О пользе общих знаний
Книжный магазин в Вашингтоне. (Фото: «Наутилус»)
Вот уж воистину, чем больше узнаешь, тем яснее видишь, как же многого еще не знаешь. Я, например, долго жил под впечатлением, что годы маккартизма, а затем холодной войны всадили американцам такую дозу прививки от всякой левизны, что выработали иммунитет на века.
В контекстеОни заслужили! Вечная игра на понижение всего и вся есть, по сути, процесс вырождения, воспринимаемый как путь к космической справедливости. Попутно он пожирает различные достижения поверженной цивилизации: ценности материальные и духовные, понятия, историю.
А вот – нет, сегодня популярность левых идей может сравниться разве что с периодом Великой депрессии, когда численность Компартии достигала 100 000 человек, а к ним примыкали еще сотни тысяч сочувствующих, сопутствующих и симпатизирующих.
В мою же бытность корреспондентом в США в 90-е, тема левых в общественной жизни просто отсутствовала.
Меня она заинтересовала только в тот момент, когда советскому строю наступил полный и окончательный капут: как же теперь американские коммунисты без нас, без советской помощи, должно быть, левые идеи потеряли в Америке свой последний шанс?
Словом, не без труда я разыскал Северокалифорнийский обком Компартии США (по месту моего корпункта в Сан-Франциско). Я нашел его в одном из бедных районов города, где обкомовцы ютились в подвальном помещении крохотного книжного магазинчика, торгующего левацкой литературой.
Зрелище было, и в самом деле, жалкое: помещение, давно незнающее ремонта, обшарпанные столы, износившиеся стулья…
Шесть – семь человек не очень опрятного вида и далеко не первой молодости что-то печатали на пишущих машинках, размножали на принтере, куда-то звонили… Но, поговорив с Первым секретарем, афроамериканкой, тоже, кстати, бальзаковского возраста, я увидел этих копошащихся по офисным делам людей в несколько ином свете. По своему, они были героями.
Правда, только в том смысле, что им годами приходилось вести двойную жизнь, тщательно скрывая свою партийную деятельность от соседей, знакомых, а порой и семьи, чтобы – нет, с властями у них особых проблем не было – но чтобы не стать изгоями самим и не подвергнуть той же участи близких. И все это лишь ради своей утопической идеи социальной справедливости.
Таков был в то время общественный настрой в отношении «комми», как презрительно называли коммунистов. Позже, однако, мне стало очевидно, что искал я не там и не то. Кондовые просоветские коммунисты, действительно, давно отжили своё, но в стране появилось нечто новое левое, нашедшее приют под крышами американских университетов.
По-видимому, после мертвящего шока маккартизма движение за гражданские права в 60-е годы оживило весь политический ландшафт Америки, включая левую мысль.
И, как мы видим сегодня, именно университеты, многие из них, стали сначала инкубаторами, а затем высокопроизводительными питомниками, где левая профессура воспитала поколение, может и не одно поколений людей, чьи взгляды даже по либеральной шкале отошли далеко влево от центра, вплотную приблизившись к марксистской мысли об изначальной порочности и неисправимости капитализма.
И, следовательно, необходимости борьбы с ним.
В контексте«Нью-Йорк таймс», некогда ведущая газета, становится символом благоразумного тоталитаризма Уходя в отставку, обозреватель «Нью-Йорк таймс» Бари Вайс раскрыла обескураживающее зазеркалье американской газеты, которая превращается в «хищника для свободы слова». По мнению Селин Пена, скоро можно будет судить об уровне журналиста по числу людей, которых он заставил замолчать.
Сегодня мы видим этих людей, известных как «прогрессисты», практически во всех сферах жизни, в том числе и в политике.
Непреклонная обличительница капитализма, член Палаты представителей Конгресса США Александрия Оказио Кортес, например, заявляет: «Мы должны провести капитальный ремонт в Америке, загаженной и порабощенной неисправимым капитализмом».
