В России запрещают не мессенджер Дурова, а цифровую экономику
В ночь на 27 апреля Роскомнадзор, действующий в данном случае как инструмент ФСБ, в рамках войны с Telegram заблокировал часть адресов «Яндекса», «Вконтакте», «Одноклассников», Facebook, Twitter, Yahoo и даже небольшую компанию, принадлежащему советнику президента по закрытию Интернета — Герману Клименко.
Блокировка эта внезапно заставила заговорить доселе молчавших российских IT-мейджоров, и они назвали войну с Telegram «ударом по всему рунету».
И это правда.
Потому что Кремль и ФСБ пытаются запретить не Telegram. Они пытаются запретить цифровую экономику, потому что в их параноидальном воображении она несет для их власти риски.
Нам говорят:
«Вы тут приучились регистрироваться на рейс по интернету? А вот фиг вам — стойте в аэропорту два часа в очереди».
«Вы тут покупаете по интернету билеты? А вот фиг вам, идите-ка в агентство, оно недалеко, всего пять остановок на троллейбусе и потом еще три на метро, и вам там, по цене вдвое дороже, тетка с пергидрольной завивкой продаст билет не в тот город и не на тот рейс».
«Вам нужна научная база данных? Нам плевать».
«Адрес ближайшей аптеки? Нам плевать».
«Вызвать мастера починить окно? А нам плевать».
Вы не должны пользоваться интернетом, — говорят нам, — потому что в Интернете есть Telegram. И если его неправильно использовать, то он можем быть опасен для власти.
В контексте«В 1998 году был интернет, о котором сейчас мы можем только мечтать» Медиаменеджера, блогера, основателя и первого главного редактора «Газеты.Ru» Антона Носика не стало в ночь на 9 июля. В память об ушедшем мы публикуем интервью, которое Носик дал к 15-летию издания и в котором ответил на вопросы о создании «Газеты.Ru», первых потрясениях журналистов и о том, почему рунет может распасться на атомы.
Им невдомек, что для их власти опасен не Telegram, а они сами. Потому что революции, бунты и перевороты происходили в мире задолго до Telegram. Революции не происходят только тогда, когда в стране демократия. Вот тогда народ правит не посредством восстаний, а посредством выборов.
А если вы воруете, врете и убиваете — то всегда есть риск, что народ выйдет на улицы. Он может и не выйти, это правда. Но риск — есть. И они сходят с ума от одного риска.
На наших глазах творится удивительная вещь. Потому что что такое вернуть страну в доцифровой век? Это все равно что убить ее.
Это все равно как запретить электричество из опасения, что заговорщики и враги будут собираться при электрическом свете.
Это все равно, что запретить порох из опасения, что соберут бомбу и подложат ее под задницу августейшего короля.
Это все равно что запретить письменность из опасения, что придут гады и понапишут.
Вам кажется, что я преувеличиваю? Отнюдь. В мире было по крайней мере одно общество, которое запретило письменность именно по такой причине.
Это была империя инков. Первоначально у них, видимо, существовало письмо, но они его запретили и оставили только другую систему — кипу. Потому что кипу — это была система учета. Это была система, согласно которой Великий Инка, Лидер и Утес, Фюрер и Господин, мог подсчитывать количество картошки, маиса, и прочих припасов в своих кладовых. Ни для чего другого она не служила. С помощью кипу, в отличие от письменности, нельзя было написать письмо заговорщику или написать нечто, неполезное для правительства.
Правда, отсутствие письменности помешало цивилизации инков развиваться. И она сделалась легкой добычей для 160 человек из отряда Писарро. Как выяснилось, послать донесение про Писарро тоже было нельзя.
В контексте«Давно пора, но за “Яндекс” обидно»Многие из недовольных говорят, что будут обходить блокировку... Противники блокировки нередко сравнивают Украину с Северной Кореей или другими авторитарными государствами, в которых ограничен доступ к интернету.
Давайте переложим действия Кремля на язык реального мира.
Представьте себе, что власти решили уничтожить штаб-квартиру некой компании Х. В рамках этой идеи они сначала прицельным ударом ракеты «Искандер» снесли все супермаркеты «Перекресток». По всей стране. От Владивостока до Смоленска. С живыми людьми внутри.
Потом артиллерийским огнем уничтожили Марьино. Потом шарахнули по Воронежу и Иваново. Потом взорвали Люберцы. Потом ОМОН взял штурмом Магнитогорский металлургический комбинат и остановил там все производство с последующей экологической катастрофой. Потом за Магнитогорском последовали все остальные меткомбинаты России, а Нацгвардия тем временем взрывала скважины «ЛУКойла». Компания Х при этом осталась цела-невредима и только получила дополнительную рекламу за счет своей полной неуничтожимости.
Вот это все у нас и происходит.
Да, это происходит в виртуальном пространстве, но убытки, которые генерирует Роскомнадзор, совершенно реальны. И они отнюдь не исчерпываются миллиардом долларов коммерческого ущерба российских компаний, действующих в Интернете.
Потому что ущерб человеческий — когда, например, в аэропорту творился ад и людей регистрировали вручную, — в этот миллиард не входят. И студент, который думал о стартапе в России, и который теперь не знает, что следующее запретит Кремль — электричество? Авиацию? Письменность? Или сразу, чтобы не мелочиться уже, гравитацию? — решение вот этого студента заниматься стартапом не в России и вообще как можно скорее свалить, в этот миллиард убытков не входит.
Решение Кремля — это не решение о запрете Telegram. Это решение об отмене цифровой экономики, после которого решение о запрете электричества уже не будет выглядеть фантастическим.
* * *
Юлия Латынина
«Новая газета»