О «рекомендациях полиции»
Кто сказал, что людоедскому племени Нямням чужды эффективные технологии – например, принцип разделения труда? Вовсе нет, господа. Это едят потом все вместе, но в предшествующем процессе каждому нямнямцу назначена своя отдельная функция.
Одни высматривают на морском горизонте силуэты кораблей, перевозящих пищу; другие подновляют ямы-ловушки; третьи, покачивая гладкими бедрами, заманивают наивную добычу в сторону от туристской тропы; четвертые преодолевают сопротивление жертвы; пятые ловко разделывают тушу; шестые готовят кушанье, посыпая его травами, которые были заготовлены седьмыми.
Примерно так же пожирают людей и у нас. Сначала какой-нибудь нямням-репортер откапывает нечто, что может сойти за улику: ну, скажем, пустую бутылку из-под шампанского, сданную каким-нибудь неправильным образом на каком-нибудь неправильном пункте приема посуды.
Затем нямням-редакторы-стеклодувы раздувают из этой бутылки тысячи разноцветных пузырей, а ведущие политические нямням-обозреватели запускают их в воздух, дабы плавали отныне над головами изумленной публики.
На следующем этапе в дело вступает нямням-полиция, открывающая дело и приглашающая злополучного владельца бутылки на допрос. Поначалу тот ошарашен и буквально отказывается верить, что всё это происходит с ним и наяву.
– Бутылка? Пустая бутылка? Вы это серьезно?
– Еще как серьезно, – отвечает приветливый нямням-следователь, указывая на плавающие за окном воздушные шары, в огромном количестве запущенные деятельными нямням-СМИ. – Видите, как их много? А будет еще больше…
Продержав жертву на допросе полный рабочий день, он составляет отчет и отсылает его по нескольким адресам. Последним в списке абонентов стоит непосредственный нямням-начальник нямням-следака – до него результаты допроса читает целая когорта нямням-репортеров.
В принципе, назначенный на съедение обречен уже на этом этапе, хотя еще и не вполне осознает итог своей горькой судьбы.
Бедняге кажется, что он свалился в яму случайно, что скачущие вокруг дикари всего лишь выражают радость по случаю знакомства, а переноска в подвешенном виде со связанными конечностями на шесте – не более чем традиционный местный способ транспортировки уважаемого чужеземца.
На самом же деле его уже практически съели – осталось лишь косточки обсосать.
Тем не менее, в нашем цивилизованном обществе требуется соблюсти определенные приличия. В конце концов, мы ведь не дикари какие-нибудь. Мы мединат-хок, что в переводе с нямням-наречия означает «государство законности и порядка» – в чисто оруэлловском, инверсном смысле этого понятия.
Во-первых, мы едим за столом, пользуясь ножом и вилкой. Во-вторых, шары должны запускаться с должной регулярностью, что требует постоянного сотрудничества нямням-полиции и нямням-прессы. В-третьих, после завершения нямням-следствия настает очередь нямням-прокуратуры и нямням-суда.
Короче говоря, к трапезе можно приступать лишь после вынесения приговора и ни в коем случае не чавкать! Что, конечно, не может не раздражать особо голодных нямнямцев.
Сами подумайте: вы тут талдычите о крахмальной скатерти, а у людей, понимаете ли, в животе урчит и слюна течет!
Именно этим объясняется ярость нямням-оппозиции и нямням-прессы по поводу «Закон полицейских рекомендаций», принятого вчера Кнессетом в первом чтении: он пусть и чуть-чуть, но все-же затрудняет принятый до сего времени каннибальский процесс. Хотя с точки зрения нормальной человеческой – не людоедской и не оруэлловской логики выглядит и разумным, и правильным.
По идее, в теории, функция следственной полиции заключается в сборе материалов, свидетельств и улик касаемо предполагаемого преступления.
Завершив работу, следователь обязан сложить результаты в папки, а папки – в коробки и передать в прокуратуру, которая, в свою очередь, изучив материалы дела, принимает решение о том, насколько они, материалы, оправдывают составление обвинительного заключения и передачу дела в суд. Там, в суде и выносится окончательный вердикт.
