Отрывок из книги «Рискуя собственной шкурой»
Иерусалим. Пятница. (Фото: «Nautilus»)
Чем больше они говорят, тем меньше вы понимаете. Закон или номус? В религии, как и в других вещах, вы платите за лейбл.
Девиз моей жизни: математики думают (ОК, в точно определенных и обозначенных) объектах и отношениях, юристы и легальные философы в концепциях, логики в максимально абстрактных операторах… и дураки – в словах.
В контекстеЕвропейские церкви: каждодневное осквернение Власти и СМИ стремятся завуалировать этническое и религиозное происхождение вандалов. Если же факт того, что погромщики были мусульманами становится достоянием гласности, преступник, как правило, объявляется психически нездоровым.
Два человека могут использовать одно и тоже слово, подразумевая под ним разные вещи – и тем не менее, продолжать разговор, что хорошо для кофе, но плохо для принятия решений, специфически политических решений касающихся других.
Но их легко пробить, как это делал Сократ, попросту спросив, что они понимают под тем, что сказали – и потому философия была рождена в качестве сурового дискурса и отказа от смешанных понятий. Она была прямой противоположностью продвигавшейся софистами риторики.
С Сократа у нас – длинная традиция математической науки и контрактного права, в основании которых лежит точность маппинга.
Но у нас также нет недостатка в декларациях кретинов, использующих лейблы – за пределами поэзии бойтесь словообилия и словоблудия, этой алхимии знания.
Разные народы редко понимают под религией одно и тоже – и также редко осознают это. Для ранних евреев и мусульман религия была законом. Дин значит закон на иврите и религия на арабском. Для ранних евреев религия была трайбалисткой, для мусульман – универсальной.
Для римлян религия была социальными событиями, ритуалами и фестивалями – слово religio было противоположностью слову superstitio.
Оно присутствовало в римском цайтгайсте, но его не найти на Греко-Византийском Востоке. По всему древнему миру, закон, процедурально и механически, существовал сам по себе.
Раннее христианство, благодаря Св. Августину, стояло относительно далеко от закона, и позднее, помня о своем происхождении, имело с ними непростые отношения. Например, даже во времена инквизиции, мирской суд формально выносил окончательный вердикт.
Далее, Кодекс Феодосия (скомпилированный в пятом веке ради унификации римского права) был «христианизирован» коротким введением, можно сказать, благословением – все прочее осталось не измененным с языческих времен, и судебные резоны не отличались от тех, что можно было услышать в Константинополе и (главным образом) в Бейруте.
В своде законов доминировали идеи финикийских юристов Ульпиана и Папиниана, которые оставались язычниками. В противоположность теориям геополитиков, школа римского права в Бейруте была закрыта не христианством, но землетрясением.
Это отличие отмечено тем, как христианский арамейский использует слова дин – религия и номус (из греческого) – право. Иисус, с его императивом «кесарю – кесарево» разделил святое и мирское : христианство было для другого пространства, для царства божия, слияние с которым происходило лишь в конце света.
В контекстеСтрана без мусульман Самое любопытное в отношении японцев к исламу и мусульманам – они абсолютно не считают себя обязанными оправдываться перед мусульманами за свое негативное отношение к религии Пророка.
Ни иудаизм, ни ислам не маркируют разделения священного и мирского. И конечно же, христианство ушло из исключительно спиритуального пространства с тем, чтобы принять церемониальное и ритуальное, интегрировав большую часть языческих ритуалов Леванта и Малой Азии.
Иллюстрацией символического разделения между церковью и государством стал тот факт, что титул Понтифик Максимус (первосвященник), принятый на себя римскими императорами после Августа, был отменен Феодосием, и передан, в конце четвертого века, епископу Рима , и позднее – Папе Римскому.
Для большинства евреев религия сегодня превратилась в этнокультурный феномен, без права, и для многих -в нацию. Тоже самое верно в отношении армян, халдеев, коптов и маронитов. Для православных и католиков религия, главным образом – эстетика, помпезность и ритуалы. Для протестантов религия – вера без эстетики, помпезности, ритуалов и права.
