Как долго Орбан будет непобедим?
Четвертые сроки входят в моду в Европе. В конце прошлого года – Ангела Меркель, в начале этого – Владимир Путин, а в это воскресенье к ним присоединился венгерский премьер Виктор Орбан.
Его партия FIDESZ в очередной раз получила конституционное большинство в парламенте, выведя своего бессменного с 1988 года лидера на тринадцатый год у власти.
В контекстеДва противоположных подхода Нельзя недооценивать и огромное значение для стран, которые также не согласны с безоглядный поддержкой миграционных процессов... Примеру Соединенных Штатов в ООН вполне могут последовать Венгрия, Польша, Румыния и другие страны.
Орбану всегда удавалось заранее уловить смену глобальных трендов и оказаться на несколько шагов впереди других политиков Восточной Европы.
Партию FIDESZ, тогда молодежную и отчаянно либеральную, он основал в марте 1988 года, когда Валенса, Гавел или Желев еще сидели в подполье, не надеясь на скорый успех.
Два десятилетия спустя, успев поработать четыре года либеральным и проевропейским премьер-министром, Орбан не потерял чутья, перековался в консервативного патриота и триумфально вернулся к власти в 2010 году, начав строить первую в Европе нелиберальную демократию.
Сейчас, в 2018 году, когда остальная Европа переживает из-за подъема национал-популизма, для Венгрии эти переживания давно в прошлом. Те, кого в Европе называют национал-популистами, правят страной уже восемь лет, причем большую часть времени – имея конституционное большинство в парламенте.
Получается такая смесь альтернативной реальности и машины времени: посмотрите на Венгрию, и вы получите примерное представление о том, что ждет другие европейские страны, где национал-популисты недавно пришли или вот-вот могут прийти к власти.
Популистский монетаризм
В мировых СМИ такое национал-популистское будущее на венгерском примере обычно описывают самым жутким образом как беспросветное царство коррупции, бедности и ксенофобии. И действительно, при желании в Венгрии можно найти достаточно иллюстраций и одного, и другого, и третьего.
Но если сравнивать Орбана не со шведскими социал-демократами, а с его венгерскими предшественниками и конкурентами, то ситуация будет намного многообразнее и перестанет сводиться к примитивному популизму и ксенофобии.
Например, когда Орбана обвиняют в экономическом популизме, то на его сторонников это имеет ровно противоположный эффект. Они лишь убеждаются в том, что бессмысленно прислушиваться к такой критике – она предвзятая и не имеет отношения к венгерской реальности.
И действительно, если посмотреть на динамику практически любого макроэкономического показателя Венгрии, то окажется, что Орбан проводит самую ответственную экономическую политику в новейшей венгерской истории.
В контекстеПравее, ультраправее Наибольшие опасения и внутри Австрии, и за рубежом связаны с возможной радикализацией нового австрийского правительства под влиянием младшего коалиционного партнера – Партии свободы. Говорят о возможном закрытии границ, орбанизации политической системы, братании с Россией и прочее.
В предыдущие восемь лет правления леволиберальных кабинетов (2002–2010) дефицит венгерского бюджета и близко не подходил к маастрихтским критериям, составляя по 6–8% ВВП. А у Орбана уже на третьем году правления упал ниже 3% ВВП и с тех пор не превышал этого порога.
То же самое с государственным долгом. За леволиберальную восьмилетку он вырос с 55% ВВП в 2002 году до 80% в 2010-м. За восьмилетку Орбана упал с 80% ВВП до 73%.
На 2002–2010 годы приходится не только финансовый кризис 2008 года, но и экономический бум середины нулевых, когда страны Восточной Европы росли по 6–8% в год.
Но Венгрию, жившую тогда под руководством коалиции либералов и социал-демократов, коснулся только кризис, а бум нет. Реальный ВВП страны за эти восемь лет вырос всего на 12,6%.
За следующие восемь лет Орбана, которые пришлись на гораздо менее благоприятную конъюнктуру в экономике ЕС, рост составил 15,6%.
