Дело вовсе не в обаянии
Не знаю зачем я ввязываюсь в обсуждение проблемы, имя которой Яир Лапид. Мне этот господин не симпатичен по сути, но, хочу я это признавать или нет, есть у него то, что называют обаянием.
Всегда было. Этим он и брал на телевидении. Слушать его было необязательно, но смотреть на него было приятно. Девушки и дамы с ума сходили и писали ему страстные письма. Не ему лично, конечно, а телевизионному персонажу.
В контексте«Новая» стратегия Лапида и Беннета — старая тактика «Осло» Лицемерные разглагольствования о великой дружбе в ответ на откровенную враждебность Меркель ещё имели смысл, пока та была канцлером, танцы перед этой хромой уткой, устроенные ей нынешним израильским руководством трудно оправдать.
Это умение обаять не ушло с годами, как это нередко бывает с внешней притягательностью. Вообще-то оно исчезает с первыми морщинами. Или, напротив, появляется. Как у какого-нибудь Третиньяна.
Но оставим обаяние в стороне. В политике оно помогает только в определённых ситуациях. И тут, вроде бы, Лапид-младший проигрывает. Во всяком случае умозрительно.
Так считают его ярые противники. По сути же он собирает больше голосов, чем они и большинство его более умелых и солидных коллег, краем уха всё же слышавшим, что клячу Дон-Кихота звали не Дульцинея, а Росинант.
Никто, правда, не проверял, сколько среди почитателей и избирателей Лапида-младшего девиц и дам среднего возраста. Хочется предположить, что их много больше, чем мужчин. Но, по чести сказать, я в этом вовсе не уверена. На мой взгляд дело вовсе не в обаянии. Дело в другом.
Сразу скажу – я не собираюсь защищать Яира Лапида, да он в моей защите и не нуждается. По моему мнению Лапид-юниор знает, что делает, и делает это сознательно. В данное время он уже давно не мажор-папин сын, а вполне самостоятельный, умелый и хитроумный политический деятель.
У него стойкий отборный электорат, не чающий в нём души, и мне кажется, я понимаю, на чём держится эта стойкость.
Мне очень не нравится этот молодой человек, но он становится, пусть на время, главой моего государства, а это кошмар и вовсе не потому, что он плохо образован, глуп или ленив, как предполагают его легкодумные противники, имея в виду постоянные «ошибки» этого политика в вопросах культурологии.
Все они либо не знают, либо забыли историю израильского лапидизма, родоначальником которого был Томи Лапид-папа, член кнессета, хороший журналист, страстный общественный и политический деятель, образованнейший человек, острого ума и языка которого побаивались даже отцы-основатели государства.
Сын упал недалеко от отцовского древа. Он тоже хитёр, умен и совсем неплохо образован в духе европейского авангарда (создаётся впечатление, что дух студенческих волнений 68 года, как и непреходящий аромат Вудстока перешел от отца к сыну) и уж никак не ленив.
Никто не писал за него его статей, он весьма вербален, и никто не помогал ему стать любимцем телевизионных шоу, которые он сам закатывал каждую неделю.
В отличие от папы, заносчивого и внешне не особо притягательного типа, сын, как я уже отметила ранее, наделён харизмой.
Признаюсь: при том, что я никогда не соглашалась ни с одним его словом и выводом, удержаться от приветливой улыбки в ответ на его телевизионный шарм всё же не могла, как не могли и многие мои знакомые, люди очень далёкие от идей Лапида-сеньора, ставшими и идеями Лапида–юниора.
В контекстеАрабский террор и бессилие израильской власти Общей ненависти было достаточно, чтобы сплотить правительство Беннета-Лапида и поддерживать его до сих пор. Вот только ненависть — это не контртеррористическая стратегия.
Но давайте по порядку. С Лапидом–старшим я была знакома и по компанейским связям, и по работе в «Вестях», вернее в «Мирроре» и «Маариве». Там он был важной фигурой. С распадом СССР Запад пытался приручить российскую интеллектуалию. Израиль в связи с алиёй девяностых был важной ареной этого предприятия.
