Вообще, цимес с назначением Замира в том, что у всех последних начальников Генштаба, которые в основном были десантниками и спецназовцами, у них мышление специалистов, заточенное под проведение спецопераций.
А что такое спецоперации? Это точечные мероприятия, где все риски просчитываются заранее, и зачастую начинается операция только с максимальной долей вероятности на успех – 90% и выше. Это логично.
Во-первых, миссии часто деликатные, где нельзя обосраться в принципе.
Во-вторых, спецназ – это штучный и дорогой продукт.
Их готовят долго и сложно, и ими нельзя разбрасываться.
Попадая в руководство армии, такие генералы от десантуры или спецназа со своим искаженным мышлением применяли тот же принцип, выбирая только самые выигрышные операции. Из 10 возможностей они выбирали лишь 1, где гарантия победы почти 100%.
И в итоге армия, при максимуме допустимых сценариев, бездействовала.
Но реальная война так не работает.
Война – это тот самый туман войны, и военачальнику приходится продираться через него, сталкиваясь с препятствиями и тяжелыми решениями, преодолевая их. Это то самое "трение" по Клаузевицу.
В реальности общевойсковые операции далеко не всегда имеют положительно-высокий баланс вероятности. Бывают 50 на 50, а порой, когда дела дрянь, и отрицательные, но иначе никак. Как известно, бездействие хуже ошибки.
Замир – танковод с пеленок. Он прошел путь от танкового взвода до танковой дивизии. Для всей этой спецназо-тактикульной темы он чужой, но зато понимает армию как систему.
Он знает, что такое чумазые солдаты, понимает важность логистики, важность больших батальонов, важность риска.
А без риска никакая армия не сможет воевать и побеждать.
Не просто так его первые решения – это создание еще одной танковой бригады, возвращение разведрот в эти самые танковые бригады и возможное создание еще одной пехотной бригады.
Замир понимает, что для риска нужна масса. Армия – это не спецназ. Она не проводит спецоперации, она должна быть большой, уверенной в себе и готовой идти на риск.
Игаль Левин
«Facebook»