Апокалиптические прогнозы, что чрезвычайные налоги Орбана на банки и торговые сети приведут к бегству иностранного капитала и затяжной рецессии, не оправдались. Некоторые западноевропейские компании действительно ушли, но в основном не только из Венгрии, а из региона в целом.
А суммарные накопленные прямые иностранные инвестиции продолжили расти: с 68 млрд до 78 млрд евро в 2010–2017 годах. К тому же исчез дефицит платежного баланса: дефицит 7–8% ВВП сменился профицитом 3–5%.
Но ладно макроэкономика, репортажи с нынешних выборов были полны рассказов, как правительство Орбана накануне голосования рассылает венгерским пенсионерам подарочные сертификаты – примерно на 30 евро.
Трудно придумать пример более примитивного популизма, чем прямая покупка лояльности социально незащищенных слоев населения.
Это все так, только первым подарочные сертификаты придумал не Орбан.
Наоборот, в конце своего первого премьерского срока он проиграл выборы 2002 года в том числе потому, что оппозиционные социал-демократы тогда раздавали венгерским пенсионерам сертификаты на 80 евро (по тогдашнему курсу), которые обещали обменять на реальные деньги в случае своей победы.
Эту акцию социал-демократы объясняли тем, что именно такую сумму потерял каждый венгерский пенсионер из-за бездарного премьерства Орбана в 1998–2002 годах.
Конечно, раздавать пенсионерам такие сертификаты перед выборами – это примитивный популизм. Но в Венгрии политические традиции сложились так, что или сертификаты раздаешь ты, или это делают твои оппоненты и выигрывают.
Перед выборами 2006 года лидер нынешней либеральной оппозиции Ференц Дьюрчань так старался остаться на посту премьера с помощью повышения пенсий и зарплат бюджетникам, что уронил дефицит венгерского бюджета почти до 10% ВВП – это в 2006 году, на пике экономического бума в Восточной Европе.
И большинство венгерских избирателей, в отличие от западных корреспондентов, прекрасно помнят достижения Дьюрчаня в правительстве и не готовы за него голосовать, что бы он там теперь ни говорил про важность либеральных европейских ценностей.
Семь колонн оппозиции
В отличие от экономики в области общественно-политических свобод ситуация в Венгрии за время правления Орбана заметно ухудшилась. Но это ухудшение совсем не является синонимом авторитарного режима и диктатуры.
Часть крупных венгерских СМИ действительно была скуплена провластными олигархами, что соответствующим образом сказалось на их редакционной политике. Но в Венгрии по-прежнему есть крупные общенациональные телеканалы, газеты, интернет-порталы, которые остались независимыми или оппозиционными.
Те же расследования коррупционных скандалов в окружении Орбана, которые так охотно пересказывают западные СМИ, делаются в основном местными венгерскими журналистами и публикуются в общедоступных венгерских СМИ.
Да и олигархи могут пересматривать свои политические взгляды: до 2013 года Лайош Шимичка был провластным олигархом и его медиаимперия работала на Орбана, а потом старые товарищи поссорились, и СМИ олигарха стали оппозиционными.
В контекстеЧехия отказалась принимать беженцев по квотам ЕС Венгрия, Австрия и Польша до сих пор не приняли по квотам ни одного человека. Если они не примут мигрантов до конца июня, их могут оштрафовать за нарушение соглашений ЕС.
Мощь и эффективность пропагандистской машины Орбана сильно преувеличена. Она хорошо работает только там, где совпадает с реальными общественными настроениями – например, в неприятии иммиграции из мусульманских стран.
Но стоит отойти немного в сторону, и навязать нужное мнение получается гораздо хуже. Например, в последние полгода до выборов главной темой провластной агитации была идея, что Джордж Сорос через неправительственные организации хочет навязать Венгрии нелегальных мигрантов.