Лапид-старший был избран на ведущую роль в этой акции не случайно. В нём было всё необходимое в таком деле: высокомерное презрение ко всему советскому, врождённая хитрость и благоприобретённая наглость, умение подчинять себе людей, но не харизмой, а хорошо продуманным действием железного кулака, никогда не выпускавшего горло того, кого удалось зацепить.
Вот ему и было поручено создавать русскоязычные и иные национально-язычные СМИ, которые мистер Максвелл, газетный магнат и хозяин журналистского блока под названием «Миррор», собирался создать в странах бывшего соцлагеря.
Объяснять Томи Лапиду что-либо по поводу нужд и запросов большой алии 90-х было пустым делом, как, впрочем, и настаивать на определённом рецепте приготовления креветок. О чём бы не шла речь, он всегда всё знал лучше.
Лапид-старший был невыносимо заносчив, считал большинство окружающих разных степеней знаменитости полными болванами и не считался ни с каким мнением, кроме собственного.
Всех бывших советских граждан, как ватиков, так и олим, он полагал недоумками, а их минимальное обращение к основам европейского либерализма считал основным делом максвелловских СМИ. Большой разницы между арабами, религиозными евреями, новыми репатриантами и старозаветной европейской интеллигентщиной он не видел.
Все дураки, и всех необходимо перевоспитывать, причём железной рукой. Споры между нами были бесконечными, он позволял себе даже орать.
Защищал меня человек совершенно иного склада, Адам Барух, тогда главред «Маарива» и личный поверенный Максвелла. Он обожал русский авангард, был хорошо осведомлён о том, что происходит в самой России, а также в русскоязычных анклавах Европы и США.
Адам был тем, кого принято называть интеллектуалом, он был хорошо принят и в европейской, и в американской интеллектуальной богеме, от него я и узнавала или выясняла то, что затруднялась понять по книгам и статьям.
Но и сам Адам очень многое черпал из того, что со смехом любил рассказывать Томи Лапид, проводивший в Европе немало времени. При всём своём высокомерии Лапид-старший был необычайно наблюдателен, остроумен, славился, как замечательный рассказчик, в любой компании становился немедленно центром и веселья, и скандала.
Мы оба дружили с знаменитым карикатуристом и юмористом Дошем (Кароль Гордош) и изредка встречались за его субботним столом. В домашней обстановке Томи Лапид был добродушен, сыпал остротами, прижимал к ногтю всех и вся, особенно израильских политических выскочек, не жалея при этом и глав европейских государств. Сидеть за одним столом с ним было весело.
А дружба с Дошем, израильским кукрыниксой, журналистом и графиком «Маарива», создавшем знаменитый образ Срулика-исраэлика, который критиковал всё то в стране, на что никто иной не смел поднять руку, была весьма значимой в моём постижении израильтянства.
Именно Дош отлучил меня от поддержки израильского политического центра и перевёл в самую сердцевину правого лагеря, к которому и он, и Лапид-старший издревле принадлежали.
По рассказам Доша, они с Томи познакомились в фашистском поезде, вёзшем обоих в концлагерь. Молодым людям удалось выломать вагонные половицы и спуститься под поезд, благополучно пролежав между рельсами пока поезд грохотал над ними. Что было потом понять трудно.
Официальные источники говорят о том, что оба учились в Париже и прибыли в Палестину только после окончания войны, но никто не спорит с тем, что оба были одновременно и выдающимися членами организации «ЛЕХИ». Есть предположение, что эти парни участвовали в французском Сопротивлении уже как ячейка «ЛЕХИ», а во время учёбы в университете выполняли кое-какие задания организации.
Оба были скрытны и всякие разговоры об этой части их биографии непременно пресекали. Однако на субботних ужинах при рассказах о деяниях этой организации до и во время создания государства, когда речь заходила об убийстве Бернадота, вокруг стола почему-то становилось тихо и все взгляды обращались к хозяину дома.
