Измельчали?
Граффити с Уго Чавесом и Че Геварой на Кубе. (Фото: «Nautilus»)
В преддверии 50-летия переворота в Чили, свергнувшего левое правительство Сальвадора Альенде и установившего 13-летнюю диктатуру генерала Аугусто Пиночета, чилийская компания Latinobarómetro провела массовый опрос в разных странах Латинской Америки, посвящённый отношению к диктатурам и демократии.
Так как в опросе приняли участие 20 тыс. человек, его результаты можно считать репрезентативными.
В контекстеКто сыграет Кристину де Киршнер в голливудском блокбастере? 6 декабря 2022 года суд первой инстанции приговорил вице-президента Аргентины Кристину Киршнер по делу о коррупции к шести годам тюрьмы и лишил пожизненно права занимать государственные должности.
Итоги опроса показали, что поддержка демократии и ностальгия по диктатурам растёт по всему региону, хотя и в разной степени. В целом лишь 48% латиноамериканцев заявили, что демократия предпочтительнее диктатуры, что на 15% меньше, чем в 2010 г.
А 54% сказали, что был бы не против диктатуры, если бы она помогла решить насущные проблемы их стран (прирост – 10% за 20 лет).
В Мексике, в которой кстати, демократическому правлению (конечно, с мексиканской спецификой) уже 106 лет, только 35% опрошенных отдают предпочтение демократии перед диктатурой (в 2020 г. таких было 43%).
В Гондурасе, более привычном к диктатурам, за возвращение к такой форме правления высказалось 70%, в Сальвадоре – 63%.
Даже в Чили, где демократические институты укоренены гораздо более сильно, в поддержку демократии высказалось всего 58%, и лишь 28% считают, что демократия в стране эффективна. При этом ⅔ чилийцев, хотя и не выступают за диктатуру, считают, что «твёрдое правительство» важнее прав человека.
Этой тенденции на самом деле уже много лет. Ещё несколько лет назад New York Times опрашивала латиноамериканцев на эту тему. В репортаже из Никарагуа говорилось:
«Мария-Эльза Паласио указала на выцветший портрет давнего диктатора Анастасио Сомосы Дебайле и вынесла поразительное суждение. «Он был последним хорошим президентом, который у нас был», - сказала миссис Паласио, пропустив мимо ушей упоминание о массовых убийствах и захвате земель покойным генералом. «Говорите о нем что хотите, но в его время была работа. Для нас он был настоящим победителем».
Подобные же суждения журналисты слышали и в Гаити.
«Виктор Плейнесс, который работает на здешнем Национальном кладбище, питает слабость к Дювалье, человеку, известному как папа Док. На днях, стоя у могилы, Планесс вспоминал о том, что он считал старыми добрыми временами Дювалье и его сына Жан-Клода, которые вместе правили Гаити с 1957 по 1986 год. «Я бы предпочел, чтобы здесь был папа Док, чем все эти парни», - сказал Плэйнесс, указывая на президентский дворец дальше по улице. «У меня была бы лучшая жизнь, если бы они всё ещё были рядом».
В контекстеЦена, о которой не спрашивают Когда опасность всеобщего ядерного самоуничтожения вроде как миновала, и Бжезинский с Картером, и Никсон, и Рейган с Тетчер... – все они нынче выглядят достаточно кукольными персонажами: история из всех делает марионеток с нарисованными глазками и расписными щёчками.
В Доминиканской Республике социологические опросы уже много лет показывают, что самой популярной фигурой является тиран Трухильо, а в Венесуэле всё чаще вспоминают диктатора Переса Хименеса.
Касательно Парагвая и Гватемалы не требуется даже проводить опросы. Самое мощное политическое движение в Парагвае – стронизм, т.е. ультраправая идеология режима Альфредо Стресснера.
Стронисты уверенно побеждают на выборах, стронистом является и только что вступивший на пост президента Сантьяго Пенья. В Гватемале правит Алехандро Джамматтеи – последователь диктатора Риоса Монтта, и предыдущий глава государства, Джимми Моралес, придерживается такой же позиции. Что говорить – в той же Чили самой многочисленной и популярной партия является Республиканская, созданная последователями Пиночета.
Приверженность демократии падает по простой причине: демократические власти, например, в той же Мексике, Гондурасе и Сальвадоре (не говоря уже о Гаити) демонстрируют свою несостоятельность. Причём во всём – в экономике, политике и обеспечении правопорядка.
Последнее особенно важно: Латинская Америка, исключая такие оазисы порядка, как Уругвай и Коста-Рика, буквально тонет в преступности.