Её единоверцы, не облечённые столь высокой должностью, говорят прямо: капитализм должен быть разрушен. Для них и Берни Сандерс с его социалистическими идеями всеобщей бесплатности и государственного регулирования, с его видением постепенного реформирования капитализма уже недостаточно левый.
В американском образовании есть одна фундаментальная проблема.
При том, что во многих случаях студентам блестяще преподают их специальность, с общим образованием – элементарными познаниями в истории, географии, литературе – у них беда.
Будь иначе, возможно, мы не увидели бы в рядах нынешних протестующих и хулиганствующих так много образованной молодежи из благополучных белых семей. Будь по-другому, эта молодежь поразилась бы, до чего же всё происходящее сегодня в Америке поразительно напоминает атмосферу перед и во время Октябрьской революции в России.
И даже то, что происходило в России уже после прихода большевиков к власти. Знай они, к чему это всё у нас привело, у них от негодования и страха перехватило б дыхание.
Сегодня в Америке образованный класс открывает объятия протесту, вдохновенно повторяет лозунги митингующих, поддерживая кошельком и делом энергичное движение «Жизнь черных имеет значение», сокращенно «ЖЧЗ» (BLM).
Либеральная публика жаждет перемен – социальной справедливости, управы на произвол полиции, бескомпромиссной борьбы с расизмом.
Точно также сто с лишним лет назад революцию приветствовала немалая часть русской интеллигенции, точно также жаждала она перемен, равенства и братства, деятельно помогая большевикам захватить власть.
И точно также, как американские либералы в отношении негров, русская интеллигенция испытывала чувство вины перед пролетариатом, перед простыми людьми.
В Америке мало кто знает, но нам-то хорошо известно, чем это кончилось для многих прекраснодушных интеллигентов в советской России – «философскими пароходами», поражением в правах, ГУЛАГом, немало образованных людей обиженный пролетариат без лишних слов просто поставил к стенке.
Эти наивные умные люди, быстро осознавшие, какого монстра они помогли создать, стали помехой власти большевиков, которые до того видели в них лишь «полезных идиотов», которых можно использовать.
Примерно так же американские прогрессисты, эти циничные фанатики левизны, используют протестующих молодых романтиков и прекраснодушных либералов постарше.
Как и бурлящее недовольство в негритянской среде.
В контекстеВеликая западная культурная революция И все участники этого торжествующего парткома, действующего методами сталинских чисток и маоистской Яннани, еще искренне считают себя борцами против отжившей системы! Теперь я понимаю, как воспринимали себя хунвейбины.
Именно там, в этой бурлящей среде недовольства прогрессисты нашли своих солдат революции.
Главным орудием левых в борьбе за перемены стало движение «Жизнь черных имеет значение» с близким сердцу каждого либерала лозунгом «За расовую справедливость», что у адептов движения включает и справедливость социальную.
В практическом смысле это сводится к давно знакомой нам максиме «отнять и разделить». Негритянский люмпен, грабя магазины, это понимает буквально.
Те, что посмекалистее, за яркими лозунгами видят новые привилегии для черных, главным образом, за счет белых, да и других рас. Как раз то, что называется обратным расизмом. Не правда ли, есть что знакомое в словах лидеров «ЖЧЗ» о том, что «белая раса – это генетическое недоразумение, что белые – это недочеловеки».
И что же это, если не расизм, требовать зачисление на работу и в университеты не в силу компетенций и знаний, а исключительно в силу принадлежности к черной расе. Что это, если не расизм, требовать выделения средств на помощь именно черной бедноте, как будто в Америке нет бедноты белой.
Требовать бесплатное жилье, образование и здравоохранение исключительно для афроамериканцев, как будто нет в Америке белых, азиатов, коренных индейцев и других расовых групп, которым бы эта халява тоже понравилась. Левые идеи глубоко просочились в черную среду, создав гремучую смесь расового социализма, невольно рождая аналогии с пресловутым национал-социализмом в Германии.
Примерно так же сто с лишним лет назад большевики искушали массы лозунгами за социальную справедливость: «Кто был ничем, тот станет всем!». Очень похоже, но только без расового ингредиента.