Дош при этом только пожимал плечами и продолжал спор с другом Томи о качествах сваренного им венгерского гуляша. Оба были более или менее венгерского извода и гуляш любили сотворять собственноручно.
В контекстеЕдиноличный правитель в партии – Яир Лапид Либерман и его партия, несмотря на определенные успехи, всегда считались секторальной партией. Именно Лапид принес эту модель в центр политической сцены и после этого такие партии возникают с каждой избирательной кампанией как грибы после дождя.
Потом я узнала случайно, что Дош вроде бы продолжал всю жизнь службу в израильских секретных службах. Предполагаю, что его старейший и вернейший друг Томи тоже. Но утверждать ничего не могу. Эти парни своих секретов до конца жизни чужакам не открывали.
Я же была подопечной Доша, пытавшегося превратить меня в истинную сионистку и израильтянку. Это означало сионизм старого образца: ненависть к местечковости и религиозности и тягу к израильскому, а не еврейскому национализму.
Израиль должен был стать независимым светским государством израильтян любого извода.
Заявленным государством либерального и интеллектуально продвинутого общества, примером для всех государств мира. При этом Дош имел облик европейского интеллектуала, был приятелем многих знаменитых европейцев и американцев, имена которых я только читала на обложках англоязычных книг, которые в СССР тогда ни на каком языке не издавались.
Создавалось впечатление, что в этом плане Томи Лапид давал ему даже фору. Он знал всё, всех, обо всех, был в курсе европейских и американских новостей самого деликатного свойства и мог коротко, но очень интересно и весомо отозваться о новинках в любой области интеллекта.
Повторю еще раз: оба относились к убеждённым сионистам старого закала. Иначе говоря, к тем израильтянам, которые на вопрос «вы израильтянин или еврей?» отвечали и отвечают резко и убеждённо – «израильтянин!». К тем, которые не собирались и не собираются поныне строить приёмный пункт для всех евреев мира.
С их точки зрения еврейское государство должно стать государством особо интеллигентных евреев, во всём полностью противоположных облику галутного еврея из штетл, высмеянному Шолом-Алейхемом, но воспетому Бяликом и Черняховским.
В принципе так выглядел и хорошо знакомый мне литовский сионизм. Он был высокомерен, этот сионизм, и в чём-то оправдывал, скажем, довоенную симпатию Жаботинского к идеям Муссолини. Не стоит ужасаться, в депрессивном состоянии европейского интеллигентского духа после Первой мировой, это было прогрессивной реакцией.
Мир требовалось создать заново. А делать это должны были высокоинтеллектуальные авторитарные деятели и их последователи, к которым тогда принадлежали и Томас Манн, и Фейхтвангер.
Всё это изменилось в ходе Второй мировой в результате притока в тогда еще Палестину беженцев из стран Европы и Африки. Но Томи Лапид, как и его друг Дош, остались сионистами старого порядка: штетл должен быть побеждён, а израильтянин должен стать образцом интеллектуальной продвинутости в духе лучших интеллектуальных сил Европы.
И, разумеется, Израиль должен соответствовать либеральным воззрениям относительно прав человека, свободы личности, иначе говоря, либерализма.
Оставаясь при этом государством в пути, которому предстоит еще оформить свои границы в защищаемой форме. Но при свободе частной собственности. Эти воззрения считались тогда правыми.
Нелюбовь к галутному еврею идёт отсюда. Как и презрение к еврею-соглашателю. И к религиозному еврею, к той ненавистной местечковости, выразителем которой религиозный еврей был. А также к еврейскому асафсуфу, невежественному и покорному, который шел в газовые камеры, как скот на убой.
Бен-Гурион был в сущности того же мнения, но ему всё же пришлось взять репарации у Германии, несмотря на бешеное сопротивление «настоящих сионистов», да и в вопросах бывшего якобы соглашательства евреев с нацистами, как в деле Кестнера, эта часть «заядлых сионистов» старого закала причиняла правительству и обществу немало хлопот. Были они всё же меньшинством, но значительным.
