Почему Лукашенко будет защищать свой режим до последней капли крови белорусов
Лукашенко так и не понял свой народ. Превратившись в карикатурного злодея из мультфильма, везде таскающего за собой несчастного сына Колю, на этот раз в полной выкладке батька явился в образе защитника собственного дворца, который никто не собирался штурмовать — именно в силу мирного характера протеста.
В контекстеВычитание Лукашенко Монолит власти Лукашенко треснул буквально за несколько дней. Теория, утверждающая, что горизонтальная и децентрализованная организация больше соответствует современным реалиям и потому способна одолеть вертикальную и централизованную структуру, снова может подтвердиться на практике.
Это странное смешение образов — от Сальвадора Альенде с автоматом до Николае Чаушеску в вертолете — неизбежно провоцирует исторические флешбэки.
И конечно, главный из них — 1989-й с бархатными революциями.
У диктаторов два способа поведения: идти на переговоры о смягчении политического режима, как это было в случае «Гражданского форума» в Чехословакии и «Солидарности» в Польше, или стоять до последнего, как это происходило в Румынии.
Распорядок действий предопределен: в обоих случаях приходит новая демократическая власть. В «бархатных» ситуациях представители старой власти даже остаются в элите, в более жестких вариантах диктатор заканчивает как Чаушеску.
Возможно еще бегство за зеленый забор на Рублево-Успенском шоссе, но об этом надо договариваться быстро и заранее…
Для румынского варианта нужны румыны, а не белорусы. И необходим переход армии на сторону народа, а она в результате вела боевые действия с «Секуритате», тайной полицией.
Для чехословацкого и польского вариантов нужно прежде всего вменяемое старое руководство, которое понимает, что признав поражение сегодня, оно обеспечит себе спокойную старость, а не Гаагский трибунал завтра.
Желательно, чтобы со стороны протестующих были лидеры уровня Леха Валенсы и Вацлава Гавела.
В контекстеСуждено ли Белоруссии стать следующим Крымом? Путин не хочет, чтобы эта страна вырвалась из сферы влияния Москвы. Но демократические протесты с каждым днем усиливаются. Даже рабочие государственных предприятий — основной электорат режима Лукашенко — начинают бастовать.
Полного совпадения революций 1989 года с белорусским сценарием не достигается. При том что живая цепь в поддержку белорусов в балтийских странах, отсылающая к впечатляющей живой цепи, поминающей пакт Молотова-Риббентропа в августе 1989 года, показывает главное: распад СССР не завершился в 1991 году, он продолжается, его руины шевелятся.
Как и не закончены демократические революции тех лет — они продолжаются, «догоняя» самих себя. Не закончена демократизация и в России — у нас еще все впереди.
Диктаторы типа Чаушеску защищают даже не свой режим, в критических ситуациях от него не остается ничего, кроме личной гвардии, а просто самих себя.
Свой народ, как свидетельствовала та же видеозапись с автоматом и Колей, Лукашенко называет «крысами». Наступает такой момент, когда диктатор полностью теряет социальную базу и «50 000 проверенных пролетариев» (на них собирался опираться румынский автократ) не приходят на помощь.
Проблема смены 26-летней власти в Белоруссии — это вопрос позиции силовиков. Белорусские спецслужбы, мало чем отличающиеся по жестокости и ощущению своей цеховой идентичности от той же «Секуритате», развращенные четвертьвековой войной против своего народа, вседозволенностью и безнаказанностью, в массе своей безнадежны.
«Спасибо, вы красавцы!» — сказал своим защитникам, облаченным в черное, диктатор в черном. Обладает ли субъектностью и совестью армия, чье руководство постыдным, но предсказуемым образом продолжает в своем обращении к протестующим спекулировать на памяти о Великой Отечественной, — большой вопрос.
Лукашенко обороняется от своего народа, он готов к самому жесткому сценарию, полностью подготовлен к тому, чтобы пролить кровь мирных жителей ради сохранения собственной власти, в которую он вцепился до побеления в пальцах, как в автомат.
Никакие войска НАТО в страну и не думают входить. Как едва ли возможна российская военная интервенция — с другой стороны.
В контекстеБеларусь: когнитивный диссонанс Мои симпатии - безусловно на стороне восставшего белорусского народа. Но стоит ли головой пробивать стены камеры, чтобы оказаться в соседней камере? Я правда не знаю.
Лукашенко одинок. Это одиночество диктатора, который сам загнал себя в угол, так и не поняв, что его кровь белорусскому народу не нужна. И что происходящее — разновидность «бархатной», а не «цветной» революции, не Майдан.
Зато белорусский народ показал другим постсоветским республикам пример политической ответственности и благородства. Оказывается, такое возможно. И тем этот протест опасен для массового сознания россиян. Хотя и в России есть свой протест почти такого же типа — в Хабаровске.
Оказывается, можно свободно выражать свое мнение, не боясь даже жестокой тайной полиции.
Другой пример показала Украина, но он для россиян не слишком привлекателен, хотя выборы украинского президента продемонстрировали им, что возможны: а) ротация власти, б) нормальные демократические выборы, на которых побеждает альтернативный кандидат.
А пока… Пока лукашенковский режим представляет собой ровно то, что явил миру снова загоняемый в угол диктатор: автомат без магазина. Однако магазин всегда можно присоединить к автомату.
* * *
Андрей Колесников
- руководитель программы «Российская внутренняя политика и политические институты» Московского Центра Карнеги
Московский центр «Carnegie»
«Forbes»