В условиях России главным орудием большевиков, их солдатами революции были не негры, а пролетариат. Но молодые романтики, что мечтают о переменах в Америке и призывают революцию, не знают, что,
придя к власти, большевики в России, и в самом деле, добились социальной справедливости и абсолютного равенства, правда, на свой лад.
Если раньше в стране были богатые и бедные, то с их приходом – остались одни только бедные. Другого равенства, другой справедливости леваки марксистского толка по определению создать не могут.
Сегодня протестующие в Америке рушат памятники историческим персонажам. Со стороны это может показаться безумием. Но только со стороны. А если вдуматься, то увидим, что всем известным революциям непременно сопутствует разрушение наследия прошлого, памятники часто принимают на себя первый удар.
Это необходимый символизм утверждения новой власти, новых идей и идеалов в ходе перенастройки сознания масс. И речь ведь идет не просто о стирании памяти о ярких исторических личностях.
Бунтовщики нанесли удар по сакральным фигурам этой страны, по «отцам -основателям» – Дж. Вашингтону и Т. Джеферсону, другим выдающимся президентам – У. Гранту, А. Линкольну, Т. Рузвельту, т.е. фигурам во многом определяющим американскую идентичность.
Точно также сносили памятники и большевики в России. Но опять-таки в силу российской специфики главный удар они обрушили на церкви, на православие, как основу русской идентичности. Храмы, если и не сносили полностью, то превращали в склады, мастерские или что-то иное, убивающее мысль о вере.
И точно так же, как это делают сегодня подыгрывающие протесту мэры-демократы в Америке, большевики переименовывали площади и улицы в России, стирая память о прошлом.
В контекстеАлександр Солженицын, дважды изгнанник Его «Архипелаг Гулаг» стал эпохальным событием, шоковой терапией, изменившей образ мыслей и представление о мире миллионов европейцев. Но властители умов делали все, чтобы бросить камень в Солженицына.
Живущие в Соединенных Штатах выходцы из России, что прошли в свое время через горнило коммунистической власти, с ужасом смотрят на то, что происходит вокруг.
Им памятны усилия советского государства затолкать всю страну в пузырь единомыслия, группового или, точнее сказать, стадного мышления.
Они помнят, как сверху спускались указания, что считать правильным и что неправильным. И как наказывалось любое отступничество, любое высказанное публично инакомыслие.
В Америке всё происходит иначе, но тоже страшно. Стандарты правильного мышления, модели поведения задает не государство, а университеты, медиа и шоу-бизнес – самые эффективные манипуляторы общественного сознания.
Сегодня в этих сферах царит левое мышление, по природе своей не допускающее никакого выпадения из этого ряда, ибо кто не с нами, тот против нас, тот расист.
А расисты в их понимании – все, кто активно не участвует в поисках проявления расизма, который горячим головам видится везде, вплоть до первого хода белых в шахматах.
Расисты – это все, кто не поддерживает «ЖЧЗ», если не прямым участием в протестах, то хотя бы материально, кто, на худой конец, не выставил у себя в окне плакат с поддержкой черного движения. Сегодня в Америке клеймо расиста примерно то же, что приговор «контра», враг революции в годы большевистского переворота в России.
В отличие от СССР, правда, в Америке отступников пока еще в тюрьмы не бросают и не расстреливают, но получить в глаз при встрече на улице с горячим сторонником «ЖЧЗ» или лишиться карьеры, поломать всю свою жизнь – это, пожалуйста. Одно неудачное слово, да даже просто бдительный глаз сослуживца, заподозрившего в твоих словах или действиях то, что сегодня называют расизмом – и тут же травля на рабочем месте, в соцсетях, донос начальству, увольнение.
Доносительство – студенты на преподавателей, преподаватели на коллег, актеры на режиссеров, журналисты на редакторов, служащие на начальство и все друг на друга – стало в Америке модным трендом.