Жаботинский был на грани тех и этих. Зато многие кибуцы и кибуцники, тогда еще молодые, воспитанные на идеях сионизма старого образца, тоже считали себя не евреями, а израильтянами.
Галутного еврея, заполонившего их образцовое государство, они не любили, высмеивали и предназначали к перевоспитанию.
Если не его, то его детей и внуков, которых забирали в интернаты и молодёжные движения, где «настоящие израильтяне» были наставниками. Этим занималась и вся система израильского образования. Они же – эти идеалисты сионизма - были идеологически самыми образованными и влиятельными в израильском обществе.
Сказать, что все они были правыми? Ни в коей мере. Примарный сионизм вообще не знал истинного право-лево. Ран Коэн, некогда краса крайней израильской левой, как-то признался мне в интервью, что всё еще видит любого араба сквозь прицел ружья. А стрелок он был умелый, участвовал во всех войнах.
Но и мысль о том, что правые были при левой власти равноправными членами властных структур глубоко ошибочна.
Как и мысль о том, что большинство кибуцников-интеллектуалов и израильской научной элиты и ныне искренне левые. Но и те, и другие сегодня по моему разумению как раз и составляют те 16 мандатов, электорат Яира Лапида, твёрдо следующего по стопам покойного Лапида-старшего.
Мысль о том, что своими немалыми мандатами он обязан культурному отставанию его электората от мировой философско-политической мысли и культуры вообще – ошибочна в своей основе.
В контекстеВеликий прикормчий Нет-нет, конечно, наш крошка Лапид – не Сталин, не Мао, не какой-нибудь из наследственных Кимов и даже не дорогой товарищ Брежнев. Но для своей партии он однозначно – великий кормчий. Мы говорим «Еш атид» – и слышим «Еш Лапид». А не будет Лапида – не будет и атида.
Напротив, Яир Лапид – урождённый израильтянин, является человеком одной крови и выучки с большой когортой израильских единомышленников, по большей части академической выучки, являющихся адептами современной постмодерной культуры, каковую им внушали с детства в школах, молодёжных группах и университетах. И своими словами и выходками он обращается именно к ним.
К тем современным анархо-либералам, которым близки идеалы примарных сионистов.
Или наоборот – этим выученикам и последователям старого сионизма близки идеалы современного анархо–социализма. Того, который украл у правых либералов идею частной собственности и глобального порядка новой формации, заставив бывших правых присоединиться к бывшим левым в заботах о секуляризации общества, а заодно к заботам о геях и морских котиках.
Что до отношения к арабам – все они готовы бороться за свои либеральные идеи, держа при этом один глаз на прицеле ружья и один палец на спусковом крючке. Не забудем, кстати, что эта гвардия желает похерить всю предыдущую культуру, особенно европейскую, со всеми её Росинантами и Дульцинеями.
В своё время я заработала не одну мигрень, углубляясь в идеи современной философии.
Суть дела такова: модная философская мысль обвиняет существующие культурные феномены, включая идею национальных государств, героического патриотизма, а также такие системы, как педагогика, медицина и, скажем, социология с пятой властью, то есть информатикой, в том, что все они, включая литературу, историю, живопись и в какой-то мере даже музыку, терроризируют человека, являясь тайной, скрытой от его понимания властью идей и навыков.
Порабощает она человека намного больше, чем власть открытая, та, которую якобы выбирают свободно.
На деле же этот выбор определяет та самая тайная власть, которая сопровождает человека с самых пелёнок и которую он называет культурой. Чем культурнее в старых понятиях человек, тем сильнее он порабощен тайной властью. Вывод философы обычно не делают (исключаем Сартра и Фуко) , революций не предлагают, этим занимаются политики.
Скажем, адептом этого хода мышления был и остаётся бывший президент США Обама, действующий ныне через президента Байдена. Но есть предположение, что уже Буш-младший был посвящен в эти всполохи современной интеллектуальной мысли.