Далее на восток, для буддистов, синтоистов и индуистов религия – практическая и спиритуальная философия, с этическим кодом ( и для некоторых – с космогонией). И когда индуисты говорят об индуистской «религии» это не означает тоже самое для пакистанца, и скорее всего будет означать что-то другое для перса.
Когда появилась мечта о национальном государстве, все запуталось еще больше и стало намного, намного сложнее. Когда араб говорит «еврей» он имеет ввиду просто веру, для арабов принявший христианство или ислам еврей уже не еврей. Но для еврея еврей – это просто тот, чья мать еврейка.
Но иудаизм каким-то образом влился в нацию-государство, и для многих означает принадлежность к государству.
В Сербии, Хорватии и Ливане религия означает что-то одно в мирное время и нечто совершенно другое в военное.
В контекстеСМИ по-разному относятся к исламистскому и западному терроризму Комментарии СМИ и политиков по поводу двух последних массовых убийств в США, безусловно, заслуживают отдельной статьи. Они в очередной раз подчеркнули разницу в отношении к исламскому терроризму и тому, что можно назвать западным терроризмом.
Когда некто обсуждает «христианское меньшинство» в Леванте, речь не идет (как это представляют себе арабы) о продвижении христианской теократии (настоящие теократии – редкость в христианской истории, была только Византия и короткая попытка Кальвина).
Он просто имеет ввиду или светских, или желает отметить разделение церкви и государства.
Тоже самое верно в отношении гностиков (друидов, друзов, алавитов, алевитов, мандеев) религия которых большей частью неведома ее собственным адептам, за исключением тех случаев, когда ее куски становятся известными и караются доминантным большинством.
Проблема с Европейским Союзом – в том, что его наивные бюрократы (из тех, что не в состоянии найти кокос на Кокосовых Островах) обдурены лейблами.
Они относятся скажем, к салафизму, как к «религии» – с его собственными домами молений, в то время как на практике речь идет о нетолерантной политической системе, которая распространяет (или поддерживает) насилие и отрицает институты Запада – те самые институты, которые позволяют им оперировать.
Мы видели, что согласно правилу меньшинства, нетолерантный будет править толерантным: рак должен быть остановлен до того, как он превратился в метастаз.
Салафизм очень похож на советский коммунизм на апогее: оба располагают всеобъемлющим контролем над всеми областями человеческой активности и мышления. Это лишает любые дискуссии относительно того, что является более смертоносным – атеистические режимы или религия, уместности, точности и реализма.
Вера против веры
В контекстеКак Палестинская администрация изживает христиан Христиане в Палестинской Автономии страдают от тех же самых преследований, включая нападения на церкви, похищения людей и насильственные обращения в ислам, как и их единоверцы в десятках мусульманских стран.
В следующей части мы увидим, что «вера» может быть гносеологической или просто процедуральной (или метафорический) – что ведет к самым разнообразным конфузиям относительно того, что является религиозной верой, а что нет. Главная проблема «религии» – проблема с верой.
Некоторые верования большей частью декоративны, некоторые – функциональны (помогают выживать), другие – буквальны.
И возвращаясь к нашей салафитской проблеме: когда один из этих фундаменталистов говорит с христианином, он убежден, что тот понимает свои собственные убеждения буквально, в то время как христианин уверен в том, что у салафита – такие же метафорические концепции, как и у него самого, что к нему не стоит относиться слишком серьезно и уж тем более буквально.
Такие религии, как христианство, иудаизм, и, в некоторой степени, шиитский ислам развились (или, вернее, позволили своим членам развиться) в сложные общества – именно тем, что отошли от буквальных толкований. Буквальное не оставляет места для адаптации.
Как писал Гиббон: «Различные формы поклонения богам, господствовавшие в римском мире, считались народами одинаково истинными, философами – одинаково ложными, судьями – одинаково полезными. И потому толерантность производила не просто взаимную индульгенцию, но даже религиозное согласие».
Конспект Skin In the Game («Шкура в игре» или «Рискуя собственной шкурой») Нассима Талеба.
* * *
Нассим Талеб
«Postskriptum»