Все пишут и все уличают. В принципе ничего нового, советским людям это тоже знакомо. В 30-е годы у нас вся страна занималась поисками шпионов и вредителей, находила и писала на них доносы. Одни из фанатичной убежденности, что шпионов и вредителей в стране Советов развелось, как тараканов, другие по соображениям корыстным – кому соседская жилплощадь приглянулась, кому чужая жена, кому должность.
В контекстеГестапо + НКВД: совместные предприятия чекистов и нацистов Немецкий историк Вильгельм Менсинг создал сайт «НКВД и Гестапо», посвященный судьбам немцев, которые бежали от Гитлера и были арестованы в СССР, отправлены в ГУЛАГ, казнены или выданы нацистам.
По большому счету то, что сейчас происходит в Америке – ценностная переориентация общества под лозунгами расовой и социальной справедливости – можно назвать культурной революцией, вызывающей восторг у либеральной публики и большую тревогу у всех остальных.
Еще в прошлом году Виктор Пелевин провидчески писал об этом:
— Дело не в идеалах, которые провозглашает американская культурная революция. Дело в том, что все эти идеалы – просто намалеванные на кумаче дацзыбао над строящейся зверофермой. Американцы этого не видят, потому что никогда в таком месте еще не жили. А нам это очевидно, потому что это наш национальный архитектурный стиль.
Да, нам это хорошо знакомо, и мы знаем, куда это может привести. Американцам же решительное сражение за будущее предстоит пережить в ноябре, выбирая своего президента. Формально левые в этой игре участия не принимают, однако находятся на низком старте и при случае готовы подтолкнуть ход событий в нужном направлении. Их отношение к выборам четко выразила почетная коммунистка, легендарная Анжела Дэвис:
— Я не считаю, что эти выборы означают, что мы выбираем кандидата, который сможет повести нас в правильном направлении. Это выборы того кандидата, на которого можно наиболее эффективно оказывать давление с тем, чтобы он создал большие возможности для развертывания антирасистского движения. Байден во многих отношениях весьма проблемный кандидат, но я бы сказала, что он с наибольшей вероятностью отнесется серьезно к требованию масс.
Именно на это – водить рукой дряхлеющего на глазах Байдена – и рассчитывают прогрессисты в случае его победы. Их влияние в Демократической партии, в том числе и среди политиков-демократов в Конгрессе за последние годы стало очень заметным, сейчас же протестная улица увеличивает его кратно.
Именно таким образом, рассчитывают прогрессисты, затеянная ими культурная революция может перейти в революцию социальную и экономическую.
По старой коммунистической привычке Анжела Дэвис говорит от лица «масс». Но «массы» Анжелы Дэвис — это далеко не вся Америка. Есть еще и другая, большая Америка, которая изначально отрицает всё это левое наваждение.
И даже среди тех, кто вывешивает сегодня на двери плакат в поддержку «ЖЧЗ» и публично бьёт себя в грудь, «выдавливая из себя привилегии белой расы» – так на языке культурной революции сейчас называется борьба с расизмом – немало людей, которым совсем не нравится такая Америка. И на выборах, оставшись наедине с избирательной урной, они готовы сбросить маску конформизма.
Результат предстоящих выборов совсем не очевиден. Определенно лишь то, что какой бы из кандидатов не пришел в Белый дом, Америку ждут нелегкие дни.
Ни у Байдена, ни у Трампа нет потенциала объединить расколотое общество, примирить противостоящие друг другу лагеря.
И любому из лагерей будет трудно примириться с поражением их кандидата, и потому нешуточное бурление страстей представляется неизбежным. Да, это тяжелейший кризис, через который проходит страна. Но такие кризисы уже случались в ее истории. И Америка с ними справлялась. Справится и на этот раз, как в сильном организме антитела справляются с агрессивным вирусом.
P.S.
На вопрос, как результаты выборов повлияют на наши отношения с Америкой, могу ответить коротко: скорее всего, никак. Думаю, нам еще не один год предстоит жить в недоброжелательной атмосфере сегодняшнего дня. Но это уже другая тема.
* * *
Михаил Таратута
- журналист
«Эхо Москвы»