Отсюда весь нынешний бардак, в том числе и политическая корректность, теория вселенского вранья, и культ слабого в противовес поклонению сильному, героическому. Как и культ ребёнка, будущего идеального человека, получившего власть над родителями, культ сексуальных меньшинств, людей с физическими недостатками, всех тех, кого принято было только жалеть.
Теперь же за эту жалость нужно расплачиваться тем, кто раньше вызывал не жалость, а восхищение. Особо влетело такому феномену, как героический патриотизм.
Объявлено, что нации должны исчезнуть, чем скорее, тем лучше, ибо они мешают человечеству стать единым организмом, подчинённым только власти безвластия, иначе называемой анархией. Вся эта галиматься очень серьёзна, доказательна, на эти темы исписаны не тома, а библиотеки.
Данная идея управляет нынче и ЕС, и ООН, и отчасти НАТО, как и современными США. Самое неприятное то, что она во многом совпадает с вселенскими идеями Кремля и на деле осуществляет для своего воплощения гораздо более жесткий террор, чем прежнее понимание общественного властного добра. Более подробные разборы этого сумбура я оставляю читающим.
Остаётся сказать, что Израиль, как национальное государство, мешает новому пониманию правильной жизни человечества.
Зато Израиль раннего сионизма, как высокоинтеллектуальное государство для избранных любого извода, с удовольствием воспринимает это новое откровение. Старая Европа, а с ней и Старая Америка, наконец, поняли, о чём говорили идеологи примарного сионизма!
Этому бреду приходит конец. И в немалой степени благодаря упорству современной Украины. Разговор о нациях и национальных правах и обязанностях снова стал звучать со всех платформ, но сейчас уже, если не с одобрением, то хотя бы в тональностях раздумья.
А я всё никак не могу забыть видео о встрече израильских «элит» с защитником Нетаниягу. Защитник по имени Моше Брандт, является профессором философии правого толка. Организатор события, г-н Агаси, тоже известный профессор философии, пытался его защитить, призвав аудиторию к приличествующей академическому собранию объективности.
Поведение и аргументы этих двоих меня не особо впечатлили. Но так называемая элита…
Там были судьи, прокуроры, адвокаты, профессора и доценты, философы и историки, политологи и сочувствующие.
В контекстеПрогрессисты не справляются с неудобной для себя правдой Как нам понять очевидную неспособность Лапида и Визеля занять твердую позицию против антисемитов и террористов? Моральный паралич, продемонстрированный обоими этими людьми, является функцией их политической и идеологической идентичности. Оба — являются левоцентристскими прогрессистами.
Все немолодые, одетые в тряпки с вызовом, чистое повторение Вудстока, но в старческом обличье. Уверена, что часть этой публики принимала участие и в Вудстоке, и в студенческих волнениях в Париже в шестидесятые годы прошлого века.
Мне же все они виделись комсомольским собранием двадцатых годов прошлого века с лысинами вместо чубов и кляцаньем вставных челюстей при очередном выкрике.
А что они орали! Господи! «Бабуны»! Имелись в виду, очевидно, бабуины. Относилось это прозвище ко всем, кто готов голосовать за Биби.
А уж Биби… тут дыхание кончалось и оставался только визг. Не сразу, а по раздумье мне удалось сложить визги, ор, стоны и словесную пыль в нечто вразумительное. Было всё это представление начинено лозунгами современного анархо-социализма. «Бабуны» не должны решать, как должно выглядеть государство, пока вообще государство остаётся в силе. Решать могут только избранные (намёк на себя, любимых, я думаю).
Если «бабуны» не подчинятся, к ним необходимо применить силу. Решать будет совет интеллектуалов любой нации и безотносительно к старым понятиям добра и зла. Короче – съезд научных фантастов, объявивших всех несогласных с ними недоумками в ранге обезьян и приравнявших Биби к самому властителю чёрных сил, коменданту ада.