Неудивительно, что восходящая звезда на латиноамериканском политическом небосклоне – президент Сальвадора Найиб Букеле, развернувший настоящую войну с преступностью, которая далеко не всегда ведётся демократическими методами.
В контекстеДипломатический парагвайско-израильский скандал Задача Партии Колорадо — научить молодого президента политическому этикету и преданности традициям и преподать ему небольшой, но чувствительный урок истории. Экс-президент Орасио Картес уже назвал поступок Абдо Бенитеса отступничеством от воли парагвайского народа и предательством Израиля.
Особое место в отношении к диктатуре занимает Бразилия. Военный режим 1964-85 гг. в этой стране, строго говоря, был не диктатурой, а ограниченной демократией: там существовала легальная оппозиция и проводились выборы, хотя президента назначала армия.
С одной стороны, военный режим обеспечил Бразильское чудо – стремительный рост экономики в 1969-74 гг., с другой – в 1981-83 гг., перед передачей власти гражданскому правительству, Бразилия пережила экономический крах и тяжелейший социальный кризис, в значительной степени обесценивший достижения режима и подорвавший репутацию его лидеров.
В крупнейшей стране региона, в общем, не ставят под сомнение демократические ценности, но примерно половина граждан (те, кто голосовал за Жаира Болсонару) хотели бы возвращения к ограниченной демократии, подобной той, что существовала во времена Бразильского чуда.
Вообще отношение к демократии и диктатуре определяется прежде всего запомнившимися гражданам результатами того или иного типа правления.
В Аргентине военная диктатура развалила экономику и затеяла Фолклендскую войну, которую позорно проиграла, да ещё запятнала себя ужасными жестокостями. Неудивительно, что в этой стране приверженность демократии находится на самом высоком в Латинской Америке уровне, невзирая на то, что демократические правительства неэффективны.
В Чили и Уругвае со времени прихода к власти экономика и социальная сфера развиваются успешно – поэтому там демократические настроения более сильны, чем в других странах региона, причём в более стабильном Уругвае они сильнее.
В контекстеСтрана победившего Глазьева Социологическое большинство населения Венесуэлы твердо уверено: виноваты фашисты, а их рассадник — в сопредельной стране. Из Колумбии толпой несутся мигранты, что пожирают наши несуществующие продукты и занимают рабочие места, на которые самим идти не очень-то и хотелось...
Полвека назад альтернативой и демократии, и диктатуре для многих, особенно бедных и «цветных» жителей региона выглядела Куба Фиделя Кастро.
Но Куба, впавшая в крайнюю степень нищеты, давно не является светочем для латиноамериканцев – привлекательность кубинской модели испарилась напрочь.
В 200-х – 2010-х гг. многие латиноамериканцы видели альтернативу «буржуазной» демократии не в военных диктатурах, а в «социализме XXI века» Уго Чавеса: чавесизм стал доминирующей идеологией в Венесуэле, Боливии и Эквадоре, а в Никарагуа более «старый» сандинистский режим перешёл на чавесистские принципы.
Но к нынешнему времени чавесизм, сохраняя сильные позиции, уже не выглядит альтернативой для большинства латиноамериканцев: 5-7 миллионов венесуэльцев, разбежавшихся по Латинской Америке, разносят столь дурную славу о модели Чавеса-Мадуро, что следовать ей уже мало кто хочет.
Уже левые правительства Габриэла Борича в Чили и недавно свергнутого перуанца Педро Кастильо резко выступали против венесуэльской модели. Такой же позиции придерживается ещё один левый – недавно избранный президент Гватемалы Бернардо Аревало.
Таким образом, рост симпатий латиноамериканцев к диктатурам появился, так сказать, методом исключения.
Но современные офицеры латиноамериканских армий не готовы сбрасывать политических оппонентов с вертолётов или скармливать крокодилам – это другое поколение.
Да и противников масштаба Че Гевары или Камило Торреса больше не сыщешь – измельчали. Поэтому ожидать стоит не танков на улицах и не новых военных хунт, а, скорее, успехов правых сил, объявляющих себя наследниками прежних военных режимов. Современные генералы прекрасно понимают, что, соверши они переворот – и тут же получат санкции. Латиноамериканские страны – не Центральная Африка, где местные офицеры захватывают власть, слабо понимая, что за этим последует.
А некоторая «подморозка» политики латиноамериканских властей – наподобие той, что проводит Букеле в Сальвадоре, странам региона явно не помешает.
* * *
Евгений Трифонов
«Дзен»