В чем смысл существования промежуточной прокурорской инстанции? Зачем она вообще, эта прослойка между следствием и судом? Затем, что полиция изначально настроена на поиск доказательств вины подследственного – этим, собственно, и измеряется качество работы следователя.
Для него сказать «мне не удалось собрать достаточно улик» – значит признаться в собственной профессиональной несостоятельности.
Понятно, что, если спросить следственную полицию, надо ли передавать дело в суд, вы всегда услышите положительный ответ. Именно поэтому никто и не должен интересоваться мнением следствия по данному вопросу.
Но это в теории. На практике же, в людоедской нямням-действительности так называемая «рекомендация полиции» представляет собой важный этап охоты на жертву, облегчая и ускоряя ее доставку к кипящему котлу.
Вы спросите, кто уполномочивал израильскую полицию высказывать свое мнение по поводу результатов следствия (то есть давать оценку своей собственной работе – оценку, которую может и должна давать только и исключительно прокуратура)? Никто.
Просто израильская полиция, по собственной полицейской инициативе, решила, что неплохо было бы это сделать: уже хотя бы потому, что сам себя не похвалишь – никто тебя не похвалит.
Понятно, что в атмосфере голосистой травли, когда пресса УЖЕ назначила жертву в преступники еще ДО завершения следствия, ДО решения прокуратуры и ДО вердикта суда, оглашение непрошенной рекомендации официального государственного органа воспринимается не иначе как окончательный сигнал к началу людоедской трапезы.
Эта рекомендация неизбежно порождает шквал соответствующих медиа-кампаний и неминуемо создает мощнейшее давление как на прокуратуру, так и на судей.
Иными словами, речь тут идет о создании серьезных помех нормальному юридическому процессу, то есть о грубейшем нарушении закона – никак не меньше.
Следственному отделу полиции давным-давно надо было надавать по шапке (вернее по фуражке) и заткнуть не в меру болтливые полицейские рты. Так что кому-то может показаться поразительным, что робкая попытка наложить запрет на противоправную практику полицейских «рекомендаций» предпринята только сейчас.
Кому-то – но только не нам, слишком хорошо знакомым с местной практикой, где правоохранительная система поставлена на службу левому людоедству.
Итак, с одной стороны, нельзя не приветствовать принятие подобной меры. Но, с другой стороны, нельзя не испытывать горестного стыда от того, что нам вообще требуются такие законы. В нормальной – не контролируемой людоедами стране, где действуют нормальные СМИ и нормальная правоохранительная система, полиции и в голову не пришло бы столь грубо вмешиваться в работу прокуратуры и суда.
Так что «Закон рекомендаций» – если он, конечно, пройдет и не будет затем отменен всесильным БАГАЦем – не более чем крошечная заплатка на изодранных лохмотьях нашей рабской демократии, ежедневно насилуемой левыми людоедами.
Но даже и его, этого робкого закона, не появилось бы, когда бы не тот факт, что нынешняя конкретная травля ведется против действующего премьера. Того самого, который бездарно профукал 4 (прописью: ЧЕТЫРЕ!!!!) своих каденции, не ударив палец о палец для того, чтобы изменить вышеописанную каннибальскую реальность.
Потому что нет прока в том, чтобы всего лишь затруднить доставку жертвы к людоедскому котлу. Единственным правильным решением в этой ситуации является полный запрет на каннибализм.
Да, людоеды сильны, сплочены и хорошо защищены – опасно выходить против них с открытым забралом. Но тот, кто по собственной слабости или трусости не отважился рискнуть на разгон людоедского племени, хотя имел все возможности по крайней мере попытаться, – тот лишен права жаловаться сейчас, когда несут на съедение его самого.
Отвратительны ли мне людоеды? Не то слово – отвратней не бывает.
Испытываю ли я хоть каплю жалости к Биньямину-палач-Амоны-Нетаниягу? Ни капли. Он получил ровно то, что заслужил, полной мерой.
* * *
Алекс Тарн
«Facebook»