Почему не получается начать ядерное разоружение Северной Кореи
Заслоненный подготовкой с аммиту Трампа и Путина прошел визит госсекретаря США Майка Помпео в Пхеньян – визит, на котором, как изначально предполагалось, американская и северокорейская стороны обсудят конкретные шаги, направленные на «ядерное разоружение» Северной Кореи – на достижение того самого «ядерного разоружения», о котором стороны, как почему-то полагается считать, договорились в Сингапуре.
Визит Помпео должен был стать первой после саммита консультацией между Вашингтоном и Пхеньяном по практическим вопросам.
Результаты эти оказались более чем разочаровывающими. Майк Помпео, верный представитель трамповской школы дипломатии, отчаянно пытается делать хорошую мину при плохой игре и утверждает, что на переговорах, дескать, «достигнут прогресс».
Однако поведение Пхеньяна заставляет сильно усомниться в том, что данное обтекаемо-дипломатическое заявление отражает реальную ситуацию.
Недовольный Пхеньян
В контекстеСеверная Корея - государство-изгой, с которым нет хороших решений Несмотря на переговоры между двумя Кореями, ситуация на полуострове остается самым большим вызовом для международного сообщества. Военный сценарий приведет к катастрофе для всей планеты, как в сфере безопасности, так и в сфере экономики.
Как только самолет госсекретаря покинул Пхеньян, северокорейские представители заявили, что считают американскую переговорную позицию «вызывающей сожаление». Впрочем, в Пхеньяне, известном своей склонностью к, скажем так, неортодоксальной дипломатической риторике, вскоре уточнили свое отношение к произошедшему и заявили, что Помпео, настаивавший на немедленном и полном ядерном разоружении КНДР, во время переговоров «вел себя как гангстер».
Иначе говоря, Помпео провожали не дипломатическими любезностями и даже не вежливым холодным молчанием, а типичной для северокорейской дипломатии руганью.
Ничего удивительного в этом нет. О том, что шансов на ядерное разоружение Северной Кореи очень немного, вменяемые эксперты говорили и раньше.
Впрочем, события последнего года и дипломатия шантажа, мастером которой неожиданно показал себя Дональд Трамп, привели к тому, что на некоторое время у многих возникли надежды на то, что какие-то осмысленные соглашения между Вашингтоном и Пхеньяном все-таки будут достигнуты. В таких соглашениях речь, конечно, не шла бы о том, что Северная Корея сдаст ядерное оружие, – северокорейское руководство (вполне обоснованно) считает такой шаг самоубийственным.
Однако ожидалось, что на какие-то серьезные уступки северокорейцы пойдут и согласятся по меньшей мере на замораживание своих ядерной и ракетной программ, а при определенном везении – и на их сокращение. Сейчас ясно, что не произойдет и этого.
Действия, предпринятые администрацией Трампа в прошлом 2017 году, создали ситуацию, при которой представлялось вероятным, что Северная Корея пойдет на уступки, немыслимые еще в недалеком прошлом. Однако этот успех администрация Трампа развить не смогла. Сингапурский саммит 12 июня закончился непонятно-туманной декларацией и в итоге превратился в очередную фотосессию Дональда Трампа.
По его завершении президент, как и следовало ожидать, сообщил в твитах своим убежденным сторонникам о том, что американскому народу, дескать, «не нужно больше беспокоиться по поводу северокорейской ядерной угрозы», ибо эта угроза его, Трампа, усилиями полностью ликвидирована. Подобные заявления никакого отношения к реальности не имеют:
сингапурский саммит не только не привел к каким-либо конкретным соглашениям о сокращении северокорейского ядерного потенциала, но даже не увенчался его замораживанием.
Недовольный Китай
В контекстеЕсли самураи – так сбивайте! Самой громкой (как в прямом, так и в переносном смысле) темой визита стала Северная Корея. Находясь столь близко к Киму, Дональд Трамп не упустил случая еще раз донести до северокорейского лидера мысль о том, что с Америкой шутки плохи.
Однако главные проблемы для США сейчас создаются не расплывчатостью сингапурской декларации, а ухудшением американо-китайских отношений. Верный своим предвыборным обещаниям, Дональд Трамп резко повысил ввозные пошлины на ряд китайских товаров, начав таким образом полномасштабную торговую войну с Китаем. Если использовать чисто экономические контрсанкции, Китаю трудно дать адекватный ответ на американское тарифное наступление.