Но, несмотря на несколько месяцев упорной и агрессивной пропаганды, по опросам, даже среди сторонников правящей FIDESZ в существование коварного плана Сороса поверили всего 38%.
Венгерские оппозиционные партии работают не в идеальных условиях, но говорить о жестком административном давлении на них, по типу России или Белоруссии, не приходится.
Гораздо больше венгерским оппозиционерам мешают бесконечные претензии друг к другу и нежелание отказаться от персонажей, которые полностью дискредитировали себя во время пребывания у власти в 2002–2010 годах.
Если сложить результаты шести крупнейших леволиберальных партий, которые выдвигались против Орбана на этих выборах, то получится около 30% голосов. Плюс 20% за правый, но оппозиционный Jobbik.
Эти цифры не похожи на голосование в диктатуре. FIDESZ не набрала даже половины голосов (48,5%), а конституционное большинство получила просто потому, что странно идти на выборы сразу шестью колоннами (не считая седьмой от Jobbik), если у вас половина парламента избирается по мажоритарному принципу.
Когда за несколько недель до выборов венгерской оппозиции все-таки удалось о чем-то договориться и выдвинуть единого кандидата на выборах мэра города Ходмезёвашархей, они их благополучно выиграли.
Пределы возможного
В итоге зловещая победа беспринципных национал-популистов в Венгрии распадается на довольно заурядные слагаемые: экономические успехи на фоне предшественников, раздробленность и ошибки оппозиции, правильное попадание в общественные настроения.
Эти настроения (и страхи) могут быть не самыми благородными, как в случае с беженцами.
Но приравнивать желание общества контролировать, кто живет в их стране, к фашизму, тоже не самый конструктивный способ искать решение проблемы.
В контекстеПравительство Австрии: нет — безумию Позиция нового правительства Австрии наносит сильнейший удар по формально все еще сохраняющемуся “общеевропейскому единству” в иммиграционной политике, навязанной европейцам канцлером Германии Ангелой Меркель.
Более того, несмотря на убедительную победу и обвинения в диктаторстве, этот срок, скорее всего, станет для Орбана последним. Проведя 30 лет в первом ряду венгерской публичной политики, он заметно устал от нее.
Раньше во время предвыборных кампаний Виктор Орбан старался лично съездить даже в крохотные города, был готов выступать по несколько раз в день перед самыми разными аудиториями.
В эту кампанию он ограничился парой торжественных речей на больших митингах.
Вместе с энтузиазмом уходит и чутье. Еще в 2014 году Орбан вел FIDESZ на выборы с проработанной и многосторонней программой, где были идеи и по экономике, и по энергетике, социальной сфере, внешней политике.
Сейчас от былого разнообразия осталась одна борьба с нелегальной иммиграцией, страх потерять национальную идентичность.
В какой-то момент, на пике кризиса с беженцами, эта тема действительно хорошо работала, но с тех пор прошло уже несколько лет, венгерское общество успело переключиться на другие проблемы, а Орбан – нет.
По опросам видно, что вопреки усилиям провластных СМИ тема иммиграции волнует жителей Венгрии все меньше и меньше.
72% называют главной проблемой страны ситуацию в системе здравоохранения, дальше по убывающий идут бедность, имущественное неравенство, коррупция.
У иммиграции всего 11%, у терроризма – 3% (можно было выбирать сразу несколько вариантов). За следующие четыре года этот разрыв между предложением FIDESZ и запросами венгерского общества только увеличится.
Память о грехах тех, кто правил до Орбана, станет слабее, а усталость от несменяемого премьера, вышедшего на первые роли еще в 90-х, наоборот, усилится. Одной только пропаганды будет уже недостаточно для того, чтобы FIDESZ смог удержать власть в 2022 году.
Потребуется или радикальное обновление партии, включая высшее руководство, или что-нибудь совсем чрезвычайное, а это вряд ли возможно внутри Евросоюза.
В любом случае Виктору Орбану не остается места ни в одном из этих вариантов.
* * *
Максим Саморуков
Московский центр «Carnegie»