Страна теряет трижды: вместе с нефтеторговцами, вместе с другими соседями Китая и как государство, раздувшее свою от него зависимость
России повезло, что «поворот на Восток» оказался неполным. (Фото: kremlin.ru - «Росбалт») 🔗
Отложим панические декламации о том, что будет, если эпидемия коронавируса превратится в пандемию — сколько жизней окажется под угрозой, не рухнет ли вся мировая архитектура. Давайте просто надеяться на лучшее. Ведь обоснованные прогнозы невозможны.
А вот взвесить краткосрочные и чисто экономические последствия для России — вполне реальная задача.
В контекстеСША против Китая: сколько Россия теряет от торговой войны По итогам 2018 года, например, доля расчетов в нацвалютах двух стран составила около 17% от оборота. То есть, чем активнее Пекин девальвирует юань, тем выше убытки контрагентов китайских компаний, расчеты с которыми переведены в нацвалюты.
Китай — крупнейший в мире покупатель энергоносителей. По неофициальным, но достоверным оценкам, потребление нефти там уменьшилось из-за остановки производств на 3 млн баррелей в день.
Этот спад почти вдвое больше, чем все сокращение нефтеэкспорта странами ОПЕК и Россией, реализуемое в последние годы ради удержания цен. Дополнительные отчаянные меры, только что анонсированные тем же коллективом стран-нефтеторговцев, ситуацию всерьез не изменят.
В первые дни 2020-го цена барреля Brent приближалась к $70, а сейчас она около $55.
Заметим, что это не вызвало обрушения рубля. Российская нефтезависимость за последние годы уменьшилась. «Бюджетное правило», по которому федеральные траты сводятся с доходами даже при $40 с небольшим, а излишки сбрасываются в резервы, реально работает.
Удешевление нефти (если оно, конечно, не зайдет слишком далеко) для российской экономики — крупная неприятность, но не катастрофа.
Впрочем, в эти панические недели дешевеют и другие статьи российского экспорта, и в первую очередь металлы.
Даже если эпидемия вирусной пневмонии более или менее удержится в границах Китая, она довольно сильно ударит по российскому хозяйству. Но это та беда, которую наша держава делит с прочими странами, экспортирующими энергоносители и продукты с невысокой степенью переработки.
Добавочный пакет потерь Россия получает из-за соседства с Китаем. Понятно, что главный удар приходится по Дальнему Востоку и Сибири.
Блокированы взаимные поездки, ставшие массовыми. Быстро возникли проблемы с обеспечением продуктами. Ведь 80% весьма внушительного китайского импорта в Россию овощей и фруктов приходится именно на наши восточные регионы.
И, что еще важнее, уменьшение потребностей временно парализованной экономики Китая вот-вот ударит по вывозу туда российских нефти, мазута, угля и древесины, способы и маршруты поставок которых завязаны на географическую близость китайских потребителей.
Проблема не только в том, что российская нефть дешевеет, но еще и в невозможности быстро изменить направления ее экспорта.
В контекстеРоссия и Саудовская Аравия подняли нефтяные цены Соглашение о сокращении добычи нефти на 1,8 млн барр. в сутки с уровня октября 2016 года, из которых 300 тыс. приходится на Россию, подписывалось, когда нефтяные цены были на уровне 40 долл. за баррель.
Безусловно, Россия и тут страдает не в одиночку. Другие соседи Китая, от Вьетнама до Японии, тоже готовятся понести крупный ущерб, хотя номенклатура товаров и услуг, поставляемых ими в Китай, совсем другая.
И, наконец, третья группа трудностей — рукотворные. Начиная с 2014 года, наш режим изо всех сил трудился над так называемым поворотом на Восток, стараясь переориентировать экономику и финансы России с Запада на Китай.
Скажем сегодня спасибо китайцам за то, что они довольно вяло отвечали на этот порыв.
Страшно подумать, что бы сейчас творилось, если бы «поворот» уже состоялся, и российская зависимость от Китая стала всеобъемлющей.
Пока этот поворот осуществлен лишь частично. В 2019-м на Китай приходилось около 17% российской внешней торговли — больше, чем на любую другую страну, но в два с половиной раза меньше, чем на Евросоюз в целом.
Тем не менее поставки российских энергоносителей (почти три четверти от общего экспорта нашей страны в Китай) все эти годы искусственно форсировались и поэтому быстро росли. Огромные средства были потрачены на подготовку поставок в Поднебесную не только нефти и угля, но и газа. И вдруг стало видно, что ставка-то сомнительная.
Еще более сомнителен массированный перевод в юани долларовой части российских международных резервов, проводимый в последние два года.
Надежность юаня никогда не была такой уж высокой. Сейчас, несмотря на эпидемию, его курс хоть и снижается, но не очень быстро. Китайские власти идут ради этого на отчаянные меры. Однако на сколько их хватит, никто не знает.
Все же в течение января общая сумма международных резервов России не уменьшалась — по сообщениям ЦБ, новые закупки валюты перекрывали «отрицательную переоценку» имеющихся резервов. Российским госфинансистам остается смиренно ждать и держать кулачки за госфинансистов китайских.
В контекстеВирус без короны Мы не знаем правды, потому что в Китае публично правда не звучит ни при каких обстоятельствах. Когда на площади Таньаньмынь расстреляли сотни протестующих студентов, этот процесс назывался «Неразбериха». Под таким именем он и остался в китайских учебниках истории.
И еще одна проблема, которая не стала большой только потому, что в Пекине не захотели на ней поиграть.
Эмбарго 2014 года на еду из ЕС освободило российский рынок для неевропейских поставщиков. К счастью, китайские власти не превратили поставки к нам своих продуктов в государственное мероприятие.
И хотя одна восьмая растительного импорта России приходится на Китай, большая его часть из соображений рыночной целесообразности идет в Сибирь и на Дальний Восток. Которые сейчас всерьез и страдают.
По остальным нашим краям нынешние ограничения поставок китайской еды прошлись лишь слегка.
Подобьем итог. Повторю, что мы договорились не гадать о долгосрочных последствиях эпидемии, поскольку ее размах и длительность непредсказуемы.
Что же до последствий краткосрочных, то, деля проблемы на естественные (которые наша страна испытывает вместе с другими) и искусственные (которые созданы за последние годы действиями наших властей), мы видим, что трудности, возникшие из-за стечения обстоятельств, весят больше, чем рукотворные.
Но это лишь потому, что зависимость от Китая еще не достигла критического уровня.
Наше начальство просто не смогло осуществить «поворот на Восток» с той быстротой и полнотой, о которых мечтало.
* * *
Сергей Шелин
ИА «Росбалт»