Почему марш 12 июня — ошибка. И почему мы за нее еще дорого заплатим
Спецкор «Медузы» Иван Голунов готовил материал о московской похоронной мафии. В материале, как сообщает «Проект», упоминались фамилии двух высокопоставленных чекистов: генерал-полковника Алексея Дорофеева и его помощника подполковника Марата Медоева. 6 июня Голунову подкинули наркотики и задержали.
В контекстеРеализация невозможности Протест, вызванный арестом Ивана Голунова, шире и одновременно конкретнее, чем протест против Путина. Это протест против беззащитности, которую чувствует здесь каждый от режиссера и бизнесмена до журналиста и среднеазиатского гастарбайтера перед полицией и спецслужбами.
Задержание Голунова вызвало необычайно резкую реакцию. Дмитрий Муратов из «Новой газеты» и главред «Эха Москвы» Алексей Венедиктов немедленно отправились в мэрию, где им организовали встречу с начальником московской полиции генералом Барановым. В это же время Маргарита Симоньян, глава RT, отправилась в администрацию президента.
Весь цвет российской журналистики пошел на Петровку и стоял там в очереди на одиночный пикет, а сам факт ареста спецкора затмил собой Питерский экономический форум.
Полная беспомощность полицейского вранья, общественное негодование и кулуарные переговоры сделали свое дело. Судя по всему, московские власти сами без энтузиазма относились к похоронной мафии, но с такой крышей она была им не по зубам. Что же до Кремля — то там, похоже, были взбешены неумелостью и скверным таймингом заказчиков.
Тут был тот случай, когда, что называется, не по чину посадили.
В результате Иван Голунов был направлен под домашний арест. Кремль дал своим штатным пропагандистам отмашку, и они присоединились — уникальный случай — к кампании в защиту спецкора «Медузы». Мэрия даже пошла на невиданный шаг: она предложила организаторам шествия в поддержку Голунова переговоры, чтобы обеспечить безопасность участников.
И тут Илья Азар, один из инициаторов пикета, а потом и шествия, отказался. Он заявил, что не будет вести переговоры с мэрией за спиной народа.
«Мы не готовы идти в мэрию и вести кулуарные переговоры за спиной 20 тысяч человек, которые к этому моменту выразили свой интерес к шествию. Мы хотим, чтобы диалог с мэрией был прозрачным и открытым и готовы обсудить то, как вы обеспечите безопасность людей, в прямом эфире «Дождя» 11 июня»,
— написал Азар в фейсбуке.
Тем временем Голунова выпустили вообще, а дело в отношении него — прекратили. Одновременно дело о сбыте наркотиков, возбужденное первоначально в отношении Голунова, продолжало расследоваться. Его единственными фигурантами оставались при этом те полицейские, которые Голунова задержали.
Говоря прямым языком, теперь это было дело против полицейских, которые подбросили наркотики. И против заказчиков.
Марш 12 июня все равно провели. На нем было жесточайшее винтилово. Голунов на марш не пришел.
Марш этот был — ошибкой.
Когда я говорю «ошибка», я не имею в виду нечто непоправимое. Нормальная политическая жизнь и состоит из ошибок. Это только при тоталитарном строе все делают единственно верным путем.
Но все-таки этот марш был крупной ошибкой. Я понимаю, что в меня сейчас будут кидать камнями (в Голунова уже кидают — он-де не пришел на шествие о своей собственной свободе и слил протест), но объясню почему.
С моей точки зрения, главное и самое важное в истории с Голуновым — это уничтожить заказчиков дела. Унизить, разорить, посадить.
Также по теме«Forbes» Послесловие к Голунову: пошла ли власть на уступки гражданскому обществу? «Новая газета» Переговоры на марше
Еще за день до марша эта задача выглядела вполне реальной. Московские власти, судя по всему, вообще были недовольны деятельностью похоронной крыши, но не имели ресурса с ними покончить. История Голунова дала им ресурс и козырь.
