Государство после пандемии
Москва. Большая Доргомиловская. (Фото: «Nautilus»)
Кормильцем и государства, и страны после кризиса сможет стать исключительно частный предприниматель-налогоплательщик, умеющий работать в конкурентных рыночных секторах. А значит, понадобятся и рынок, и конкуренция, и предприниматели.
В контекстеКоронавирус «закрыл» Италию Роль «италии», заражающей как ближних, так и дальних соседей, на Ближнем Востоке играет Иран, в котором официально подтверждены 7161 случай заражения коронавирусом и 237 летальных исходов. Причем, болезнь не щадит никого, включая высокопоставленных чиновников и законодателей.
В эпоху коронавируса государство вошло в экономику. В нашем, российском, случае оно уже там было, и теперь ему только остается перераспределить денежные потоки – отказаться от части национальных проектов и, как говорил экономист Лестер Туроу, спасать людей, а не фирмы.
А вот оставаться в экономике после кризиса, как ни странно, государству нет никакого резона.
Больше того, если у него есть инстинкт самосохранения, бежать надо оттуда, сверкая ллойдовскими лаковыми ботинками.
Кому нужно государство без денег? В сущности, никому. Если эта гигантская касса взаимопомощи перестает функционировать, работник начинает думать своим умом и старается добывать корм иными способами, нежели иждивенческое ожидание денег в обмен на политическую лояльность.
Похожая история произошла более двух десятков лет тому назад с «коммунистическим» (оно же «коалиционное», оно же «парламентское») правительством Евгения Примакова.
Подергав за управленческие рычаги и поняв, что они не подают признаков жизни, кабинет Примакова глубоко задумался. Потом задумался еще раз, когда международные финансовые организации вежливо отклонили все просьбы о продолжении плодотворного сотрудничества.
А пока кабинет министров думал, экономика и бизнесы, оставшиеся наедине друг с другом, стали восстанавливаться в идеальной либеральной среде.
Ситуация потухших индикаторов управления и превращения государства в груду проржавевшего железного хлама с красной звездой, доедаемой ржавчиной, стала не нравиться и самому Евгению Максимовичу, даром что он обладал неторопливой застольной кавказской мудростью.
В декабре 1998 г., когда и инфляция стала притормаживать, и промышленность с сельским хозяйством стали подниматься, Примаков на встрече в Москве с участниками Давосского форума потряс иностранцев крайней степенью либерализма:
«Нам предрекали еще совсем недавно национализацию как основной путь движения правительства – нет этого... Нам предрекали неконтролируемую эмиссию – нет этого, нам предрекали запрет на хождение доллара в стране – нет этого, нам предрекали прекращение импорта – нет этого».
Ну и так далее. Просто в конце ожидаешь тоста, описывающего идеальный либеральный бюджет:
«Так выпьем за то, чтобы наши желания всегда совпадали с нашими возможностями!»
Кстати, правительство Примакова и вышло в результате на первичный профицит бюджета...
В контекстеЭпохальный вызов для Евросоюза Из-за коронавируса не только в здравоохранении, но и в экономике и финансах Евросоюза возникла чрезвычайная ситуация. Сейчас Европе недостает сплоченности, некому искать баланс между национальными интересами государств, пишет итальянская «Стампа». А последствия пандемии еще даже не проявились в полной мере.
Желаний после коронавируса будет много и сразу, а возможностей – мало. Доходная часть бюджета в условиях рухнувшей нефти и обанкротившихся бизнесов, своими налоговыми платежами кормивших не одну армию силовых и гражданских бюджетников, будет представлять собой жалкое зрелище.
Ослабевшие от социальной дистанции госолигархи в меньшей степени смогут проявлять социальную ответственность. Иждивенцы-бюджетники, держа в руках избирательные бюллетени, будут ожидать справедливого обмена, и, если не дождутся, пропадет дефицитная по нынешним временам бумага с подорожавшей полиграфией.
Патернализм интересен только тогда, когда он работает, как хорошо темперированный банкомат.
Кормильцем и государства, и страны (а это две разные субстанции) сможет стать исключительно частный предприниматель-налогоплательщик, умеющий работать в конкурентных рыночных секторах. А значит, понадобятся и рынок, и конкуренция, и предприниматели.
После пандемии как-то неэтично будет направлять налоги, снятые с этих конкурентных секторов, на строительство моста на Сахалин или изготовление ракеты «на Берлин».
Точнее, так: государство очень быстро снова начнет это считать этичным, но в «низах» все-таки более внимательно начнут относиться к тому, куда уходят народные (в буквальном смысле слова) деньги.
Не ровен час, демократия налогоплательщика наступит.
В общем, государству разумно будет хотя бы на время деликатно отойти в сторонку и смущенно и приветливо помахивать рукой, когда кормилец будет случайно обращать на него внимание. Только достанет ли государству ума, чтобы спастись за счет оголтелого либерализма?
* * *
Андрей Колесников
- руководитель программы «Российская внутренняя политика и политические институты» Московского Центра Карнеги
Московский центр «Carnegie»
«Ведомости»