Поэтому Пекин, скорее всего, ответит асимметрично, нанеся ответный удар не в области экономики и торговли, а в какой-то иной сфере – например, в сфере вопросов безопасности.
Северокорейский узел создает наиболее благоприятные возможности для такого асимметричного ответа.
Китай – это одна из пяти официально признанных ядерных держав, и в качестве таковой она крайне не заинтересована в распространении ядерного оружия на планете, так что ядерные усилия Пхеньяна понимания в Пекине никогда не встречали. Тем не менее в Китае всегда считали, что непосредственной угрозы Пекину северокорейская ядерная программа не представляет, и с ней в принципе Пекину можно смириться.
Однако с лета 2017 года ситуация ненадолго изменилась: Китай стал действовать заодно с Соединенными Штатами, создав практически единый фронт с США по северокорейскому вопросу. Китайские дипломаты проголосовали за беспрецедентно жесткий режим санкций в Совете Безопасности ООН и, что еще важнее, китайские таможенники, следуя указаниям Пекина, начали проводить новый режим санкций в жизнь с исключительной суровостью.
Однако в новой ситуации эта суровость, кажется, быстро уходит в прошлое. Сейчас, когда администрация Трампа развязала против Китая торговую войну, для Пекина имеет смысл продемонстрировать американцам их, американцев, уязвимость и их зависимость от доброй воли Китая в иных вопросах. Учитывая степень раскрученности северокорейского ядерного вопроса, Северная Корея является идеальным плацдармом для нанесения подобного ответного удара.
Поэтому не следует удивляться тому, что в последние месяц-полтора китайские таможенники стали смотреть сквозь пальцы на те торговые сделки с Северной Кореей, которые отчасти нарушают санкционный режим. Понятно, что стоит только руководству КНР принять соответствующее решение, пусть и негласное, – и весь режим санкций станет бесполезным.
Китай контролирует около 85–90% всей внешней торговли КНДР, и,
если в Пекине решат игнорировать или даже осторожно поощрять нарушение санкций китайскими компаниями, вся политика экономического давления на КНДР станет бессмысленной
– что бы по этому поводу ни думали сейчас в Вашингтоне.
Однако именно такое изменение позиции Пекина и происходит сейчас, на наших глазах. Фактически Китай отказывается от единого фронта с США и возвращается к той политике, которую он проводил по отношению к Северной Корее уже почти два десятилетия.
Не может повторить
В контекстеНепротивление наказуемо Правду сказал маленький подполковник - Северная Корея никогда не откажется от своей ядерной программы. Отсюда напрашивается простой вывод - мирного решения этой проблемы не существует. Не случайно русские продолжают настаивать на дипломатическом решении, сами, надо думать, не представляя, как оно выглядит.
Есть у происходящего и иное измерение. Одной из причин успеха американской дипломатии, которой удалось посадить северокорейцев за стол переговоров (и сделать это фактически бесплатно, что само по себе является немалым достижением!), было то, что администрация Трампа убедительно демонстрировала свою готовность применить против Северной Кореи силу в том случае, если Пхеньян не пойдет на уступки.
Не исключено, что все те воинственные заявления, равно как и соответствующие утечки из Белого дома и Пентагона, которые мы наблюдали в 2017 году, являлись блефом. Однако закрепившаяся за Трампом репутация отвязного или, как говорят в определенных кругах, «отмороженного» человека привела к тому, что его заявления – даже если они в действительности являлись блефом – воспринимались всерьез. Сейчас на повторение этого эффекта рассчитывать не приходится.
Пыл американских ястребов может охладить и то обстоятельство, что в нынешней ситуации Китай вполне способен заявить о том, что, верный духу китайско-северокорейского договора о дружбе 1961 года, окажет Северной Корее военное содействие, если она станет жертвой нападения третьей страны (то есть Соединенных Штатов).
Разумеется, речь не идет об отправке китайских войск на Корейский полуостров. Скорее всего, даже при самом драматическом развитии событий Китай ограничится отправкой вооружений и передачей разведывательных данных.
Однако даже такие частичные меры – и, более того, даже сама вероятность принятия Китаем этих мер – являются весьма весомым фактором,
который, как можно предположить, существенно остудит самые горячие головы в Вашингтоне.
Наконец, немалую роль играет и позиция руководства Южной Кореи. Президент Мун Чжэ Ин постоянно подчеркивает, что у него, дескать, нет никаких сомнений в искренности Ким Чен Ына и готовности северокорейского лидера отказаться от ядерного оружия. Сомнительно, что такой тертый и многоопытный политик, как Мун Чжэ Ин, действительно верит в возможность построения на Корейском полуострове безъядерного парадиза.