Спросите – почему Биби? Думаю, что поняла, прокручивая то видео вторично. Потому что именно он является живым воплощением всего того, что составляет другой Израиль, другой, более поздний сионизм.
Сионизм, воспринимающий Израиль не как государство избранных, а как национальный дом не исключительно для израильтян, а для любых евреев, приехавших строить не идеальное государство, а удобное жильё для себя и своих потомков.
Одни - для того, чтобы чувствовать себя евреем, другие - для того, чтобы им об этом не напоминали с неприязнью и ехидством.
И для их потомства, остающегося верным принципам не школьного и университетского, а домашнего воспитания.
Однако, мы говорим о Лапиде-юниоре. Так вот: я сильно сомневаюсь в том, что он ленив и малообразован. Ленивец не стал бы покрывать сотни километров, пытаясь обскакать всю страну и не раз по партийным делам. Собрать 16 голосов ему было бы не под силу. Это тяжелая работа, очень трудоёмкая, ежедневная, кропотливая.
Да и насчёт образования есть тут заминка. За всё время пребывания Яира Лапида одним из самых успешных телеведущих и авторов газетных и журнальных публикаций за ним не водились никакие «дульцинеи». Он бывал точен, цитировал аккуратно, не был замечен в незнании цветов национального флага и в прочих странностях.
Неправда, что писал за него папаша. Томи бы делать этого не стал, был слишком занят. Да и стилистически это совершенно разные, как сказали бы в прежние времена, перья.
Что до работы на телевидении, тут и вовсе не о чём говорить. Папа выглядел на экранах заносчивым наглецом, крикливым и беспокойным. Ему было далеко до телевизионных умений сына. Кроме того, не мог ребёнок, росший в очень интеллигентной семье с мамой-писательницей и папой-всезнайкой, не знать самых элементарных вещей из того цивилизационного шаблона, который принято называть цивилизационным культурным наследием.
Что тогда? Почему и как? Тут я скажу нечто, до сих пор, пожалуй, не звучавшее. Боюсь, что Лапид-юниор прекрасно знает, кто такая Дульцинея и как выглядит израильский флаг.
Боюсь, что его якобы ошибки, описки и оговорки – намеренное действие, полностью соответствующее философии и политике анархо-социализма, призывающего похерить все привычные понятия и приоритеты.
НЕТ - нациям и национальным государствам, НЕТ - культуре, поработившей нас и заставляющей поступать не так, как мы хотим, а так, как принято поступать в цивилизованном обществе и всё такое прочее.
Это поведение близко и понятно всем тем, кто мечтает об идеально свободном от любых обязательств человеке в ситуации глобального хаоса. Оно близко и той «элите», о которой шла речь выше. Она, элита, будет командовать парадом, пренебрежительно поплёвывая на нормы и законы, позволяющие каким-то там «бабунам» иметь свои желания и приоритеты.
Я очень надеюсь, что ошибаюсь. Но я почему-то уверена, что вся та безумная «элита», которая бушевала на видео-экране, будет голосовать за Лапида-младшего. Будут голосовать за него и те выученики наших детсадов, школ и университетов, которым вбили в голову всю эту философскую бреднятину, бывшую еще совсем недавно столь модной.
Вбили, имея в виду самую прогрессивную в мире теорию личностной свободы и общественного благополучия, достичь которого на деле невозможно при полной и безнаказной личной свободе, поскольку свобода предусматривает неравенство, а неравенство – отсутствие общественного благополучия.
Но… вроде бы общественная атмосфера в мире начинает меняться.
Однако, если я всё же не ошибаюсь, восхождение Лапида-юниора к вершинам власти опасно. К тому же, забравшись туда, он вряд ли захочет оттуда слезть. Что бы сказал на это его папаша? Скорее всего, похлопал бы сына по плечу.
Он тоже не любил «бабунов», особенно галутных страдальцев от антисемитизма, и верующих, напоминающих ему о героях Шалом-Алейхема.
* * *
Анна Исакова
«Facebook»