Путин тоже вряд ли был доволен этой историей. Существующая система: когда любой силовик, облеченный властью, имеет право украсть, убить и подбросить, а Кремль, как они уверены, всегда это прикроет, — впервые дала сбой. Кремль прикрывать не стал, потому что под Кремлем шатается, и всех уже не прикроешь.
Людей, подбросивших Голунову наркотики, были готовы бросить под каток. Они вдруг оказались в слабой позиции.
А, будьте уверены, у таких людей есть масса конкурентов, которые их схарчат, увидев, что они слабы и их разорение и арест (по какому-то другому делу) были вполне вероятны.
Не думайте, что, когда я пишу, что этих людей надо разорить, — это потому, что я такая злобная. Это не вопрос эмоций — это вопрос безопасности и стратегии.
Разорение этих людей было бы самым мощным сигналом, который возможен. Это был бы сигнал: «Кремль больше не будет вас отмазывать, как он отмазывал фигурантов «списка Магнитского». Это был бы сигнал о том, что времена поменялись, что Кремль чувствует неустойчивость и отныне не собирается покрывать тех, кому он еще недавно гарантировал безнаказанность.
Разорение этих людей — и был бы самый важный итог дела Голунова. Этот итог, вполне реальный еще недавно, после разогнанного марша представляется почти недостижимым.
«Вот видите, — скажут силовики Путину, — мы же вам говорили. Им палец дашь, они всю руку оттяпают». Организаторы (или инициаторы) акции повели себя, как чеченцы на стрелках в 90-х, когда каждый компромисс воспринимался ими как плацдарм для нового наступления.
Самое невероятное в этом то, что мэрия была готова на переговоры. Но инициаторы, как выяснилось, — были не готовы! Они не хотели вести переговоры «за спиной».
Вы можете перевести мне эту фразу на русский язык?
Скажите, пожалуйста, где вы видели переговоры не за спиной?
Где, когда, в какой стране, в какой эпохе, в какой ООН, в каких США вы видели, чтобы переговоры — не заседание комиссии, не суд, не слушания — переговоры проходили онлайн?
Переговоры в демократических странах происходят в кабинетах, и это нормально.
Дмитрий Муратов и Алексей Венедиктов вели именно переговоры об освобождении Голунова. Некоторые подробности этих переговоров мы не знаем до сих пор. Значит ли это, что они не должны были их вести? Значит ли это, что они должны были встать в позу и сказать: мы не хотим слышать ваши аргументы, отдайте нам Голунова, вон внизу пикеты стоят?
Если бы они так сказали, Голунов бы сел на десять лет.
Объясните мне, почему, черт возьми, не пойти на переговоры к страшному Горбенко? Если инициаторов марша не устроило бы то, что он предложит, можно было потом открыто сказать: вот нам предложили то-то и то-то, и меня это не устраивает поэтому и поэтому.
Да, черт возьми, можно было с собой диктофон пронести и записать Горбенко, и если бы он соврал или не исполнил — опубликовать запись.
Все было лучше того, что написал Илья Азар в фейсбуке, потому что в переводе он сказал вот что: мы не хотим договариваться. И нам плевать, что этим мы обеспечиваем безнаказанность заказчикам Голунова. Нам надо, чтобы кровавый режим проявил свою кровавую сущность. Чем хуже, тем лучше.
А кровавый режим, знаете, долго просить не надо. Ему только свистни — он проявит.
И не говорите мне, что я защищаю режим и одобряю разгон. Нет, не одобряю.
И нет, не считаю, что митинги и марши всегда нужно согласовывать. И знаю, что без давления общества и угрозы митингов у Муратова и Венедиктова ничего бы не вышло.
Просто так легла карта, что после освобождения Голунова и отказа инициаторов от переговоров главным бенефициаром акции протеста оказалась та самая чекистская похоронная крыша, которая подкинула Голунову наркотики.
* * *
Юлия Латынина
«Новая газета»