русского мира», о которой говорил Путин.
Сдача Приднестровья станет, как бы громко это ни звучало, смертельным ударом по политике России на постсоветском пространстве.
Ни одна политическая сила в этих регионах больше не будет рассматривать Москву как союзника. Скорее как мертвую лошадь, на которую ставить не нужно.
* * *
Геворг Мирзаян
- доцент департамента политологии Финансового университета
«Сноб»