Однако обстоятельства оставляют ему мало пространства для выбора: если Мун Чжэ Ин признает очевидное – невозможность решения проблемы дипломатическими средствами, то этим он не только сыграет на руку своим внутриполитическим оппонентам, ястребам из правого лагеря, но и увеличит шансы на то, что США вернутся к политике давления и военных угроз.
Именно поэтому южнокорейское руководство, скорее всего, в обозримом будущем будет отрицать очевидное, настаивать, что полное ядерное разоружение Северной Кореи – дело ближайшего будущего, и всячески саботировать возвращение США к политике «максимального давления».
Таким образом, вернуться в 2017 год не удастся.
В создавшихся условиях новая волна угроз и многозначительных заявлений о «гневе и пламени», которые вот-вот обрушатся на непокорный Пхеньян, будет проигнорирована.
Здесь Трамп и его окружение, скорее всего, обнаружат себя в положении, напоминающем героя известной сказки, мальчика-пастуха, который любил кричать о появившемся волке. Первый раз его крикам поверили все, однако во второй или третий раз крикам этим будет веры куда меньше.
Вся эта ситуация очевидна для северокорейской стороны – не случайно за последние три месяца Ким Чен Ын побывал в Пекине три раза. В Пхеньяне и с самого начала не собирались соглашаться на полное ядерное разоружение, но там были готовы идти на кардинальные уступки по ядерному вопросу.
Однако эта готовность уступать была вызвана исключительно опасениями по поводу возможной американской силовой акции, равно как и по поводу последствий санкций, в поддержку которых неожиданно выступил Китай.
Сейчас эти опасения исчезают – и неудивительно, что Пхеньян меньше заботится о том, чтобы скрывать свою позицию.
Позиция эта на данный момент состоит из двух пунктов: во-первых, полное и необратимое ядерное разоружение для КНДР неприемлемо (хотя по дипломатическим соображениям этого теперь не говорят прямо); во-вторых, уступки по линии ограничения ядерного и ракетного потенциала теоретически приемлемы, но только в том случае, если каждая такая уступка будет немедленно и адекватно вознаграждаться американской стороной – в первую очередь путем поэтапного ослабления санкций.
Именно второй пункт, кажется, донесли до госсекретаря Помпео в Пхеньяне.
Судя по слухам и утечкам, Помпео вез в Пхеньян некую дорожную карту, конкретный план действий, которые, по мнению США, должны были предпринять в Пхеньяне для того, чтобы в обозримом будущем, до истечения первого президентского срока Дональда Трампа, полностью завершить ликвидацию северокорейского ядерного потенциала.
Он, скорее всего, выразил и текущую позицию США по санкциям, которая заключается в том, что ни о какой отмене санкций не может быть и речи до тех пор, пока КНДР не ликвидирует весь свой ядерный потенциал.
Поскольку полная ликвидация ядерного потенциала в планы Пхеньяна в принципе не входит, переговоры окончились ничем. Показательно, что намечавшаяся встреча Помпео и Ким Чен Ына проведена не была.
Это, конечно, не прекращение переговоров. Для Трампа будет непросто признать свою неудачу перед промежуточными выборами, так что переговоры продолжатся. Не возражают против этого и северокорейцы, главная задача которых – переждать бурю, дождаться того неизбежного момента, когда Трамп сдаст дела и покинет Белый дом. После этого, как справедливо полагают в Пхеньяне, можно будет вернуться к старому.
Провал американской дипломатии на северокорейском направлении, который стал очевиден уже после Сингапурского саммита, приобретает все более впечатляющие масштабы. Сейчас уже нет шансов на то, что миру удастся просто вернуться к ситуации, существовавшей на конец 2016 года, то есть на момент избрания Трампа президентом.
Ситуация, скорее всего, в итоге стабилизируется – речи о войне на Корейском полуострове по целому ряду причин как не было, так и нет.
Тем не менее новая ситуация, которая, скорее всего, сложится на Корейском полуострове после ухода Трампа, будет куда более опасной и для мира в целом, и для Восточной Азии, чем та ситуация, которая существовала в момент прихода Трампа к власти.
* * *
Андрей Ланьков
- историк, кореевед, преподаватель Университета Кукмин (Сеул).
Московский центр «Carnegie»